Вересаев писатель и врач. Врачи-литераторы

В историю мировой литературы вошли имена многих выдающихся писателей, которые изучали медицину, зарабатывали на жизнь профессией врача, а приобретённый в медицине опыт переносили на бумагу. Среди литераторов писатели-врачи составляют одну из самых многочисленных групп, с которой могут соперничать только писатели-юристы, что неудивительно, ибо как медицина, так и юриспруденция дают богатейший материал для познания жизни, характеров и человеческих отношений. Среди писателей-медиков есть поэты, прозаики и драматурги, мастера исторического и приключенческого жанров, фантасты и сатирики, авторы детективно-авантюрных романов (как Эжен Сю, Конан Дойль) и медицинских триллеров (Робин Кук, Майкл Крайтон). Напомним о некоторых из них:

Авиценна

Знаменитый арабский учёный Авиценна (980–1037) писал не только медицинские и философские трактаты («Канон врачебной науки», «Поэма о медицине» и др.), но сочинял также пользующиеся широким признанием мистические стихи – касыды, рубайяты и газели. Эти произведения повлияли на развитие арабской, иранской и тюркоязычной литератур. Классик ираноязычной поэзии XII века Омар Хайям называл Авиценну своим учителем.

Данте Алигьери

Врачом был Данте Алигьери (1265–1321). Сохранилось свидетельство его медицинской деятельности – известно, что в 1293 году имя будущего классика мировой литературы было внесено в списки членов цеха врачей и аптекарей. Заинтересоваться медициной Данте вынудило то обстоятельство, что принадлежность к сонму эскулапов служило пропуском к политической карьере, о которой он мечтал. Считается, что до своего изгнания из Флоренции Данте занимался врачеванием. Однако мир узнал и запомнил его благодаря «Божественной комедии» – поэтическому синтезу философии и средневековой культуры, полному апелляций к биологии и медицине.

Франсуа Рабле

Настоящим практикующим врачом был Франсуа Рабле (1493–1553). За изучение медицины он взялся в тридцать с лишним лет, уже имея сан священника. Закончив университет Монпелье, автор «Гаргантюа и Пантагрюэля» дослужился до звания профессора анатомии и должности главврача госпиталя Понт-дю-Рон в Лионе.

Фридрих Шиллер

Фридриха Шиллера (1759–1805) по приказу герцога вюртембергского отдали в военно-медицинскую академию в Штутгарте, где он изучал сначала право, потом медицину и написал медико-философскую

диссертацию. Состоя на службе полковым врачом за грошовую плату, Шиллер написал драму «Разбойники» и ушел в самоволку смотреть поставленный по своей пьесе спектакль. За это его лишили права писать что-либо, кроме медицинских сочинений. В конце концов, писатель сбежал в соседнее маркграфство Пфальц

Джон Китс

Английский поэт-романтик Джон Китс (1795–1821) подростком попал в ученики к аптекарю, затем изучал хирургию в лондонском военно-морском госпитале. Сдав экзамен на звание лекаря, он начал делать несложные операции. Но вскоре знакомый журналист ввел молодого медика, писавшего стихи, в круг Байрона и Шелли – и в Англии стало одним прекрасным поэтом больше. Литературоведы, проанализировав лексику Китса, установили, что у него часто встречаются физико-химические термины, усвоенные в студенческие годы. Сюжет его поэмы «Ламия» почерпнут из медицинского трактата «Анатомия меланхолии».

Артур Конан Дойль

Медицине литература обязана образом самого знаменитого детектива в её истории, поскольку Шерлока Холмса придумал врач окулист. Артур Конан Дойль (1859–1930) получил медицинское образование в Эдинбурге, прошёл стажировку корабельным врачом на борту китобойного судна «Хоуп». Впечатления от этого плавания в арктических водах легли в основу его рассказа «Капитан «Полярной звезды». Затем Конан Дойль служил в том же качестве на торговом корабле «Mаюмба», ходившем у берегов Западной Африки. Врачом-добровольцем он принимал участие в сражениях с бурами в Южной Африке, которые описал в книге «Англо-бурская война». Одним из страстных увлечений Конан Дойля была психиатрия, особенно теории профессора Эдинбургского университета доктора Джозефа Белла, сторонника широкого использования дедукции в медицинской диагностике. Конан Дойль перенёс этот метод в литературу.

Николай Лесков

Николай Лесков (1831–1895), классик русской литературы, некоторое время изучал медицину в Киеве, где профессорскую кафедру на медицинском факультете занимал его дядя Сергей Алферьев. Будучи чиновником в казенной палате, Лесков вольнослушателем посещал лекции по анатомии и статистике. Первые его публикации появились в киевской газете «Современная медицина». Будущий автор

«Левши» писал о полицейских врачах и т.п.

Луи Буссенар

Французский писатель Луи Буссенар (1847–1910), автор приключенческих романов, получил медицинское образование в Париже. Во время франко-прусской войны он был призван в армию и служил полковым врачом. В последующие годы Буссенар некоторое время продолжал своё медицинское образование, но вскоре окончательно порвал с профессией и занялся литературой.

Антон Чехов

Как известно, практикующим врачом был Антон Чехов (1860–1904). Автор «Трёх сестёр» закончил медицинский факультет Московского университета, затем работал в больницах Воскресенска и Звенигорода, вёл врачебную практику в подмосковном Мелихове, где бесплатно лечил бедных. Наблюдения того периода Чехов описал в рассказах «Хирургия» и др. Героями его произведений («Палата № 6», «Черный монах», «Припадок», «Дуэль» и др.) становились и врачи, и пациенты, и чиновники, и крестьяне, и дворяне.

Викентий Вересаев

Викентий Вересаев (1867–1945) окончил медицинский факультет Дерптского университета. Работал врачом в Петербурге и Москве. Его известность как писателя началась со скандальных «Записок врача».

Сомерсет Моэм

Британец Сомерсет Моэм (1874–1965) учился в медицинской школе при больнице св. Фомы в Лондоне, потом в Гейдельбергском университете, затем шесть лет изучал медицину в Лондоне. В 1897 году он получил право заниматься врачебной практикой, но оставил медицину вскоре после того, как были опубликованы его первые литературные произведения.

Михаил Булгаков

Врачом был также Михаил Булгаков (1891–1940). Он окончил медицинский факультет Императорского университета Св. Владимира в Киеве, получив звание лекаря с отличием и стал госпитальным врачом-хирургом (хотя выпущен был по специальности «педиатрия»). Во время Первой мировой войны Булгаков работал в периферийных госпиталях, затем был откомандирован земским врачом в Смоленскую губернию. О том, как складывалась его первоначальная врачебная практика, Булгаков рассказал в автобиографическом цикле рассказов «Записки юного врача».

Агата Кристи

С медициной была связана и Агата Кристи (1891–1976) (по всему миру разошлось два миллиарда экземпляров, написанных ею детективных романов и повестей) во время Первой мировой войны работала медсестрой и помощницей аптекаря. В госпитале она познакомилась со свойствами ядов, а также с вызываемыми ими болевыми симптомами и, как известно, многократно пользовалась этими знаниями, «убивая» своих литературных героев.

Арчибальд Кронин

Английский писатель Арчибальд Кронин (1896–1981) окончил Университет Глазго по специальности хирургия. Корабельным врачом он совершил путешествие в Индию. Затем Кронин защитил диссертацию об аневризмах, получив докторскую степень по медицине. Во время Первой мировой войны он служил хирургом, работал в госпиталях. В 1924 году Кронин был назначен медицинским инспектором рудников Великобритании. Свой опыт исследования профессиональных заболеваний шахтёров он описал в романах «Цитадель» и «Звёзды смотрят вниз».

Когда он освоился в медицинской профессии, то написал "Записки врача", которые вызвали грандиозный скандал и повлекли изменение законодательства в России и европейских странах.

Викентий Смидович, сын тульского врача, с детства ощущал присутствие в своей жизни какой-то тёмной силы. Много лет спустя он вспоминал: «Давно уже я заметил, если скажешь: "Я, наверно, пойду завтра гулять", то непременно что-нибудь помешает: либо дождь пойдет, либо нечаянно нашалишь, и мама не пустит. И так всегда, когда скажешь "наверно". Невидимая злая сила внимательно подслушивает нас и, назло нам, все делает наоборот». Ощущение это не покидало Смидовича до последнего вздоха. Не веря в сверхъестественное, он считал эту силу гнездящейся внутри нас и называл её «чувство зависимости». С детства пытался он обмануть её.

В гимназии Витя Смидович показал великолепную память и способности к древним языкам. Но он чувствовал, что злая сила не пустит его просто так ни в литературу, ни в гуманитарное знание. И окончив университет кандидатом исторических наук, не стал писателем, а решил выучиться на врача. Сам себе он объяснил этот манёвр тем, что «специальность врача давала возможность близко сходиться с людьми самых разнообразных слоев и укладов; для меня это было особенно нужно, так как характер у меня замкнутый». На медицинском факультете Смидович был одним из первых студентов: усердно занимался, в анатомичке не дрожал. Во время холерной эпидемии 1892 года ему доверили заведование бараком на Вознесенском руднике, ныне в черте города Донецка. В других местах докторов тогда били, порой до смерти, но студенту шахтёры доверяли.

Рождение Вересаева

Холера сдалась, и Смидович уже собрался уехать, когда в барак вбежал санитар Степан, взятый из горняков «… растерзанный, окровавленный. Он сообщил, что пьяные шахтёры избили его за то, что он "связался с докторами" и что они толпою идут сюда, чтобы убить меня. Бежать было некуда». Сейчас в этом месте проходит Водолечебная улица Донецка, и кругом возвышаются дома. А тогда до горизонта простиралась голая степь – не спрячешься. «Мы сидели со Степаном в ожидании толпы. Много за это время передумалось горького и тяжелого. Шахтёры не пришли: они задержались по дороге во встречном шинке и забыли о нас».

Злой рок отступил. Наш герой сделал вывод, что ему предстоит некая миссия. Новую жизнь надо начать под новым именем: так возник псевдоним Вересаев. В качестве миссии была избрана ещё незатронутая тема – трагическое положение, в которое врач поставлен самой своей профессией: «Я буду писать о том, что я испытывал, знакомясь с медициной, чего я ждал от нее, и что она мне дала… Постараюсь писать все, ничего не утаивая, и постараюсь писать искренне». Жанр самый новаторский – откровенное художественное рассуждение с цитатами, историческими примерами и рассказами из своей и чужой практики. Впоследствии так был написан «Архипелаг ГУЛАГ».

Записки врача

Начинается книга с того, что студентов учат плохо, и молодые врачи набивают руку ценой здоровья пациентов. Вересаев решился рассказать, как лично погубил двух больных – старику-штукатуру выписал по непроверенной новой методе смертельную дозу наперстянки, и неумело сделал маленькой девочке первую и последнюю в своей жизни трахеотомию. Другого пути в медицине нет: он идёт «через горы трупов». Мало того, через эксперименты над больными. Тут Вересаев со знанием дела приводит много примеров.

Профессор Коломнин в 1886 году решил попробовать обезболивание, вводя кокаин в прямую кишку. Больная умерла от отравления. Коломнин «приехал домой, заперся у себя в кабинете и застрелился». Безопасная доза кокаина была ещё неизвестна, она оказалась в 25 раз меньше той, что вводил Коломнин.

Но не все доктора так щепетильны. Иные сознательно ставят опыты на пациентах. Доктор Фосс в Калинкинской больнице решил убедиться, что сифилис передаётся через грудное молоко. Он подкожно ввёл юной проститутке, госпитализированной с уретритом, целый шприц молока сифилитички. Девушка заболела. Фосс уверял, что его жертвы сами дали на опыт своё согласие. Но знала ли та девочка, на что согласилась?

С другой стороны, и общество относится к врачам безобразно. Вот предприниматель обратился к редактору «с просьбою "пропечатать" в газете врача, подавшего на этого знакомого в суд за неуплату гонорара.
- Да отчего вы не заплатили ему? - спросил сотрудник газеты.
- Да так, знаете, - праздники подходят, дачу нанимать, детям летние костюмчики, ну, всё такое прочее...
Врач должен быть бескорыстным подвижником - ну, а мы, простые смертные, будем на его счет нанимать себе дачи и веселиться на праздниках».

А между тем врачи гибнут на работе. «От заразных болезней умирает 37% русских врачей вообще, около 60% земских врачей в частности». Из десяти умерших врачей в возрасте от 25 до 35 лет один кончает с собой. Причина в том, что медики плохо живут – большинство получает не более 1000 рублей в год. «Мало есть интеллигентных профессий, труд которых вознаграждался бы хуже». Но пациентам живётся ещё горше. Вересаев из личной практики знал, что на фабриках «рабочему ставится условием не просить по городу милостыни, женщина-работница принуждена у нас отдавать себя мастеру, быть проституткой, за одно право иметь работу». Изменить это положение врачи не в силах, нужно переустройство всего общества.

Сенсация книжной индустрии

Книга вышла в 1901 году и стала сенсацией в России и по всей Европе. Печать обрушилась на Вересаева с обвинениями во лжи. Студенты-медики предложили своим профессорам дискуссию с автором на Высших женских курсах. Очередь за билетами растянулась на квартал, пока желающие не выломали двери, так что диспут пришлось перенести в более просторный зал консерватории.
Позиция автора оказалась неуязвимой: ведь результаты опытов на людях публиковались в научных журналах. Дискуссия привела к тому, что эксперименты по заражению добровольцев запретили в России и других цивилизованных государствах.

Автор же попал под надзор полиции за то, что якобы отдал свои гонорары социал-демократам на революцию. Даже если и так, отдал он не всё. Вересаев разбогател, и на время поверил, что злой рок оставил его. Осенью 1918 года, когда в Москве стало голодно, он уехал в Крым, на свою коктебельскую дачу, чтобы переждать трудные времена на хлебном Юге. Не тут-то было: Крым переходил из рук в руки и периодически оказывался в полной блокаде. Исчезло горючее, электричество, сено, продукты и промтовары. Вересаев кормился врачебной практикой, взимая плату яйцами и овощами. В свои 50 он объезжал пациентов на велосипеде, при этом из одежды на нём была только ночная рубашка, подаренная Ильёй Эренбургом.

В тупике

Он стал писать роман «В тупике» о том, что творилось в Крыму – первый роман крупного русского автора о гражданской войне. Известие об этом произведении достигло Политбюро. Автора пригласили в Кремль на праздничный вечер 1 января 1923 года почитать избранные места. Вересаев описывал зверства белых и красных. Закончилось чтение на главе, в которой положительная героиня бросает своему бывшему другу-коммунисту:
«Когда вас свергнут, когда вы даже сами сгинете на месте от своей бездарности и бессмысленной жестокости, - и тогда… всё вам простят! Что хотите, делайте, омохнатьтесь до полной потери человеческого подобия, - всё простят! И даже ничему не захотят верить… Где же, где же справедливость!»

Каменев заявил, что всё – клевета на ЧК и намекнул, что пора познакомить автора с этой организацией поближе. Сталин, имея репутацию ценителя словесности, высказался, что государственному издательству печатать такое неудобно, но в целом-то книга неплохая. Последним выступил Дзержинский: «Вересаев… очень точно, правдиво и объективно рисует как ту интеллигенцию, которая пошла с нами, так и ту, которая пошла против нас. Что касается упрека, что он будто бы клевещет на ЧК, то, товарищи, между нами - то ли еще бывало!»

Пушкин в жизни

За ужином Дзержинский сидел рядом с Вересаевым и совершенно очаровал его. Он сказал, что бойня, которую устроили в Крыму Пятаков, Землячка и Бела Кун – это ошибка, перегиб и превышение полномочий. Интересовался творческими планами. Вересаев поведал, что собирается написать о Пушкине – это будет совершенно новый жанр: ни одного слова от автора, только впечатления и воспоминания окружавших поэта людей. Пушкин глазами других. Реакция Сталина и Феликса Эдмундовича на этот замысел выглядела обнадёживающе.

Но злая судьба явила Вересаеву свою новую черту: когда берёшь в герои историческое лицо, с тобой начинают происходить те же несчастья, что и с ним. «Пушкин в жизни» начинается с приезда поэта к царю из ссылки. Николай I заверяет Пушкина в полной поддержке и сам собирается стать его цензором, причём весьма доброжелательным. В ответ Александр Сергеевич выжимает из себя нечто верноподданное, ощущая «подлость в каждом члене», а новые, да и старые его вещи цензура пощипывает всё сильней. Это же самое стало происходить с Вересаевым. Даже роман «В тупике» беспощадно кромсали, отвечая наглым смехом на слова «Политбюро одобрило».

Понимая по сюжету «Пушкина», чем это закончится, Вересаев опять обманул злой рок и перестал сочинять. Он решил сделать то, о чём мечтал ещё на историческом факультете – перевести «Илиаду» и «Одиссею» Гомера. 8000 строк древнегреческого текста были переведены всего за 4 года. Вересаев умер в тот день, когда закончил редактировать свою «Илиаду». Специалисты говорят, что это лучший перевод Гомера на современный европейский язык.

Михаил Шифрин

Викентий Вересаев - писатель-врач. January 18th, 2016

16 (4) января 1867 года родился Викентий Вересаев (Смидович) - писатель, который стал врачом, чтобы расширить круг общения и найти интересных героев. Когда он освоился в медицинской профессии, то написал "Записки врача", которые вызвали грандиозный скандал и повлекли изменение законодательства в России и европейских странах.

В.В. Вересаев (1867-1945) в 1913 году, когда он был одним из самых модных русских писателей.

Холера сдалась, и Смидович уже собрался уехать, когда в барак вбежал санитар Степан, взятый из горняков «… растерзанный, окровавленный. Он сообщил, что пьяные шахтёры избили его за то, что он "связался с докторами" и что они толпою идут сюда, чтобы убить меня. Бежать было некуда». Сейчас в этом месте проходит Водолечебная улица Донецка, и кругом возвышаются дома. А тогда до горизонта простиралась голая степь - не спрячешься. «Мы сидели со Степаном в ожидании толпы. Много за это время передумалось горького и тяжелого. Шахтёры не пришли: они задержались по дороге во встречном шинке и забыли о нас».

Злой рок отступил. Наш герой сделал вывод, что ему предстоит некая миссия. Новую жизнь надо начать под новым именем: так возник псевдоним Вересаев. В качестве миссии была избрана ещё незатронутая тема - трагическое положение, в которое врач поставлен самой своей профессией: «Я буду писать о том, что я испытывал, знакомясь с медициной, чего я ждал от нее, и что она мне дала… Постараюсь писать все, ничего не утаивая, и постараюсь писать искренне». Жанр самый новаторский - откровенное художественное рассуждение с цитатами, историческими примерами и рассказами из своей и чужой практики. Впоследствии так был написан «Архипелаг ГУЛАГ».

Викентий Викентьевич Вересаев (Смидович) в своём рабочем кабинете. Москва, 1930-е годы.
Фото: Сергей Красинский.

Начинается книга с того, что студентов учат плохо, и молодые врачи набивают руку ценой здоровья пациентов. Вересаев решился рассказать, как лично погубил двух больных - старику-штукатуру выписал по непроверенной новой методе смертельную дозу наперстянки, и неумело сделал маленькой девочке первую и последнюю в своей жизни трахеотомию. Другого пути в медицине нет: он идёт «через горы трупов». Мало того, через эксперименты над больными. Тут Вересаев со знанием дела приводит много примеров.

А между тем врачи гибнут на работе. «От заразных болезней умирает 37% русских врачей вообще, около 60% земских врачей в частности». Из десяти умерших врачей в возрасте от 25 до 35 лет один кончает с собой. Причина в том, что медики плохо живут - большинство получает не более 1000 рублей в год. «Мало есть интеллигентных профессий, труд которых вознаграждался бы хуже». Но пациентам живётся ещё горше. Вересаев из личной практики знал, что на фабриках «рабочему ставится условием не просить по городу милостыни, женщина-работница принуждена у нас отдавать себя мастеру, быть проституткой, за одно право иметь работу». Изменить это положение врачи не в силах, нужно переустройство всего общества.

Он стал писать роман «В тупике» о том, что творилось в Крыму - первый роман крупного русского автора о гражданской войне. Известие об этом произведении достигло Политбюро. Автора пригласили в Кремль на праздничный вечер 1 января 1923 года почитать избранные места. Вересаев описывал зверства белых и красных. Закончилось чтение на главе, в которой положительная героиня бросает своему бывшему другу-коммунисту:
«Когда вас свергнут, когда вы даже сами сгинете на месте от своей бездарности и бессмысленной жестокости, - и тогда… всё вам простят! Что хотите, делайте, омохнатьтесь до полной потери человеческого подобия, - всё простят! И даже ничему не захотят верить… Где же, где же справедливость!»

Каменев заявил, что всё - клевета на ЧК и намекнул, что пора познакомить автора с этой организацией поближе. Сталин, имея репутацию ценителя словесности, высказался, что государственному издательству печатать такое неудобно, но в целом-то книга неплохая. Последним выступил Дзержинский: «Вересаев… очень точно, правдиво и объективно рисует как ту интеллигенцию, которая пошла с нами, так и ту, которая пошла против нас. Что касается упрека, что он будто бы клевещет на ЧК, то, товарищи, между нами - то ли еще бывало!»

Раненый в сражении при Мукдене, 1905 год.
" Все раненые в один голос заявляли, что ужасны не столько раны, сколько перевозка в этих адских двуколках и теплушках. Больные с полостными ранами гибли от них, как мухи. Счастлив был тот раненный в живот, который дня три-четыре провалялся на поле сражения неподобранным: он лежал там беспомощный и одинокий, жаждал и мерзнул, его каждую минуту могли загр ызть стаи голодных собак, -- но у него был столь нужный для него покой; когда его подобрали, брюшные раны до известной степени уже склеились, и он был вне опасности.

Нарушая прямые приказы начальства, врачи мукденских бараков на свой риск отделили часть барака под полостных раненых и не эвакуировали их. Результат получился поразительный: все они, двадцать четыре человека, выздоровели, только один получил ограниченный перитонит, один -- гнойный плеврит, и оба поправились."

Из записок В.В. Вересаева "На японской войне". Автор нёс службу в мукденских бараках, где был развёрнут полевой госпиталь.
Фото: Карл Булла.

За ужином Дзержинский сидел рядом с Вересаевым и совершенно очаровал его. Он сказал, что бойня, которую устроили в Крыму Пятаков, Землячка и Бела Кун - это ошибка, перегиб и превышение полномочий. Интересовался творческими планами. Вересаев поведал, что собирается написать о Пушкине - это будет совершенно новый жанр: ни одного слова от автора, только впечатления и воспоминания окружавших поэта людей. Пушкин глазами других. Реакция Сталина и Феликса Эдмундовича на этот замысел выглядела обнадёживающе.

Понимая по сюжету «Пушкина», чем это закончится, Вересаев опять обманул злой рок и перестал сочинять. Он решил сделать то, о чём мечтал ещё на историческом факультете - перевести «Илиаду» и «Одиссею» Гомера. 8000 строк древнегреческого текста были переведены всего за 4 года. Вересаев умер в тот день, когда закончил редактировать свою «Илиаду». Специалисты говорят, что это лучший перевод Гомера на современный европейский язык.

Санитарный трамвай, перевозивший раненых с приёмных пунктов Московского железнодорожного узла, где служил военным врачом Вересаев, в Лефортовский госпиталь. Кондуктором трамвая был другой писатель - молодой Константин Паустовский.

"Иногда серьезно начинаешь верить в "прану" йогов и в то, что люди избыток этой жизненной силы -- праны -- страстным своим желанием способны переливать в других людей. На империалистической войне у меня в госпитале было две сестры с огромнейшим запасом этой жизненной силы и подлинной любви к каждому больному, горячего желания его спасти. И что же? На их дежурстве почти ни один больной не умирал! Помню один случай. У больного была газовая гангрена ноги -- делались подкожные вливания, сделана была экзартикуляция тазобедренного сустава. Я подошел: умирает. Говорю: "Через десять минут умрет. Покройте его". Уж достаточно был в этом опытен. Но -- при нем была одна из упомянутых сестер. И он начал теплеть и ожил. Многое еще нам неизвестно в организме человека."
В.В. Вересаев. "Записи для себя".

великий немецкий поэт, был сыном полкового фельдшера. Будущий поэт учился в военной академии сначала на юридическом факультете (к учебе на котором испытывал глубочайшее отвращение), затем - на медицинском. Написал даже диссертацию, которая, впрочем, была отвергнута профессурой. Первую свою поэтическую драму "Разбойники" он писал, работая полковым врачом. Потом медицину совсем забросил.

Владимир Даль.
Русской крови в знаменитом "собирателе русских слов" не было ни капли: отец датчанин (врач, к слову), мать - с французскими корнями, но русский язык он очень любил, хоть свободно владел еще несколькими. Довольно долго был военным врачом. В молодости дружил с Пушкиным, был с ним все время практически с момента роковой дуэли до смерти поэта, присутствовал на вскрытии в качестве врача. Сам тоже писал - кроме знаменитого словаря, выпустил, например, несколько сборников сказок под псевдонимом "Казак Луганский" - родился Владимир Иванович в Луганске.

Франсуа Рабле . Автор знаменитого сатирического романа "Гаргантюа и Пантагрюэль" получил медицинское образование, долго работал врачом и даже преподавал медицину в университете в Монпилье.

Артур Конан Дойл больше 10 лет работал врачом, прежде чем полностью отказался от врачебной практики в пользу литературной деятельности. Доктор Ватсон считается прототипом самого писателя, но им, по утверждению самого Дойла, был его секретарь, Альфред Вуд.

Знаменитый писатель-сатирик Григорий Горин несколько лет работал врачом скорой помощи. На выбор этой профессии повлияло то, что мама писателя тоже была врачом.

Еще один сатирик, Аркадий Арканов , и тоже врач, закончил Первый Московский медицинский институт имени Сеченова.

Станислав Лем в молодости изучал медицину сначала во Львове, затем в Кракове, но практическим врачом так и не работал - то был ассистентом профессора, то подрабатывал в анатомическом театре. А потом стал писать, и понеслось...

Арчибальд Кронин , написавший "Замок Броуди" (мой папа когда-то получил эту книгу за макулатуру) блестяще закончил медицинский университет и работал корабельным хирургом. Защитил диссертацию об аневризмах.

Михаил Булгаков . Закончил то же, что и я - медицинский факультет Киевского Университета имени святого Владимира. Правда, в мое время это уже был Медицинский Институт-Университет имени Богомольца.

Василий Аксенов , корабельный врач.

Викентий Вересаев . Военный врач, автор "Записок врача" и множества других произведений.

Луи Буссенар получил медицинское образование, но врачом поработать не успел - сразу стал писать приключенческие романы.

Сомерсет Моэм семь лет учился медицине. Когда-то был моим любимым писателем, кстати.

Антон Чехов всегда считал литературу хобби, баловством, а медицину - главным делом своей жизни.

Юрий Сенкевич закончил Ленинградскую Военно-Медицинскую академию (как и мой папа), и больше известен нам, как ведущий передачи "Вокруг Света", но он еще и автор очень интересных книг "На "Ра" через Атлантику" и "В океане "Тигрис"". Очень мне в детстве нравились.

Януш Корчак , погибший в газовой камере вместе со своими воспитанниками, в молодости был военным врачом, потом - детским. Известен он как педагог и писатель, и еще - как скромный героический человек.

К списку пишущей медицинской братии скромненько, где-то в хвостике, можно пристроить и меня.
Интересно, что всем пишущим врачам (ну, почти всем) свойственен своеобразный юмор и алкоголизм философский взгляд на вещи. Как и не пишущим, впрочем.

16 января в здании Донецкого главпочтамта прошло спецгашение художественной почтовой марки и конверта первого дня, посвященных русскому писателю, врачу Викентию Вересаеву (1867 - 1945).

Это 54-я почтовая марка, выпущенная Государственным предприятием «Почта Донбасса». «Идея выпуска почтовой марки, посвященной Викентию Вересаеву, принадлежит известному донецкому художнику, историку и филателисту Владимиру Захарову. Она посвящена 150-летию со дня рождения этого замечательного человека. Разработка дизайна и выпуск почтовой марки и конверта заняли около 1,5 месяцев», — рассказала ведущий специалист отдела филателии ГП «Почта Донбасса» Татьяна Олейник.

О жизни Вересаева и его роли в истории Донбасса — материал донецкого журналиста, историка, краеведа Анатолия Жарова .

Имя Викентия Вересаева было очень известно в России в начале ХХ века, при этом его произведения вызывали неоднозначную оценку критиков. Это был человек со своей стойкой жизненной позицией. Есть в его биографии и донецкие странички.

Писатель, врач, гражданин

Викентий Викентьевич Вересаев (настоящая фамилия Смидович) - прозаик, переводчик, литературовед. Родился в январе 1867 года в Туле. Окончил историко-филологический факультет Петербургского университета и медицинский факультет Дерптского (Юрьевского) университета. Одним из главных учителей Вересаева в медицине был известный ученик доктора Сергея Боткина, профессор Степан Михайлович Васильев (1854-1903). Именно после исследований в его лаборатории субассистент Викентий Смидович опубликовал две научные работы по медицине.

А первая литературная публикация писателя Вересаева - это рассказ «Загадка» (1887). Под влиянием Тургенева, Толстого, Чехова сформировалась основная тема творчества этого писателя - жизнь и духовные искания русской интеллигенции. Автор ряда повестей («Без дороги», 1895, «На повороте», 1902, дилогия «Два конца»: «Конец Андрея Ивановича» и «Честным путем», 1899–1903, «К жизни», 1908), сборников рассказов и очерков, романов «В тупике» и «Сестры», а также дилогии «Живая жизнь» («О Достоевском и Льве Толстом», 1909, «Аполлон и Дионис. О Ницше», 1914). Наибольший общественный резонанс вызвала публикация книги «Записки врача» (1901), посвященная проблеме профессиональной этики.
Творчество Вересаева высоко ценил Лев Николаевич Толстой, с которым Викентий Викентьевич лично встретился в Ясной Поляне 15 марта 1903 года и где лично беседовал во время совместной прогулки. Особое место в творчестве Вересаева занимают «Биографические летописи», посвященные Пушкину. Этот писатель известен переводами древнегреческой классики (Гомер, Гесиод, Сапфо). В 1943 году удостоен Сталинской премии. Умер 3 июня 1945 года в Москве.

Почему начинающий писатель в свое время решил стать врачом? Может быть, хотел пойти по стопам своего отца - одного из самых уважаемых докторов города Тулы? Или молодой Викентий Вересаев мечтал об этой благородной профессии? Вот, что об этом написал он сам: «Моею мечтой было стать писателем; а для этого представлялось необходимым знание биологической стороны человека, его физиологии и патологии. Итак - врачебная профессия для литературы? Да, и в то же время какая глубокая вдумчивость в условия работы врача, какие мучительные сомнения в себе, в медицине, в человеческом сердце, обреченном терпеть удары взятой на себя профессии, и - защищаться от них. «Записки врача» — дело одновременно врача, литератора и человека». Для нас интересно, что именно профессия медика в жизни Викентия Вересаева имеет непосредственное отношение к его пребыванию на территории современного города Донецка.

Борьба с холерной эпидемией у Юзовки

То, что будущий писатель бывал вблизи Юзовки- факт общеизвестный, который отражен в творчестве самого Вересаева. На Вознесенском каменноугольном руднике шахтовладельца действительного статского советника Петра Карпова работал горным инженером старший брат Викентия Михаил. Вот к нему на каникулы летом 1890 года в первый раз и приехал младший брат, тогда студент медицинского факультета Юрьевского университета в Дерпте. А через два года, в августе-сентябре 1892 года, студент-медик Викентий Вересаев снова появился в наших краях. На этот раз, не для отдыха. Тот год был очень тяжелым для России. Страна не успела еще отправиться от пережитого неурожая 1891 года, а между тем пришло новое бедствие, — холерная эпидемия. Развившись в Астрахани, к концу июля она достигла Петербурга. Был охвачен холерной эпидемией и Юг России. Вот с этой страшной болезнью и приехал к нам бороться студент-четверокурсник. Он не мог остаться в стороне, так как боролся с этой ужасной эпидемией и его отец - один из самых авторитетных врачей Тулы Викентий Игнатьевич Смидович (1835-1894). Тогда молодой доктор потребовал от руководства рудника построить два деревянных «холерных» барака для приема инфекционных больных. Вересаев ходил по хатенкам рабочих и проводил там дезинфекцию, что по тем временам было очень мужественным шагом. Ведь бытовавшее мнение, что таким образом «дохтора травять рабочих», и стало поводом для знаменитого юзовского «холерного» бунта. О своем пребывании на Вознесенском каменноугольном руднике Петра Карпова вблизи Юзовки в будущем писатель напишет такие строки: «Пришло письмо от брата Миши из Донецкого бассейна. Он писал, что в начале августа произошел в Юзовке страшный холерный бунт шахтеров; перестреляно двести рабочих, выбыло из строя двадцать семь казаков. А вскоре за этим я получил от заведующего каменноугольным рудником Карпова (недалеко от Юзовки), инженера Л. Г. Рабиновича, телеграфное предложение приехать на рудник для борьбы с холерой. Миша служил на этом же руднике техническим директором. Мне надоело ждать, когда холера придет в Тулу. Я телеграфировал о своем согласии. У мамы стало серьезное лицо с покорными светящимися глазами. У меня в душе был жутко-радостный подъем, было весело и необычно.
Приехал на рудник. Я уже был на нем два года назад, гостил у Миши. Далеко во все стороны ровная, выжженная солнцем степь. Вышки шахт с эстакадами над горами угля, и пустой породы. Черная от угля земля, ни деревца на всем руднике. Ряды смрадных землянок - обиталище рабочих. Буйные, независимо держащиеся шахтеры. Я проработал на руднике два месяца. Чувствую затруднение подробно рассказывать здесь о своей работе и о всем, что при этом пришлось увидеть: но существу все отображено в моей повести «Без дороги». Только место действия, по композиционным соображениям, перенесено в Тулу, мастеровщину которой я знал достаточно хорошо.

Отношения с шахтерами у меня были прекрасными, доверием я пользовался полным. В октябре холера кончилась, я собрался уезжать. Вдруг однажды утром ко мне прибежал мой санитар, взятый мною из шахтеров, растерзанный, окровавленный. Он сообщил, что пьяные шахтеры избили его за то, что он связался «с докторами», и что они толпою идут сюда, чтобы убить меня. Бежать было некуда. С полчаса мы сидели со Степаном в ожидании толпы. Много за это время передумалось горького и тяжелого. Шахтеры не пришли: они задержались где-то на дороге и забыли о своем намерении».

«Больница Вересаева» в Донецке

Вернемся в наше время. Имя писателя и врача увековечено в нашем городе. В Петровском районе Донецка, по улице Знаменской, что не доезжая станции Мандрыкино, находится одноэтажное здание из белого силикатного кирпича с мемориальной доской. На ней написано, что, дескать, в этом здании и боролся с холерой в Юзовке Викентий Вересаев. Оно расположено, как раз, на территории бывшего Вознесенского каменноугольного рудника Петра Карпова.
Идея увековечить пребывание известного писателя у нас возникла в конце 1978 года. В Госархиве ДНР в материалах заседания исполкома Донецкого горсовета от 4 января 1979 года есть решение №12 «Об установке мемориальной доски на здании городской больницы №15». Там речь шла о ходатайстве перед областным советом «об установке мемориальной доски на здании горбольницы №15 врачу и писателю Викентию Викентьевичу Вересаеву». Даже был установлен срок выполнения этого решения – 20 мая 1979 года.
Далее, просматривая материалы к этому заседанию исполкома горсовета, автор обнаружил, что такое решение городской власти появилось на основе ходатайств Петровского исполкома районного совета и Совета ветеранов этого же района. В архивном деле подшита выписка из протокола заседания Совета ветеранов Петровского района от 2 ноября 1978 года. Тогда там обсуждались воспоминания жительницы Ангелины Помпеевны Гонтаревской, 1902 года рождения. Совет ветеранов признал ее слова о пребывании Вересаева на Вознесенском руднике (шахте 2/16) во время холерной эпидемии 1892 года достоверными. В материалах также есть и отпечатанные на машинке сами воспоминания старожила Петровского района от 3 апреля 1978 года, основанные на рассказах ее матери – кастелянши при больнице шахты 2/16. В них Ангелина Гонтаревская сообщала, что о литературном псевдониме «Вересаев» Викентия Смидовича они узнали позже, а о деятельности этого врача на Вознесенском руднике рассказывали следующее: «В холерный год Смидович, тогда еще студент медицинского института, гостивший у брата, инженера на Вознесенских рудниках, начал работать в холерном бараке нашей больницы на шахте 2/16. Он описал холерный бунт, поразивший его, в одном из своих рассказов. Очевидцы поражались, читая этот рассказ, большой правдивости и точности его описания.
Я знала санитарку М.Горбань, глубокую старуху (теперь она уже умерла), работавшую в больнице одновременно со Смидовичем. Санитары холерного барака очень уважали молодого «дохтура», готовы были за ним в огонь и воду.
Смидович (Вересаев) резко выступал против владельца Карповских рудников, и, чуть не единственный, осмелился с ним спорить, — и добивался своего.
Написав заявку на необходимые медикаменты, Смидович включил в нее и несколько кусков туалетного мыла. Необычная скупость Карпова взыграла, он крикнул, что «эти хамы» могут и стиральным мылом умываться, но Смидович очень резко поговорил с ним и вынудил вновь выписать злополучное мыло…». Эти свидетельства Ангелина Гонтаревская заверила своей подписью.
Сегодня мы должны, конечно, воспринимать эти воспоминания уже со знанием, что при советской власти без критики владельца рудника не могли обойтись (хотя о скупости Петра Карпова писали и его современники). Можно теперь и по-разному относиться к тому мылу, но факт пребывания Викентия Смидовича (Вересаева) был так или иначе задокументирован и идея увековечить его имя на территории Донецка была хорошей.
Достоверно сегодня уже никто и не вспомнит точно ли в срок к 20 мая 1979 года установили мемориальную доску в честь Вересаева на здании, тогда одного из отделений горбольницы №15? Говорят, что это сделали лишь к концу 1981 года после капитального ремонта больницы.
Однако, к сожалению, сегодня лишь можно констатировать тот неприглядный факт, что после развала Советского Союза, в годы незалежной Украины в Донецке о писателе Вересаеве фактически забыли. Ярким доказательством этого является состояние здания «больницы» писателя и врача. Это удручающее зрелище. Везде разрушение, только стены остались невредимы: почти везде в окнах нет стекол, полы на 85% разобраны, все инженерные коммуникации демонтированы.
Правда, Викентия Вересаева именно в этом полуразрушенном здании с мемориальной доской, скорее всего, никогда и не было. Дело в том, что этот дом не дореволюционной постройки. Там в 2010 годуавтором были обнаружены белые кирпичи с клеймом КР Ш 65 - кирпич шамотный 1965 года выпуска (характерная нумерация в советские времена). А из такого строительного материала построены все стены здания. Дореволюционная архитектура зданий комплекса больницы Вознесенского рудника отчетливо просматривается совсем неподалеку- на предприятии Петровских районных электрических сетей. Даже главная их контора находится в здании дореволюционного типа постройки.
Можно с большой долей вероятностью предположить, что «домик Вересаева» построен в 60-е годы ХХ века на том месте и по образцу той больницы 1910 года, фасад которой можно увидеть читатель на сохранившемся старом фото, которое хранилось в Петровском райсовете.
Как удалось выяснить в начале 2010 года, здание, где висит мемориальная доска, является официальным историческим памятником! На него даже заведен еще во времена Советского Союза официальный паспорт, который хранился в Управлении культуры Донецкого горсовета. В исторической справке указано, что мемориальная доска лишь указывает на само место, где врач Вересаев боролся с холерной эпидемией. Приводим выдержки из этого документа: «В честь пребывания Вересаева на Вознесенских рудниках на месте, где стояли деревянные бараки, в 1981 году была установлена мемориальная доска. Автор-архитектор Ксеневич (Михаил Яковлевич – Прим. автора). Деревянные бараки не сохранились, на их месте в 1907 году был построен дом, на котором теперь находится мемориальная доска».

О незавидной судьбе «домика Вересаева» несколько раз писали донецкие журналисты, начиная с 1999 года. Надеялись, что будут изменения к лучшему в преддверии 130-летия, а затем 140-летия образования города Донецка. Увы… На все вопросы был один ответ — денег на ремонт нет. 14 июня 2007 года комиссия в составе представителей Петровского РИКа, специалистов Управления культуры и УКСа горсовета произвели технический осмотр исторического памятника. Об этом был составлен соответствующий акт, в котором был сделан вывод: «При необходимости сохранения здания как исторического памятника необходима разработка проектно-сметной документации для определения объемов работ и сметной стоимости по восстановлению здания». Но дальше этой записи дело не продвинулось…
Буквально накануне 150-летия со дня рождения писателя и врача Викентия Вересаева автор побывал возле этого здания. Пока ничего там не изменилось, но мемориальная доска еще есть.

Брат Вересаева - горный инженер Михаил Смидович

Напомним, что студент-медик Викентий Вересаев приезжал на Вознесенский рудник близ Юзовки по приглашению находившегося здесь своего старшего брата – горного инженера Михаила Смидовича. Последний долгие годы проработал в наших краях и не на последних должностях, поэтому его биография представляет для дончан краеведческий интерес. Некоторые подробности его жизни удалось выяснить известному донецкому краеведу Валерию Степкину.
Михаил Викентьевич Смидович в 1888 году окончил Петербургский горный институт. Главным горным управлением откомандирован на Вознесенский рудник действительного статского советника Петра Александровича Карпова, где руководил два с половиной года крупной шахтой на 6 млн. пудов годовой добычи. Запустив эту шахту и соорудив подъездные пути к станции Мандрыкино Михаил оставил службу и уехал заграницу для получения еще больших знаний. Он поставил перед собой задачу- изучить построение и организацию добычи угля, соли и руд. Местом пребывания была выбрана Германия. Он побывал в Силезии, Вестфалии, Саарбрюкене, Фрейберге, Стассфурте и других местах. Потом была Бельгия, Швейцария и Австро-Венгрия.
Михаил Смидович в 1891 году возвратился в Донецкий бассейн и получает приглашение от рудника Французского горного и промышленного Общества при станции Рудничной (с 1903 г. ст. Рутченково). Но дирекция Вознесенского рудника настоятельно пытается заполучить назад уже опытного горного инженера и это им удается. Здесь Михаил Викентьевич в течение полутора лет руководит эксплуатацией и развитием им же пущенной ранее шахты. Напомним, что именно в это время к нему и приезжал его младший брат Викентий.
Затем трудовая биография горного инженера Михаила Смидовича оказалась на долгие годы связана с Алексеевским горнопромышленным обществом. Сначала ему поручили руководство разведочными работами в Бахмутском уезде, при станции Карпушино и в районе Кривого Рога. А в 1895 году Михаила Викентьевича назначают управляющим Кальмиусо-Богодуховским рудником Алексеевского Общества, который находился за левым берегом реки Кальмиус, т.е. на территории Таганрогского округа Области Войска Донского (ныне это Буденновский район Донецка). На этом посту этот горный инженер проработал шесть с половиной лет.
За это время рудник значительно расширился. Возникли новые шахты. Добыча угля составляла 16 млн. пудов в год. Под его руководством рядом были построены три коксовые батареи по системе Коллена, угольная мойка, электрическая станция. Параллельно строится жилье для рабочих, больница, народная аудитория, школы. Кроме двух народных училищ для детей, открывает двери воскресная школа для взрослых. При непосредственном участии Михаила Викентьевича создается Общество потребителей.
Из номера за 27 апреля 1899 года ежедневной газеты «Приазовский край» (Ростов-на-Дону) узнаем и такой факт, что «Управляющий Кальмиуско-Богодуховской копью Алексеевского горнопромышленного общества господин Смидович, обратился в Управление горной и соляной частями со следующим ходатайством. Заседатель 4-го участка Таганрогского округа отдал распоряжение полицейским урядникам своего участка арестовывать каждого еврея, приезжающего на рудники хотя бы на несколько часов. Между тем, ближайшим населенным торговым пунктом для макеевских рудников является население Юзовки, где большинство торговцев – евреи. Таким образом, волей-неволей, администрации макеевских рудников приходится иметь дело по закупке всевозможных материалов с евреями, а последними для урегулирования своих счетов необходимо ездить на рудники. Ввиду этого господин Смидович просит отменить распоряжение заседателя, если это не будет противоречить существующим законоположениям». Напомним, что в те годы для жителей Российской империи еврейской национальности существовала черта оседлости, где им запрещалось местожительство на некоторых территориях, в частности в ОВД.
В 1898 году этого горного инженера приглашают принять участие в экспертной комиссии в связи со взрывом метана на шахте «Иван» Макеевского рудника. В 1900 году Михаила Смидовича командируют заграницу. Сначала он посещает Всемирную выставку в Париже, а затем ездит по шахтам и изучает зарубежный опыт проходки шахтных стволов и плывунов. После возвращения на родину Михаил Викентьевич продолжает руководить Кальмиусо-Богодуховским рудником, одновременно руководя проходкой Александровской копи при деревне Кременной. В 1901 году в Алексеевском Обществе поменялось правление и новое руководство пожелало видеть этого специалиста в должности главного инженера всех своих шахт. На этой должности в Харькове он проработал до 1904 года. В 1906–1908 годы Михаил Смидович работает в правлении Алексеевского горнопромышленного Общества в Петербурге, а затем пять лет руководит Алексеевским рудником при станции Юзово и Анненским рудником в районе Криндачевки, где он руководит проходкой большой шахты Центральная. Еще пять лет прошли в руководстве шахтами Южно-русского горного общества в Горловке.
С началом организации треста «Донуголь» в 20-е годы ХХ века Михаил Викентьевич занимает ряд должностей в эксплутационном, экономическом и горном отделах. Он входит в ряд комиссий по обследованию рудников и шахт Донбасса. Дальше, увы, следы его теряются.

Улица Вересаева в Донецке

Практически по соседству с улицей Знаменской, где находится полуразрушенное здание больницы, расположена в Петровском районе города Донецка и непосредственно улица Вересаева. Получила она свое название во время второго массового переименования улиц столицы Республики, в 1958 году. Решением исполкома Сталинского городского совета бывшая улица Малиновского стала называться улицей Вересаева. Свое нынешнее название тогда получила и улица Знаменская (бывшая имени Ленина).

Улица Вересаева в количестве чуть более ста жилов домов на вид является совсем обычной – таких улиц в Донецке десятки. Есть и неказистые дома, а есть и «хатинки». Всем жителям этой улицы приходится жить в нынешнее военное время. «Бахи» здесь слышать почти каждый вечер и ночь, а в 2014 году и начале 2015 года рядом взрывались снаряды артиллерии ВСУ. Как рассказали автору местные жители, большинство тогда «вересаевцев» сидели в подвалах своих домов. Кстати, по рассказам жителя улицы Знаменской, один снаряд упал и рядом с «больницей» Вересаева. Только, слава Богу, этот смертоносный «подарок» тогда не взорвался. Все жители и улицы Вересаева, и улицы Знаменской надеятся, что в скором времени война закончится.

Анатолий Жаров