Польский поэт, публицист, участвовал в национально-освободительном движении. Родился 24 декабря 1798 года в Литовской губернии. Его произведения стали серьезным вкладом в белорусскую и польскую литературы 19 века. Как и Юлиуша Словацкого и Зигмунта Красинского, его признали величайшим поэтом Польши в эпоху Романтизма. «Литовский Наполеон Орда» - так его величают в Литве.
Биография Адама Мицкевича
Адам был сыном Миколая Мицкевича, новогрудского адвоката. Отец был обедневшим шляхтичем. Фамилия имеет белорусские корни, происходит от имени, созвучного с русским Дмитрий. Родители матери были последователями Якова Френка, крещеными евреями. В феврале 1799 года юношу крестили в Новогрудке.
Адам получал образование в Доминиканской школе, в которой учился с 1807 по 1815 гг. После ее окончания продолжал обучение в Виленском университете. В последующие годы Мицкевич написал большое количество стихотворений, наиболее популярным стало «Ода к юности». Во время учебы создавал филаретские и филоматские кружки. После окончания университета с 1819 на протяжении 4 лет работал школьным учителем.
В 1823 раздули дело о филоматах, Мицкевича арестовали в Вильне. Будущего писателя посадили в тюрьму, находившуюся в бывшем монастыре. Через полгода его освободили, в конце 1824 выслали из Литвы.
В последующие годы Адам побывал в Санкт-Петербурге, Одессе, из которой иногда выезжал в Крым, в Москве. Каролина Павлова, ставшая впоследствии знаменитой поэтессой и переводчицей, могла стать его женой в 1825, во время одного из посещений российской столицы.
С конца 1827 Мицкевич постоянно проживал в Санкт-Петербурге. Во время пребывания там подружился с декабристами Бестужевым и Рылеевым, а также писателями Пушкиным и Грибоедовым. Ранее считалось, что знакомство с последним состоялось в 1825 году в Крыму, но по последним сведениям Мицкевич встретил писателя именно в Москве в 1828 г. Янушкевич, Олизар, Веневитинов, Полевой, братья Ксенофонты, Дельвиг и некоторые другие теперь были его хорошими знакомыми. Князь Петр Андреевич Вяземский стал наиболее близким другом Мицкевича, он же позднее и переводил на русский язык «Крымские сонеты». С 1829 года Адам покинул Петербург и уехал за границу.
Годы эмиграции
За это время Мицкевич побывал в Германии, Италии, а также Швейцарии. В 1831 году тщетно пытался примкнуть к восстанию 1831 года и его участникам. После этого на некоторое время остановился в Дрездене. Затем, с 1832 года начал жить в Париже. За это время писатель активно сотрудничал с представителями эмигрантов из Польши и Белоруссии, много времени уделял политической публицистике. 1839 - и последующие годы, занимался преподаванием в Лозанне латинской литературы, позднее Мицкевич - первый профессор в Колледже де Франс, преподающий славянскую литературу. Анджей Товяньский и его идеи на некоторое время увлекли Мицкевича, в 1845 г. ему запретили читать лекции, причиной стала пропаганда товянизма, которой Адам активно занимался. С 1852 г находился по решению правительства в отставке.
Спустя 4 года стал вдовцом, поехал в Константинополь. Целью этой поездки явилось создание легионов помощи англичанам и французам в противостоянии с Россией.
Умер от холеры 26 ноября 1855 года. Из источников известны последние слова писателя, сказанные близкому ругу и товарищу Служальскому. Тот спросил, не хотел ли бы он что-то сказать для своих детей? Мицкевич ответил, что желает, чтобы они всегда любили друг друга.
Прах покойного отвезли в Краков. В 1890 останки Мицкевича поместили в саркофаг, находящийся и в настоящее время в кафедральном соборе в Вавеле.
Личная жизнь
Свадьба с Целиной Шимановской состоялась в 1834 году. Впоследствии от девушки родилось 6 детей. Их звали Юзеф, Александр, Владислав, Яна, Мария и Хелена. Владислав стал видным деятелем польской эмиграции.
Творчество
Самое первое стихотворение писателя было напечатано в 1818 в местной газете. Произведение называлось «Городская зима». Первый же сборник носил название «Поэзия», включал в себя несколько частей. Предисловие называлось «О романтической поэзии», также была часть под названием «Баллады и романсы». Сборник восхвалял романтическое направление в литературе Польши, его опубликовали благодаря Юзефу Завадскому.
Одной из первых работ Мицкевича стала «Живиля», повествовавшая об убийстве девушкой своего любимого. Сделала же она это, потому что он впустил русских в свой родной город. Симон Даукантос перевел работу на литовский язык в 1819 году, перевод стал одним из первых появившихся за границей произведений писателя.
Лирическая поэма «Гражина», а также 2 и 4 части «Дзяды», попали во 2 том трилогии. В вышедшей в России книге «Сонеты» появлялись и новые, не свойственные польской поэзии мотивы. В произведение попали и «Крымские сонеты», рассказывающие про человека, скучающего по родным местам.
«Конрад Валленрод» посвящено Николаю 1; поэму опубликовали в Санкт-Петербурге в 1828. Главной темой произведения стало противостояние крестоносцев и литовцев. Герой романа - персонаж довольно трагический, он жертвовал своей жизнью и собственным счастьем для всего своего народа, жил во вражеской среде. Герой стал во главу Тевтонского ордена и отрекся от Литвы, своей настоящей родины. При помощи хитрости и коварства ему удалось разрушить Орден. Читатели воспринимали поэму, как своеобразный призыв к борьбе против поработителей. В решении усматривалось одновременно принятие морали и политики: с внешней стороны казалось, что жители смирились с победившим врагом и теперь выступали на его стороне, на деле же побежденные постоянно втайне боролись за свободу и действовали против победителей (подобное явление также носило название валленродизма). Некоторые лирические стихи, а также «Фарис», баллады вошли в сборник «Поэзия»
В 1832 году была выпущена 3 часть поэмы «Дзяды». Особенность повествования заключалась в совмещении реальности и фантастики, фрагментарном построении. В сюжете присутствовало ведение дела филаретов, параллельно с его описанием рассказывалась суть доктрины, которая приводила к выводу, что причиной страданий польского народа стало его историческое призвание к этому. Логическим продолжением «Дзядов» стал сборник стихотворений «Отрывок». В нем много описаний и природных картин России. Наиболее популярными стихами из сборника - «Дорога в Россию», «Русским друзьям» («Моим друзьям-москалям», «Петербург» и другие).
Остановимся подробнее на стихотворении «Русским друзьям». В нем автор призывал осознать то, что он призывает бороться не с самим русским народом, а с захватившей все императорской властью. От нее, по мнению Мицкевича, плохо и тем, и другим. В стихотворениях он также обращался к российским поэтам, задавал им вопросы, до сих пор ли они воспевали свои идеалы свободы, и никто ли не перешел на другую сторону и теперь заискивал перед царем и радовался тому, как плохо бывшим друзьям.
Опубликованные в 1182 году «Книги польского народа и польского гостеприимства» стали наиболее ярким изображением идей распространенного в Польше мессианизма. Мицкевич стремился показать, что поляки обязаны участвовать во всеобщей войне, бороться за свои права и свободу, что победа других народов приведет к победе Польши и ее воскресению. Газета «Польский Пилигрим» стала местом публикации многочисленных работ автора в 1832-1833 годах. Он писал множество статей для нее, в основном продвигал идеи освобождения польского народа.
«Пан Тадеуш» - наиболее крупная работа писателя. Он писал ее с 1832 по 1834 гг. Первое издание появилось на свет в 1834 во французской столице. В произведении Мицкевич старался наиболее ярко изобразить и передать обреченные, по его мнению, шляхетские нравы и обычаи. Он изображал все это с ностальгией, и в то же время с большим количеством иронии и юмора. «Пана Тадеуша» называли в Польше национальной эпопеей, а также шедевром словесного искусства. Анджей Вайда, польский режиссер, в 1999 году снял одноименную экранизацию книги.
Результатом действий Мицкевича стала возможность воздействия польской поэзии на российскую. В то же время с его помощью польская поэзия смогла заявить о себе по всей Европе, кроме этого он собрал воедино польский дух.
Если говорить о манере изложения и языке писателя, то его, скорее, можно отнести к польской шляхте, жившей в Литве и Белоруссии. Вообще в то время в языке проживавших в Литве народов с точки зрения грамматики и лексических ресурсов многое заимствовалось из белорусской речи, носители которой проживали совсем рядом. В речи Мицкевича много и провинциализмов. Считается, что он вводил их в таком количестве именно для того, чтобы подчеркнуть данные областные особенности. По словам Николая Хаустовича, доктора наук и профессора БГУ, сам Адам Мицкевич считал свои произведения написанными, скорее, на польском нежели «литвинском», хотя иногда употреблял оба названия.
Для начала необходимо изучить весь объем и характеры использовавшихся в работах писателя провинциализмов - так считают не только ученые, но и многие языковеды и литераторы. Уже потом, по их мнению, можно будет говорить о речи писателя, как о художественном средстве. Именем Мицкевича назван университет. Профессор заведения Станислав Добжыцкий написал целую работу «Несколько наблюдений за языком Мицкевича», в которой он изучал все выходящие за пределы польского языка языковые факты, встреченные им на страницах произведений писателя.
Занимался исследованием языка Мицкевича и еще один литературовед, доктор философских наук Станислав Станкевич. Он в 1936 году выпустил свой труд, подводивший итог всем его исследованиям. Станкевич изучал стихотворные произведения поэта, некоторую его филоматскую корреспонденцию, а также другие работы с целью выявления отличительных особенностей фонетики, синтаксиса, особенностей построения предложений, категорий числа и рода, морфологии в речи Адама Мицкевича. Особенно стоит отметить, что данное исследование проводилось программно, а не вручную.
Обращаем Ваше внимание, что в биографии Мицкевича Адама представлены самые основные моменты из жизни. В данной биографии могут быть упущены некоторые незначительные жизненные события.
Адам Мицкевич родился 24 декабря 1798 г. на хуторе Заосье близ Новогрудка, (ныне Беларусь) в семье адвоката; мать его была дочерью мелкого служащего.
За несколько лет до рождения поэта его отец участвовал в восстании Тадеуша Костюшко, направленном против разделения польских земель между Россией, Пруссией и Австрией. Свое чувство национальной гордости и любви к родине отец стремился передать сыновьям. Реализацию своих патриотических идей, возвращение единства Речи Посполитой он, как и многие польские шляхтичи, связывал с Наполеоном.
Вместе со старшим братом Франтишком Адам учился в доминиканской школе в Новогрудке. Здесь он начал писать первые стихи. В 1812 г. он стал свидетелем нашествия французов на Россию, а затем позорного и трагического бегства французской армии. Эти события врезались в воображение и память юноши, с тех пор на всю жизнь сделавшегося горячим наполеонистом.
После кончины отца в 1812 г. семья начала испытывать материальную нужду, и Адаму пришлось стать репетитором для учеников младших классов.
В 1815 г. Мицкевич поступил в университет в Вильно на физико-математический факультет, но вскоре перешел на историко-филологический. Одним из его учителей был знаменитый историк Иоахим Лелевель, с которым поэт впоследствии поддерживал теплые дружеские отношения. Мицкевич выучил несколько языков русский, французский, английский и немецкий; он читал в оригинале и памятники античной литературы.
В 1817 г. Мицкевич становится одним из организаторов тайного студенческого Общества филоматов («любящих науку»). Главными положениями устава филоматов были любовь к родному языку, национальное достоинство, сочувствие обездоленным. Позже они, конкретизировавшись, превратились в просветительскую программу. Мицкевич был одним из самых активных и радикальных членов Общества.
В университетские годы на творчество Мицкевича оказал влияние классицизм; в особенности молодой поэт увлекался Вольтером подражая ему и переводя его произведения. Он писал также стихотворные послания к друзьям-филоматам. Первой публикацией Мицкевича стало в 1818 г. стихотворение «Городская зима».
Во время летних каникул 1818 г. Мицкевич познакомился с Марылей Верещак, девушкой, чей образ он сохранит в душе на протяжении всей своей жизни; она станет вдохновительницей многих его будущих произведений. Они полюбили друг друга, но судьба Марыли давно была предопределена ее состоятельными родителями: она была помолвлена с графом Путкамером, за которого вскоре и вышла замуж.
После окончания университета Мицкевича по распределению направили в провинциальный городок Ковно (ныне Каунас). Это была своего рода ссылка: поэта хотели лишить возможности участвовать в деятельности тайных организаций. Здесь он занимался тяготившей его преподавательской работой.
Период пребывания в Ковно (а в течение 1821 г. в Вильно, куда Мицкевич смог выбраться в отпуск) стал переходным в его творчестве. Поэт увлекается поэзией сентиментализма, предромантизма и особенно романтизма; читает Гете, Саути, Мура, Байрона, а также Шеллинга, Стерна, Вальтера Скотта, немецких романтиков. Ему нравится, что представители новой литературы обращаются к национальным традициям, прошлому своего народа. Романтическая эстетика и философия были во многом близки поэту и вскоре нашли отражение в цикле «Баллады и романсы», который составил основу первого тома сочинений Мицкевича, вышедшего в Вильно в 1822 г. В предисловии к нему «О романтической поэзии» он изложил свое видение нового искусства. Через год выходит второй том сочинений поэта, включающий в себя две поэмы «Гражина» и «Дзяды» (не целиком). Он становится признанным поэтом, главой польского романтизма.
В 1823 г., в связи со следствием по делу филоматов, Мицкевич вместе с товарищами оказывается в превращенном в тюрьму монастыре в Вильно. По счастливому стечению обстоятельств и благодаря поддержке друзей ему удается отделаться сравнительно легким наказанием высылкой во внутренние губернии Российской империи. В октябре 1824 г. он прибывает в Петербург, а в начале 1825 г. получает назначение в Одессу, откуда в сентябре совершает поездку в Крым. В конце этого года он переезжает в Москву и в 1828 г. снова возвращается в Петербург.
Период пребывания Мицкевича в России оставил свой след не только в судьбе и творчестве самого поэта, но и в русской культурной и литературной жизни. Здесь к Мицкевичу приходят подлинная слава и признание. Кроме того, это время было для него исключительно плодотворным. Он пишет жизнерадостный цикл «Одесских лирических стихотворений». Результатом пребывания в Крыму стали знаменитые «Крымские сонеты», близкие по своему духу русской литературе того времени, для которой Крым и Кавказ стали настоящим романтическим символом.
В 1828 г. в Петербурге была издана поэма «Конрад Валленрод». Год спустя Мицкевич издает собрание своих сочинений, включившее новые произведения. Широки и его литературно-общественные связи. Еще во время первого пребывания в Петербурге он знакомится с декабристами Рылеевым и Бестужевым. После разгрома декабристского восстания он сотрудничает в нескольких московских журналах и альманахах, активно переводится и печатается.
Мицкевича знали и уважали Жуковский, Баратынский, Дельвиг, Вяземский, Козлов, Полевой. Однако важнейшим для него стало знакомство с Пушкиным. Их взаимоотношения были проникнуты взаимным уважением. Мицкевич неоднократно давал высокую оценку творчеству своего русского собрата, в том числе и гораздо позже, после своего отъезда из России (статья «Пушкин и литературное движение в России», парижские лекции). Пушкиным были переведены две баллады Мицкевича и вступление к «Конраду Валленроду»; особенно высоко ценил он у Мицкевича дар импровизации. Мицкевич перевел пушкинский сонет «Воспоминание». Однако в оценке польского освободительного восстания 1830 г. взгляды поэтов разошлись.
Творчество Мицкевича оставило след в русской литературе и музыке. К нему впоследствии обращались Лермонтов, Майков, Бунин, Алябьев, Глинка, Чайковский, Римский-Корсаков.
В 1829 г. Мицкевичу удается выехать в Европу. Он живет на деньги от быстро расходившихся изданий своих произведений; едет в Германию (где встречается с Гете), затем в Швейцарию и Италию, которая и была основной целью поездки. В Риме поэт очутился в элитном космополитическом обществе ученых, артистов, аристократов.
Здесь его застает известие о начавшемся в Польше восстании. Он выезжает на родину, но восстание уже подавлено российскими войсками. Мицкевич тяжело переживал поражение. Он становится теперь оратором и публицистом эмиграции, старающимся мирить бесчисленные партии, на которые она распадалась. Пишет свой отклик на национальную трагедию 3-ю часть поэмы «Дзяды»; в 1832 г. издает приложение к «Дзядам», цикл лирических стихотворений-заметок о России в форме путевого дневника. В стихотворении «Русским друзьям» он резко обвинял тех, к кому обращался (не называя имен прежде всего Пушкина, автора стихотворений «Клеветникам России» и «Бородинская годовщина») в верноподданичестве и отречении от свободолюбивых идеалов.
В 1832 г. Мицкевич переезжает в Париж. Здесь он увлекается мессианскими идеями об особом значении Польши в судьбе народов, которые изложил в «Книгах польского народа». В 18321834 гг. он работает над поэмой «Пан Тадеуш», своеобразной энциклопедией польской жизни. После «Пана Тадеуша» он практически перестал писать стихи.
В 1834 г. Мицкевич женится на Целине Шимановской, дочери знаменитой пианистки, и погружается в круговорот тяжелых забот о семействе и заработке. С помощью Жорж Санд, с которой познакомился через Шопена, он безуспешно пытается поставить несколько пьес. Замыслы исторических сочинений остаются невоплощенными.
В 18391840 гг. Мицкевич преподает античную литературу в Лозанне. Затем он становится первым профессором славянской литературы в парижском Коллеж де Франс, где в 18401841 гг. читает свой знаменитый курс лекций по славянским литературам.
В это время он попадает под влияние секты мистика Анджея Товяньского, который исцелил его психически больную жену. В учении Товяньского Наполеон почитался как мессия, что нашло отклик в душе Мицкевича. Поэт разделял и идею о мессианских нациях, которыми товянисты считали французов и поляков. За пропаганду товянизма французское правительство в 1845 г. отстранило Мицкевича от чтения лекций.
В 1848 г. поэт создает польский легион, сражавшийся за свободу Италии, год спустя принимает участие в издании демократической газеты «Трибуна народов» в Париже. В июне 1849 г., когда демократическая оппозиция во Франции была подавлена, эта газета оказалась в числе многих закрытых; Мицкевичу грозил арест. Его публицистическая деятельность прекратилась навсегда.
В 1852 г. Мицкевич был отстранен от преподавания, но Луи Бонапарт, ставший императором Наполеоном III, вспомнил, что польский поэт всегда оставался неизменным апостолом наполеоновской идеи, и предоставил ему должность библиотекаря при Арсенале в Париже.
Во время Крымской войны надежды Мицкевича опять ожили; он предложил правительству организовать польский легион для помощи французам и англичанам в борьбе с Россией.
После кончины жены в 1855 г. он получил назначение и отправился морем в Константинополь. Здесь Мицкевич заразился холерой и скончался 26 ноября 1855 г. Тело его было привезено в Париж и похоронено на кладбище Монморанси.
В 1890 г. прах Мицкевича был перевезен в Краков и помещен в саркофаг в Вавельском кафедральном соборе, усыпальнице польских королей и великих людей.
Адам Мицкевич . Величайший польский (литвинский) поэт, культурный и государственный деятель, слава о котором разнеслась далеко за пределы Речи Посполитой. Но как мало мы знаем о его происхождении! Стандартная биография гласит, что Мицкевич родился в семье обнищалого шляхтича. Мать его – еврейка, отец – литвин (не путать с латышом). Адам получил великолепное образование, участвовал в патриотических организациях и оставил после себя огромное литературное наследие. Все. Но о чем же умалчивают школьные хрестоматии? Почему Мицкевич до конца своей жизни отказывался говорить о своих ближайших родственниках? Каким наследием позора наградила его судьба?
Величайший поэт.
На счету династии Мицкевичей собралось не мало авантюр, правонарушений и судебных процессов. Двое из представителей этого древнего литвинского рода ушли в небытие при весьма трагических обстоятельствах. Так что, крути не крути, а славным происхождением великий классик отнюдь не мог похвастаться.
Наша история начинается в второй половине XVIII века. Жили-были 5 братьев: Якуб (дедушка Адама Мицкевича), Адам, Юзеф, Стефан и Базилий Мицкевичи. Подобно, никто из них не умел ни читать, ни писать. Но кого этим в те времена можно было бы удивить. Не любили их в околицах Новогрудка (Беларусь). Мало того, что они «понаехали», так еще и оказались людьми весьма жадными. Мицкевичи славились предоставлением кредитов под огромные проценты (12 в год, вместо средних 4-7). Ихними должниками, как правило, оказывались либо горемычные пьяницы, либо карточные игроки. С таких то и взять особо нечего, поэтому Мицкевичи терпеливо выжидали окончания срока кредитования (12 месяцев), а затем – экспроприировали имущество должников.
В 1770 году, Мицкевичи заполучили в свои владения хутор Горбатовице и быстро наладили весьма дружелюбные отношения с владельцами соседствующей деревушки. Название деревушки – Саплица, а ее владельцы, соответственно, Саплицы. И так, в 1779 году, двоюродный дедушка (и по совместительству теска) поэта Адам сочетался законными узами брака с Викторией Саплицовной. А другой двоюродный дедушка, Базилий, очень уж сильно сдружился с Яном Саплицей. Оба были отчаянными забияками и весьма любили покуражиться – ну прям, как компания пана Кмитица, из известного «Потоп».
Мицкевичи заработали свое состояние, давая кредиты.
Со временем, Мицкевичи стали и владельцами Заося. Предыдущие владельцы, братья Яновичовы, задолжали ростовщикам огромную сумму денег. Более того – они еще и имели наглость отказаться от выплаты долга! Такого стерпеть Мицкевичи не могли. Ответ на такое вопиющую наглость в старопольской шляхетской культуре был лишь один – вооруженный захват. Первый наезд Яновичовым удалось отразить, но второй, в 1784 году, лишил их права на имение.
Якуб Мицкевич (прямой дедушка великого классика) в нападении на Заосе участия не принимал. Почему? Да потому, что к тому времени он уже несколько лет пребывал в мире ином (скончался). Но вряд ли он при жизни являлся примером добродетельности. Тем более, что в архивах сбереглись сведения о одном жестоком инциденте: Якуб избил местную девчушку палкой по голове практически до полусмерти. Причиной такого поведения послужило то, что она отказалась пождать ему упавший наземь кнут.
Но самым злостным «нарушителем» в семье Мицкевичей был все же Базилий. 23 апреля 1799 года он повздорил из-за пустяка со своим закадычным товарищем Яном Саплицей и, спустя две недели, скончался от полученных увечий.
На суде, Саплица утверждал, что причиной драки послужило желание, мягко сказать – не совсем трезвого Базилия, поцеловать заднюю ногу только что разродившейся кобылы. Кобыла, однако, не слишком впечатлилась таким проявлением любви и нежности, и ударила Базилия копытом в голову. Очевидцы происшествия опровергали версию Саплицы, указывая на то, что он лично размозжил голову Мицкевича своей булавой во время драки, а тело – подбросил в конюшню. Суд склонился к показаниям очевидцев и приговорил Саплицу к лишению свободы сроком на 1 год с выплатой огромного штрафа.
Забавы польской шляхты.
Спустя три года после бесславной кончины Базилия, за ним на тот свет последовал и еще один брат – Адам. В 1802 году он умудрился ввязаться в жестокую уличную потасовку, которая закончилась для него смертью. По началу, считалось, что драка была результатом бесцеремонного поведения пьяных дворян, напавших на солдат Татро-Литорского полка. Однако, в ходе расследования, выяснилось, что зачинщиками драки являлись сами солдаты. Командующий полка был отстранен от службы, а сам полк – расформирован.
Эти трагические смерти не стали последними испытаниями династии Мицкевичей. В судах Мицкевичей представлял Миколай, сын Якуба и отец великого поэта. В отличии от своего отца и дядей, он мало того, что умел читать и писать, но и получил юридическое образование. В 1802 году Миколай подал в суд жалобу на Саплицу, который к тому времени уже находился на свободе и угрожал Мицкевичам жестокой расправой. Впрочем, этот шаг не принес никаких результатов.
Осенью, 1805 года, Саплица переехал из Саплиц в Новогрудек, то есть – в тот самый хутор, где проживал Миколай Мицкевич. Его поведение стало еще более агрессивным. Постоянные нарушения правопорядка, бесчисленные пьянки и изнасилования, жесточайшие драки и грабежи. 3 августа 1806 года Миколай подает в суд очередное заявление, в котором указывает: «Саплица грозит всю семью Мицкевичей на ремни изрезать, а дома – сжечь». Был ли какой-либо результат от поданных жалоб – не известно, поскольку после 1806 года информации о деле Мицкевичей-Саплицы не осталось.
Ян Саплица наверняка знал о детях Миколая Коперника. Но вряд ли он догадывался, что один из них обеспечит фамилии «Саплица» вечную славу (воевода Яцек Саплица – персонаж поэмы «Пан Тадеуш».
Мицкевич обеспечил Саплице вечную славу.
И что же удивительного в том, что Адам Мицкевич так тщательно сторонился каких-либо разговоров о истории своего рода? Ему, иконе польско-литвинской культуры, было стыдно признавать неугодные деяния своих ближайших родственников. Но – такова уж судьба. От наследия позора династии не никуда не деться. К огромному счастью, великий классик не повторил судьбы своих дедушек и подарил нам свое великолепное наследие.
Биография Адама Мицкевича столь политизирована, столь искажена выдумками и «догадками» биографов, начиная с первых и завершая современными, что для её объективного изложения приходится приложить большие усилия и ограничиться преимущественно хронологией событий. Объясняется такое положение прежде всего тем, что большинство зарубежных биографов сосредоточили внимание преимущественно на обвинениях русских в «мучительстве» великого поляка, а революционно-демократические и советские истории - на клеймлении «злобного» царизма.
Предварительно отметим, что замечательный польский поэт в Польше практически не жил и, когда у него появилась такая возможность, предпочёл уехать в Париж. О родине и «муках» своего народа Мицкевич предпочёл страдать издалека и со стороны.
Адам Мицкевич родился 24 декабря 1798 года на хуторе Заосье близ Новогрудка - города в Гродненской области Белоруссии. В течение многих столетий Новогрудок был под властью Литвы. Поляки, жившие в этих краях, никогда не забывали о своих литовских связях, поэтому в творчестве Мицкевича Литва нередко выступает как обозначение его родины наравне с Польшей.
Мать поэта, урождённая Барбара Маевская (1767-1820), была дочерью мелкого служащего, из крещённых евреев. Отец, Миколай Мицкевич (1765-1812), работал в Новогрудке судейским землемером, а также у него имелась адвокатская практика. Мицкевич-старший участвовал в восстании Тадеуша Костюшко и всю жизнь мечтал об освобождении Польши от «русского ига».
В семье росли четверо сыновей - старшие Франтишек (1796-1862) и Адам и младшие Александр (1801-1871) и Казимеж (1804-1839).
Весной 1804 года страдающий от «русского ига» Миколай Мицкевич купил в Новогрудке усадьбу и построил там деревянный дом, «лучший во всём городе, в котором только монастыри и костёлы были каменными».
В раннем детстве воспитанием мальчиков занимались няня Гансевская и старый слуга Блажей. От них Адам впервые услышал белорусские и литовские народные песни, сказки, легенды. Позднее вместе со старшим братом Адам учился в доминиканской школе в Новогрудке, где написал свои первые стихотворения.
Миколай Мицкевич очень надеялся на то, что придёт Наполеон и разгромит Рос-сию. Эти же надежды он внушал своим сыновьям. Однако отец не дождался начала войны с французами, он умер в начале 1812 года. Братья же Мицкевичи с восторгом ловили каждую весточку о походе Наполеона. Они же стали свидетелями позорного бегства французской армии. Эти горькие, трагические впечатления оставили глубокий след в душе Адама.
После смерти отца семья впала в крайнюю бедность, Адаму пришлось стать репетитором для учеников младших классов.
Бедность не помешала юноше поступить в 1815 году за счёт Российского государства на физико-математический факультет Виленского университета. Через год он перешёл на историко-филологический факультет.
В университете одним из учителей Мицкевича был знаменитый историк Иоахим Лелевель*, с которым поэт впоследствии поддерживал тёплые дружеские отношения. Мицкевич выучил несколько языков, в том числе русский, французский, английский и немецкий, свободно читал в оригинале памятники античной литературы.
* Иоахим Лелевель (1786-1861) - видный польский историк, идеолог польского национально-освободительного движения. В период восстания 1830-1831 годов был председателем Патриотического общества, членом Временного правительства. В эмиграции руководил организацией «Молодая Польша».
В 1817 году Адам с товарищами организовал «тайное» студенческое «Общество филоматов*». Согласно уставу члены общества должны были любить родной язык, хранить национальное достоинство и сочувствовать обездоленным. Со временем из «Общества филоматов» выделилось более конспиративное «Общество филаретов**».
* Филоматы - любящие науку.
** Филареты - друзья добродетели.
В университетские годы Мицкевич впервые опубликовал произведение собственного сочинения. В журнале «Тыгодник Виленский» в 1818 году увидело свет стихотворение «Зима».
Во время летних каникул того же 1818 года, будучи случайно в Тугановичах, имении родителей его студенческого друга филомата Михайлы Верещак, Адам познакомился с Марылей Верещак (1799-1863), девушкой, чей образ поэт хранил в душе на протяжении всей жизни. Марыля стала музой многих произведений Мицкевича. Любовь была взаимной. Однако родители девушки настояли на её помолвке с графом Владиславом Путткамером (1794-1850). За него Марыля и вышла замуж. Известие о свадьбе возлюбленной стало тяжёлым ударом для поэта.
В 1819 году Адам закончил Виленский университет. Поскольку обучение шло на государственный счёт, он был направлен по распределению в маленький провинциальный городок Ковно (ныне Каунас) учителем. О службе поэта в провинции один из его друзей писал: «Адам до сих пор продолжает преподавать в Ковно. Двадцать уроков в неделю совершенно изнуряют его; он всё время страдает бессонницей». Однообразные, серые будни. Газеты приходили с опозданием. «Порою хандра и злость так велики, что достаточно добавить две унции, чтобы помешаться или повеситься». В добавление ко всем несчастьям в Ковно пришло известие о смерти любимой матери. В те дни Мицкевич записал: «Мать - это была моя величайшая тревога, всё моё утешение!.. Я остался один».
В Ковно, разочарованный замужеством Марыли, Мицкевич нашёл утешение в объятиях жены местного доктора - Каролины Ковальской. Женщина была старше возрастом и эта предпочитала молоденьких любовников. С поэтом она только делила постель, никаких чувств ни с той, ни с другой стороны не было. Интрижка окончилась ничем в связи с арестом Мицкевича.
В ковенский период поэтом был создан цикл «Баллады и романсы», который составил основное содержание первого стихотворного сборника Мицкевича «Поэзия». Книга вышла в свет в Вильно в 1822 году. Через год появился новый сборник, в него были включены две поэмы - «Гражина» (посвящена борьбе Литвы с Тевтонским орденом) и «Дзяды»* (2 и 4 части). !-ая часть «Дзяд» была найдена только после смерти поэта, а 3-тью часть Мицкевич издал гораздо позднее. Оба сборника обозначили начало романтического периода в польской поэзии.
* Дзядами называется народный обряд поминовения умерших.
Тем временем назревали важные политические события. С 1813 года фактическим правителем Польши был выдающийся русский государственный деятель Николай Николаевич Новосильцев (1768-1838) - граф, один из сподвижников императора Александра I, доверенное лицо великого князя Константина Павловича. Он внимательно следил за националистическим движением в Польше. Особенно опасной Новосильцев полагал аристократическую оппозицию, которую возглавлял князь Адам Ежи Чарторыйский (1770-1861), близкий друг Александра I и его жены Елизаветы Алексеевны. Ходили даже слухи, будто у императрицы родилась дочь от Чарторыйского. Князя необходимо было отстранить от польских дел, но для этого требовался серьезный повод.
Новосильцев искал различные подходы к неуязвимому князю. Все знали, что Чарторыйский часто бывал в Виленском университете, посещал лекции и «развращал политически учащуюся молодёжь». Решено было провести в университете дознание. Так вышли на юных болтунов из «Общества филоматов». Сами по себе «заговорщики» только смешили матёрых сановников, но в политической борьбе все средства хороши.
Новосильцев вознамерился попугать Александра I широким антигосударственным движением. В Польше и Литве провели аресты, в первых рядах преступников оказался перепуганный Адам Мицкевич. Он-то точно наговорил много лишнего, правда, в очень узком кругу.
В 1824 году поэта на девять месяцев посадили в келью Базилианского монастыря в Вильно, поскольку тюрьмы там не было. Затем поэта и других филоматов спровадили в ссылку по маршруту Петербург-Москва-Одесса-Крым-Москва-Петербург - и далее Рим-Дрезден-Париж.
За четыре с половиной года «терзаний» в России, где местные власти были обязаны предоставлять ему достойную службу, Мицкевич издал пять книг! В том числе двухтомник избранных произведений, написал «Крымские сонеты» (1826) и эпическую поэму в байроновском духе «Конрад Валленрод» (1828). Тогда же ссыльный страдалец овладел итальянским языком; вращался в обществе выдающихся людей; имел свою кухню и повара. До ссылки у Мицкевича таких возможностей не было.
«Отверженный» поэт часто влюблялся. Наиболее известным стал его одесский роман с Каролиной Собаньской (1795-1885) - известной светской львицей XIX века и шпионкой российских императоров. Позднее, будучи в Санкт-Петербурге, она крутила такую же любовную интрижку с А.С. Пушкиным. Надо сказать, что под стать Собаньской была её сестра - Эвелина Ганская (1801-1882), выскочившая замуж за Оноре де Бальзака и после его смерти унаследовавшая все права на его произведения.
В Одессе Мицкевичу не нашли достойную службу и в декабре 1825 года его перевели в Москву. Там поэт одновременно крутил любовь с дочерью сенатора Евдокией Михайловной Бакуниной (1793-1882) и дочерью профессора университета Каролиной Яниш (1807-1893). В ноябре 1827 года Мицкевич официально посватался к Яниш. Отец её, человек небогатый, с радостью отдал бы дочь замуж. Но у неё имелся очень богатый бездетный дядя, единственной наследницей которого была девушка. Он запретил племяннице выходить замуж за нищего безродного рифмоплёта, и сватовство расстроилось.
Надо отметить, что все эти годы Мицкевич страдал «по своей истерзанной родине». Укрепляло его в верности такого понимания происходящего и то, что ссыльных поляков с распростёртыми объятиями принимали в российских либеральных кругах. Особенно подружился Мицкевич с молодым А.С. Пушкиным, приветствовали поэта и будущие декабристы.
После восшествия на престол в конце 1825 года императора Николая I политика империи вроде бы стала жёстче, но в 1829 году Адаму Мицкевичу разрешили поселиться в его многострадальной родине - и он сразу оказался в Риме, где жил до 1831 года. В Вечном городе, на балу, поэт случайно узнал, что Польша находится в состоянии войны с Россией. Восстание в Варшаве началось вечером 29 ноября 1830 года как военный пере-ворот, но быстро переросло, по словам польских историков, в массовое движение. Правда, документы этого не подтверждают, но сие мало кого интересует.
Император Николай I решил лично разобраться с требованиями восставших. В январе 1831 года в Петербург прибыла делегация сейма. Николай принял её в Зимнем дворце. Парламентёры заявили права нового польского государства на правобережную Украину, включая Киев, и в придачу потребовали Литву и часть Белоруссии. Император остановил оратора на середине речи и коротко сказал:
Господа, историю я знаю не хуже вас. Мои условия: полное разоружение. Наказание понесут только зачинщики. И передайте этим… из сейма… И князю Чарторыйском (князь возглавлял восстание - В.Е.)… Ежели ваши пушки станут стрелять по России, то попадать они будут по Польше.
Война длилась девять месяцев. Мицкевич объявил, что восстание не может дать положительных результатов и что оно будет иметь пагубные последствия.
Несмотря на столь прискорбное мнение, поэт всё-таки вознамерился присоединиться к восставшим. Однако по дороге в Варшаву он влюбился в графиню Констанцию Лубенскую. Начался роман. И Мицкевич предпочёл остаться в её поместье (благо муж красавицы смотрел на происходившее сквозь пальцы). В перерывах между любовными утехами поэт охотился на кабанов. Ему даже приписывают такую фразу: «Я не любитель охоты, но смекаю: лучше выслеживать четвероногих, чем двуногих».
От Лубенской Мицкевич прямым ходом направился в Дрезден, где собрались состоятельные мятежники, издалека наблюдавшие агонию польского восстания. Уж наговорились и напротестовались там всласть! Саксонское правительство предпочло прогнать болтунов из своей страны.
В середине 1832 года Мицкевич уехал в Париж, где в 1834 году женился на Целине Шимановской (1812-1855), дочери уже умершей к тому времени знаменитой пианистки Марии Шимановской (1789-1831). Отныне его главной заботой стало содержание молодой супруги. Фредерик Шопен (1810-1849) познакомил Мицкевича со своей любовницей Жорж Санд (1804-1876), которая взялась помочь поэту поставить на сцене несколько пьес, но все эти потуги кончились неудачей.
В течение 1832-1834 годов Мицкевичем были созданы две его величайшие поэмы - 3-тья часть «Дзядов» и «Пан Тадеуш». Эти завершился творческий путь поэта Мицкевича. Он практически перестал писать стихи.
К тому времени у Целины Мицкевич на почве ревности (у Мицкевича в Париже было несколько любовниц) обнаружилась душевная болезнь, и её время от времени клали в психлечебницу, где несчастная жила в ужасающих скотских условиях. Впрочем, это не помешало ей рожать детей. У Мицкевичей было четыре сына - Владислав (1838-1926), Иосиф (1850-1938), Александр (1842-1864) и Ян (Жан)* (1845-1885) и две дочери - Мария и Елена. Из-за болезни Целины совесть сильно мучила поэта, но сделать что-либо было уже поздно.
* Ян (Жан) последние восемнадцать лет жизни провёл в психиатрической лечебнице, там и умер.
В 1841 году Мицкевича познакомили с Анджеем Товянским (1799-1878), польским мистиком и ясновидящим. Товянский считал своей миссией на земле распространение Слова Божьего, он проповедовал возрождение человечества через посредство христианнейших поляков и через возвращение на землю Наполеона Бонапарта. Обладая мощным гипнотическим даром, мистик успешно излечил Целину от её психоза.
Случившееся произвело на Адама столь сильное впечатление, что он искренне уверовал в учение Товянского и стал активным членом его секты. В одном из писем Шопен сетовал по этому поводу: «Мицкевич как адепт Товянского очень меня тревожит. То, что Товянский, как ловкий мошенник, одурманив дураков, тянет их за собой, может вызвать только смех, но Мицкевич - возвышенная душа и мудрая голова - как он этого мошенника не разгадал и не высмеял…»
Примерно с середины 1841 года поэт стал проповедовать идею польского мессианства. Мицкевич утверждал, что у Польши особая роль в судьбе народов мира. Свою философию он изложил в публицистическом произведении «Книги польского народа».
Некоторое время Мицкевич был профессором славянской литературы в парижском Коллеж де Франс. Однако за пропаганду товянизма французское правительство в 1845 году отстранило его от чтения лекций, а в 1852 году окончательно отправило в отставку.
Через два года началась Крымская война. В 1855 году Мицкевич под видом научной командировки отправился в Константинополь, где намеревался организовать польский легион для помощи французам и англичанам в войне против русских крестьян, составлявших основу защитников Севастополя.
В Турции Адам Мицкевич заразился холерой и умер 26 ноября 1855 года. В 1856 году прах поэта был перевезён в Париж, а в 1890 году его вывезли в Краков и поместили в саркофаг в Вевельском кафедральном соборе.
На русский язык произведения Адама Мицкевича перевели А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, В.Я. Брюсов, В.Ф. Ходасевич, Н.Н. Асеев, П.Г. Антакольский, Д.Б. Кедрин, А.А. Тарковский и другие.
Поэзия Адама Мицкевича в переводах русских поэтов
Из Вступления к «Конраду Валленроду»
Сто лет минуло, как тевтон
В крови неверных окупался;
Страной полночной правил он.
Уже прусак в оковы вдался,
Или сокрылся, и в Литву
Понёс изгнанную главу.
Между враждебными брегами
Струился Немен; - на одном
Ещё над древними стенами
Сияли башни, и кругом
Шумели рощи вековые,
Духов пристанища святые.
Символ германца - на другом
Крест веры, в небо возносящий
Свои объятия грозящи,
Казалось, свыше захватить
Хотел всю область Палемона
И племя чуждого закона
К своей подошве привлачить.
С медвежей кожей на плечах,
В косматой рысьей шапке, с пуком
Калёных стрел и с верным луком,
Литовцы юные, в толпах,
Со стороны одной бродили
И зорко недруга следили.
С другой, покрытый шишаком,
В броне закованный, верхом,
На страже немец, за врагами
Недвижно следуя глазами,
Пищаль, с молитвой, заряжал.
Всяк переправу охранял.
Ток Немена гостеприимный,
Свидетель их вражды взаимной,
Стал прагом вечности для них;
Сношений дружных глас утих,
И всяк, переступивший воды,
Лишён был жизни иль свободы.
Лишь хмель литовских берегов,
Немецкой тополью плененный,
Через реку, меж тростников,
Переправлялся дерзновенный,
Брегов противных достигал
И друга нежно обнимал.
Лишь соловьи дубрав и гор
По старине вражды не знали
И в остров, общий с давних пор,
Друг к другу в гости прилетали.
Перевод А.С. Пушкина
Будрыс и его сыновья
Три у Будрыса сына, как и он, три литвина.
Он пришел толковать с молодцами.
«Дети! седла чините, лошадей проводите,
Да точите мечи с бердышами.
Справедлива весть эта: на три стороны света
Три замышлены в Вильне похода.
Паз идет на поляков, а Ольгерд на прусаков,
А на русских Кестут воевода.
Люди вы молодые, силачи удалые
(Да хранят вас литовские боги!),
Нынче сам я не еду, вас я шлю на победу;
Трое вас, вот и три вам дороги.
Будет всем по награде: пусть один в Новеграде
Поживится от русских добычей.
Жены их, как в окладах, в драгоценных нарядах;
Домы полны; богат их обычай.
А другой от прусаков, от проклятых крыжаков,
Может много достать дорогого,
Денег с целого света, сукон яркого цвета;
Янтаря - что песку там морского.
Третий с Пазом на ляха пусть ударит без страха;
В Польше мало богатства и блеску,
Сабель взять там не худо; но уж верно оттуда
Привезёт он мне на дом невестку.
Нет на свете царицы краше польской девицы.
Весела - что котёнок у печки -
И как роза румяна, а бела, что сметана;
Очи светятся будто две свечки!
Был я, дети, моложе, в Польшу съездил я тоже
И оттуда привез себе жёнку;
Вот и век доживаю, а всегда вспоминаю
Про неё, как гляжу в ту сторонку».
Сыновья с ним простились и в дорогу пустились.
Ждёт, пождёт их старик домовитый,
Дни за днями проводит, ни один не приходит.
Будрыс думал: уж, видно, убиты!
Снег на землю валится, сын дорогою мчится,
И под буркою ноша большая.
«Чем тебя наделили? что там? Ге! не рубли ли?»
Снег пушистый валится; всадник с ношею мчится,
Чёрной буркой её покрывая.
«Что под буркой такое? Не сукно ли цветное?»
«Нет, отец мой; полячка младая».
Снег на землю валится, третий с ношею мчится,
Чёрной буркой её прикрывает.
Старый Будрыс хлопочет и спросить уж не хочет,
А гостей на три свадьбы сзывает.
Перевод А.С. Пушкина
Воевода
Поздно ночью из похода
Воротился воевода.
Он слугам велит молчать;
В спальню кинулся к постеле;
Дёрнул полог... В самом деле!
Никого; пуста кровать.
И, мрачнее чёрной ночи,
Он потупил грозны очи,
Стал крутить свой сивый ус...
Рукава назад закинул,
Вышел вон, замок задвинул;
«Гей, ты, - кликнул, - чортов кус!
А зачем нет у забора
Ни собаки, ни затвора?
Я вас, хамы! - Дай ружьё;
Приготовь мешок, верёвку,
Да сними с гвоздя винтовку.
Ну, за мною!.... Я ж её!»
Пан и хлопец под забором
Тихим крадутся дозором,
Входят в сад - и сквозь ветвей,
На скамейке у фонтана,
В белом платье, видят, панна
И мужчина перед ней.
Говорит он: «Всё пропало,
Чем лишь только я, бывало,
Наслаждался, что любил:
Белой груди воздыханье,
Нежной ручки пожиманье...
Воевода всё купил.
Сколько лет тобой страдал я,
Сколько лет тебя искал я!
От меня ты отперлась.
Не искал он, не страдал он;
Серебром лишь побряцал он,
И ему ты отдалась.
Я скакал во мраке ночи
Милой панны видеть очи,
Руку нежную пожать;
Пожелать для новоселья
Много лет ей и веселья,
И потом навек бежать».
Панна плачет и тоскует,
Он колени ей целует,
А сквозь ветви те глядят,
Ружья на земь опустили,
По патрону откусили,
Вбили шомполом заряд.
Подступили осторожно.
«Пан мой, целить мне не можно, -
Бедный хлопец прошептал: -
Ветер, что ли; плачут очи,
Дрожь берёт; в руках нет мочи,
Порох в полку не попал». -
- Тише ты, гайдучье племя!
Будешь плакать, дай мне время!
Сыпь на полку... Наводи...
Цель ей в лоб. Левее... выше.
С паном справлюсь сам. Потише;
Прежде я; ты погоди. -
Выстрел по саду раздался.
Хлопец пана не дождался;
Воевода закричал,
Воевода пошатнулся.....
Хлопец видно промахнулся:
Прямо в лоб ему попал.
Перевод А.С. Пушкина
Вид гор из степей Козлова
Пилигрим
Аллах ли там, среди пустыни,
Застывших волн воздвиг твердыни,
Притоны ангелам своим?
Иль дивы, словом роковым,
Стеной умели так высоко
Громады скал нагромоздить,
Чтоб путь на север заградить
Звездам, кочующим с востока?
Вот свет всё небо озарил:
То не пожар ли Цареграда?
Иль Бог ко сводам пригвоздил
Тебя, полночная лампада,
Маяк спасительный, отрада
Плывущих по морю светил?
Там был я: там со дня созданья
Бушует вечная метель;
Потоков видел колыбель,
Дохнул - и мёрзнул пар дыханья.
Я проложил мой смелый след,
Где для орлов дороги нет
И дремлет гром над глубиною;
И там, где над моей чалмою
Одна сверкала лишь звезда -
То Чатыр-Даг был!..
Пилигрим
Перевод М.Ю. Лермонтова
Аккерманские степи
В простор зелёного вплываю океана;
Украдкой скользкий уж, шурша в траве высокой -
Был слышен… Только нет, никто не позовёт! В простор зелёного вплываю океана;
Телега, как ладья, в разливе светлых вод,
В волнах шумящих трав, среди цветов плывёт,
Минуя острова колючего бурьяна.
Темнеет; впереди ни знака, ни кургана.
Вверяясь лишь звездам, я двигаюсь вперёд…
Но что там? Облако ль? денницы ли восход?
Там Днестр; блеснул маяк, лампада Аккермана.
Стой!.. Боже, журавлей на небе слышен лёт,
А их - и сокола б не уловило око!
Былинку мотылёк колеблет; вот ползёт
Украдкой скользкий уж, шурша в траве высокой -
Такая тишина, что зов с Литвы б далёкой
Был слышен… Только нет, никто не позовёт!
Перевод А.Н. Майкова
Байдарская долина
Скачу, как бешеный, на бешеном коне;
Долины, скалы, лес мелькают предо мною,
Сменяясь, как волна в потоке за волною…
Тем вихрем о;бразов упиться - любо мне!
Но обессилел конь. На землю тихо льётся
Таинственная мгла с темнеющих небес,
А пред усталыми очами всё несётся
Тот вихорь о;бразов - долины, скалы, лес…
Всё спит, не спится мне - и к морю я сбегаю;
Вот с шумом чёрный вал подходит; жадно я
К нему склоняюся и руки простираю…
Всплеснул, закрылся он; хаос повлёк меня -
И я, как в бездне челн крутимый, ожидаю,
Что вкусит хоть на миг забвенья мысль моя.
Перевод А.Н. Майкова
Триолет
Так! Больше не скажу я ни увы! ни ах!
Мне вечно горевать, вам слушать надоело.
Весёлый триолет пускай звучит в стихах.
Но повторяться всё ж должны увы! и ах!
Адам - любовник, друг, поэт: на всех путях
Всё то же правило судьба ввести сумела:
Он должен повторять свои увы! и ах! -
Хотя мне горевать, вам слушать надоело.
Перевод В.Ф. Ходасевича
Альмотенабби*
(С арабского по переводу Лагранжа)
О, доколе топтать мне песчаные груды,
За высокими звёздами мчаться в тревоге?
Звёздам ног не дано, не устать им в дороге.
Как в степи устают человек и верблюды.
Смотрят звёзды - и нет у них вежд воспалённых,
Словно тяжкие вежды скитальцев бессонных.
Лица наши обуглены солнцем пустынным,
Но не стать уже чёрными этим сединам.
Судия ли небесный к нам будет жесточе
Наших дольных, не знающих жалости судей?
Я не жажду в пути: дождь омоет мне очи
И воды мне оставит в дорожном сосуде.
Я верблюдов, не гневаясь, бью в назиданье:
Да поймут, что идут с господином в изгнанье.
Говорил я верблюдам, пускаясь в дорогу:
«Пусть нога подгоняет без устали ногу!»
И, покинув Египет, рванулся стрелою
Джарс и Аль-Элеми у меня за спиною.
Конь арабский за мною летит, но покуда
Голова его - рядом с горбами верблюда.
Знает стрелы дружина моя молодая,
Как ведун, что их сыплет на землю, гадая.
Воин снимет чалму - вьются волосы чёрной
Шелковистой чалмой, на ветру непокорной.
Первый пух над губою, - а если нагрянет
Свалит всадника наземь, коня заарканит.
Больше жданного воины взяли добычи,
Но несытую ярость я слышу в их кличе.
Мира, словно язычник, не хочет мой воин,
И, встречаясь с врагом, он, как в праздник, спокоен
Копья, в сильных руках заиграв на раздолье,
Научились свистеть, словно крылья сокольи,
А верблюды, хоть в пене, но жесткой стопою
Топчут Рогль и Янем, красят ноги травою.
От чужих луговин отдаляемся ныне,
Там - на дружеской - мы отдохнём луговине.
Нас не кормит ни перс, ни араб. Приютила
Дорогого султана Фатиха могила.
И в Египте подобного нет на примете,
И другого не будет Фатиха на свете.
Не имел ни сильнейших, ни равных по силе,
С мертвецами Фатих уравнялся в могиле.
Напрягал я мой взор, повторял его имя,
Мир пустым пребывал пред глазами моими.
И увидел я снова дороги начало,
Взял перо и вступил с ним в былую забаву;
Но перо языком своим чёрным сказало:
«Брось меня и мечом зарабатывай славу.
Возвращайся ко мне после трудного боя.
Меч прикажет - перо не запросит покоя».
Так перо наставляло меня в разговоре.
Нужно было б от глупости мне излечиться,
Не послушался я - и мой разум не тщится
Опровергнуть, что сам он с собою в раздоре.
Можно цели достичь лишь оружьем да силой,
А перо никого ещё не прокормило.
Если только ты принял скитальческий жребий,
Для чужих ты - как нищий, молящий о хлебе.
Племена разделяет неправда и злоба,
Хоть единая нас породила утроба.
Буду гостеприимства искать по-другому
И с мечом подойду я к недоброму дому.
Пусть железо рассудит, кто прав в этом споре:
Угнетатель иль те, кто изведали горе.
Мы надежных мечей не уроним до срока:
Наши длани - без дрожи, клинки без порока.
Мы привыкнем глядеть на страданья беспечно:
Всё, что въяве мы видим - как сон, быстротечно.
И не жалуйся: каждое горькое слово,
Словно коршуна - кровь, только радует злого.
Вера прочь улетела и в книгах осела,
Нет её у людского реченья и дела.
Слава богу, что мне посылает в избытке
И труды, и несчастья, но также терпенье;
Я в изгнанье моём нахожу наслажденье,
А другие в неслыханной мучатся пытке…
Удивил я судьбу, ибо выстоял гордо,
Ибо телом я тверже руки её твердой.
Люди стали слабее метущейся пыли,
Жить бы древле, а ныне лежать бы в могиле!
Время смолоду наших отцов породило,
Нас - никчёмных - под старость, с растраченной силой…
* Альмотенабби - славный рыцарь и поэт арабский, изгнанный из своего отечества, от-правился в Египет к своему другу султану Абу-Ходж-Фатиху. Не застав его в живых, Альмотенабби покинул Египет и сложил в пути эту касыду.
Перевод А.А. Тарковского
Касыда с арабского
Поднимите верблюдов на резвые ноги!
Покидаю вас, братья, для бранной тревоги.
Время в путь. Приторочены вьюки ремнями,
Ночь тепла, и луна заблистала над нами.
Как в защиту от зноя есть тень у колодца,
Так для мужа укрытье от срама найдётся,
И добро ему, если спасёт его разум
От лукавых соблазнов и гибели разом.
Отыщу я друзей, незнакомых с изменой,
Буду рыскать по следу с голодной гиеной,
С пёстрым барсом и волком охотиться вместе.
Нет меж них недоумков, забывших о чести,
Тайны друга хранить не умеющих свято
И коварно в беде покидающих брата.
За обиду они добиваются крови,
Храбрецы! Всё же я и храбрей и суровей.
Первый мчусь на врага и отставших не кличу,
Но стою в стороне, если делят добычу:
Жадность тут во главе со сноровкой своею;
Я же скромно довольствуюсь тем, что имею,
И ни с чьим не сравнится моё благородство,
И достойно несу я своё превосходство.
Я не вспомню вас, братья мои, средь скитаний.
Не связал я вас узами благодеяний,
К вам не льнуло вовек моё сердце мужское;
У меня остаётся товарищей - трое:
Сердце жаркое, чуждое трусости злобной;
Лук, изогнутый шее верблюда подобно;
Меч за поясом шитым с цветной бахромою…
Тот ли лук мой точёный с тугой тетивою,
Что, стрелу отпустив, стонет грустно и тонко,
Словно мать, у которой отняли ребёнка.
Не хозяйка мне алчность, что в прахе влачится
И, вспугнув жеребёнка, доит кобылицу;
Я не трус, что за женским подолом плетётся
И без женской подсказки воды не напьётся;
Непугливое сердце дано мне: от страха
Не забьётся оно, словно малая птаха;
Я чуждаюсь гуляк, до рассвета не спящих,
Завивающих кудри и брови сурьмящих.
Разве ночь хоть однажды с пути меня сбила,
Окружила туманом, песком ослепила?
На верблюде лечу - кипяток под ногами,
Щебень брызжет, вздымаются искры снопами,
И о голоде лютом средь жгучей пустыни
Я вовеки не вспомню в надменной гордыне,
Утоляю свой голод клубящейся пылью,
Чтобы он своему подивился бессилью.
Я имел бы, коль в вашем остался бы стане,
И еды и напитков превыше желаний,
Но душа восстаёт в эту злую годину
И покинет меня, если вас не покину;
Жажда мести мне печень скрутила в утробе,
Словно нить, что прядильщица дёргает в злобе.
Я чуть свет натощак выхожу, как голодный
Волк, глотающий ветер пустыни бесплодной,
За добычей спешащий в овраг из оврага
Осторожный охотник, бездомный бродяга.
Воет волк. Он устал. Он измучился, воя,
Вторит брату голодному племя худое,
И бока их запавшие вогнуты, точно
Еле видимый в сумраке месяц восточный.
Лязг зубов - будто стрел шевеленье сухое
Под рукой колдуна иль пчелиного роя
Шум, когда он, как чёрная гроздь, с небосвода
Упадёт на решётку в саду пчеловода.
Злобно блещут глаза, ослабели колена,
Пасть разверста, подобно расщепу полена;
Воет волк, вторят волки на взгорье пустынном,
Словно жёны и матери над бедуином.
Смолк - другие умолкли. Ему полегчало,
И приятен был стон его стае усталой,
Будто в общности голода есть утоленье…
Воет снова - и вторят ему в отдаленье.
Наконец обрывается жалоба волчья.
Чем напрасно рыдать, лучше мучиться молча.
Еду, жаждой томимый. За мной к водопою
Мчатся страусы шумной нестройной толпою.
Не обгонит меня их вожак быстроногий,
Подъезжаю, - они отстают по дороге.
Дале мчусь. Птицы рвутся к воде замутнённой.
Зоб раздут, клюв, над желтой водою склонённый,
Служит вестником жалкой их радости. Мнится,
На привале, шумя, караван суетится.
То в пески отбегут, то опять у колодца
Окружают кольцом своего полководца;
Наконец, из воды клювы крепкие вынув,
Удаляются, точно отряд бедуинов.
Мне подруга - сухая земля. Не впервые
Прижимать к её лону мне плечи худые,
Эти тощие кости, сухие, как трости,
Что легко сосчитать, как игральные кости.
Снова слышу призывы военного долга,
Потому что служил ему верно и долго.
Как мячом, моим духом играет несчастье,
Плоть по жребию мне раздирают на части
Все недуги, сойдясь над постелью моею;
Неотступные беды мне виснут на шею;
Что ни день, как припадки горячки, без счёта
За заботой меня посещает забота;
Надо мною, как скопище птиц над рекою,
Вьётся стая тревог, не даёт мне покоя,
Отмахнёшься сто раз от крикливой их тучи,
Нападает опять караван их летучий…
В зной сную босиком по пескам этим серым,
Дочь пустыни - гадюка мне служит примером.
И в богатстве и в неге я жил от рожденья,
Но возрос - и окутал одеждой терпенья
Грудь, подобную львиной; и обувь упорства
Я надел, чтоб скользить по земле этой чёрствой.
В жгучий зной без палатки, в ночи без укрытья
Весел я, ибо жизни привык не щадить я.
В пору счастья излишеств бежал я сурово,
Не был пойман я леностью, пустоголовой.
Чутким ухом внимал ли я сплетне лукавой?
Клеветою боролся ли с чьей-нибудь славой?
Я ту чёрную ночь позабуду едва ли,
Столь холодную ночь, что арабы сжигали,
Греясь, луки свои и пернатые стрелы,
В бой спешил я средь мрака, могучий и смелый;
Пламень молний летел впереди как вожатый,
Были в свите моей гром и ужас крылатый.
Так - вдовство и сиротство посеял я щедро,
Ночь меня приняла в свои чёрные недра,
Утром я в Гумаизе лежал утомлённый;
И бежала молва по стране опалённой.
Вражьи толпы шумели, друг друга встречая,
Вопрошала одна, отвечала другая:
«Вы слыхали, как ночью ворчала собака,
Словно дикого зверя почуя средь мрака
Иль услышав, как птица крылами взмахнула?
Заворчала собака и снова заснула…
Уж не Див ли столь многих убил, пролетая?
Человек?.. Нет, немыслима ярость такая…»
Днем, когда небосвод полыхал, пламенея,
И от зноя в пустыне запрыгали змеи,
Снял чалму и упал я на гравий кипящий.
Мне на темя обрушился пламень палящий,
Космы грязных волос залепили мне веки
Колтуном, благовоний не знавшим вовеки.
Жёстко лоно пустыни, лежащей пред нами,
Словно кожа щита. И босыми ногами
Я её исходил без воды и без хлеба;
Видел скалы я там, подпиравшие небо,
И на скалы, как пёс, я взбирался по щебню;
Видел я антилоп, посещавших их гребни.
В белоснежном руне, словно девушки в длинных
Белых платьях, стояли они на вершинах;
И, пока я взбирался, хватаясь за камни,
Стадо их без тревоги смотрело в глаза мне,
Будто я их вожатый с рогами кривыми…
То крестца своего он касается ими,
То за выступ скалы зацепясь на вершине,
Повисает на них в бирюзовой пустыне…
* Шанфари - один из наиболее прославленных рыцарей, или фарисов, арабских до Ма-гомета, воин и поэт, из рода асдов.
Перевод А.А. Тарковского
План
Введение
1 Биография
1.1 Ранние годы
1.2 Эмиграция
2 Адреса, где жил Мицкевич
3 Творчество
4 Мицкевич в переводах
5 Издания
6 Фильмы
7 Письма
9 Памятники Адаму Мицкевичу
10 Места
Список литературы
Введение
Ада́м Мицке́вич (польск. Adam Bernard Mickiewicz , А́дам Бе́рнард Мицке́вич ; 24 декабря 1798, Заосье (белор. Завоссе) или Новогрудок, Литовская губерния, Российская империя - 26 ноября 1855, Константинополь, Османская империя) - польский поэт, политический публицист, деятель национально-освободительного движения; считается одним из трех величайших польских поэтов эпохи Романтизма (наряду с Юлиушем Словацким и Зигмунтом Красинским). Оказал большое влияние на становление польской и белорусской литературы в XIX в. В Белоруссии считается также белорусским поэтом.
1. Биография
1.1. Ранние годы
Сын обедневшего шляхтича Миколая Мицкевича (1765-1812), адвоката в Новогрудке (современная Беларусь); фамилия Мицкевич, как и ряд других фамилий польской шляхты - белорусского происхождения, от имени Зміцер (Дмитрий). Мать поэта происходила из семьи крещеных евреев, последователей Якова Франка. Крещён в фарном костёле Новогрудка 12 февраля 1799 года.
Получив образование в доминиканской школе (1807-1815), поступил в Виленский университет (1815). С 1817 участвовал в создании и деятельности патриотических молодёжных кружков филоматов и филаретов, написал программные стихотворения («Ода к юности», 1820 и другие). По окончании университета служил учителем в Ковне (1819-1823).
В октябре 1823 был арестован в Вильне по раздутому Н. Н. Новосильцевым делу филоматов и заключён в тюрьму, располагавшуюся в помещении бывшего базилианского монастыря Св. Троицы. В апреле 1824 был выпущен из тюрьмы на поруки. В октябре 1824 был выслан в изгнание из Литвы.
До 1829 пробыл в России: Санкт-Петербург, с февраля по март 1825 - Одесса, с выездом в Крым, с декабря 1825 - Москва (где неудачно пытался жениться на Каролине Яниш, будущей поэтессе и переводчице), с ноября 1827 снова Петербург. В России сблизился с участниками декабристского движения (К. Ф. Рылеев, А. А. Бестужев), с видными русскими писателями и поэтами (А. А. Дельвиг, И. В. Киреевский, братья Ксенофонт Полевой и Николай Полевой, Д. В. Веневитинов, Е. А. Баратынский), с библиографом и знаменитым автором эпиграмм С. А. Соболевским.
В мае 1829 выехал из Петербурга за границу.
1.2. Эмиграция
Жил в Германии, Швейцарии, Италии. После безуспешной попытки присоединиться к участникам восстания 1831 года остановился на несколько месяцев в Дрездене. В 1832 поселился в Париже, сотрудничал с деятелями польской и литовско-белорусской эмиграции, занимался политической публицистикой. В 1839-1840 преподавал латинскую литературу в Лозанне. В 1840 стал первым профессором славянской словесности в Коллеж де Франс. В 1841 подпал под влияние проповедника польского мессианства Анджея Товяньского. За пропаганду товянизма французское правительство в 1845 отстранило Мицкевича от чтения лекций. В 1852 он был отправлен в отставку. За этой отставкой было поручено.
В апреле 1855 Мицкевич овдовел, и уже осенью 1855 уехал в Константинополь, намереваясь организовать Новый польский, а также еврейский легион для помощи французам и англичанам в борьбе с Россией.
Заразившись холерой, умер 26 ноября. Перед смертью сказал своему другу Служальскому, когда тот спросил, не хочет ли он что-либо передать детям: «Пусть любят друг друга», - и через несколько минут прибавил еле слышным шепотом: «Всегда!».
В 1890 прах Мицкевича был перевезен из Парижа в Краков и помещен в саркофаг в Вавельском кафедральном соборе.
В честь Мицкевича назван кратер на Меркурии.
2. Адреса, где жил Мицкевич
· Новогрудок 1801-1815 год, улица Ленина, д.1, 231400.
· Санкт-Петербург 04.1828 - 15.05.1829 года - дом И.-А. Иохима - Большая Мещанская улица, 39.
· Одесса февраль - март 1825 г. - Дерибасовская улица, 16.
· Евпатория - июль 1825, ул. Караимская, 53. Мицкевич прибыл на яхте «Каролина» из Одессы в компании с Генрихом Ржевуским (будущим шурином Бальзака) Итогом этого путешествия по Крыму явился замечательный лирический цикл «Крымские сонеты», которые он посвятил «товарищам по крымскому путешествию».
· Москва 12.1825 - 03.1826 года - пансион Фёдора Лехнера - Малая Дмитровка, 3/10
3. Творчество
Первое стихотворение «Городская зима» („Zima miejska“) опубликовано в 1818 году в виленской газете „Tygodnik Wileński“. Изданный Юзефом Завадским первый стихотворный сборник «Поэзия» („Poezje“, т. 1, Вильна, 1822) включал «Баллады и романсы» („Ballady i Romanse“) и предисловие «О романтической поэзии» („O poezji romantycznej“), став манифестом романтического направления в польской литературе.
Одним из первых его произведений была «Живиля», в котором героиня - литовская девушка Живиля убивает своего возлюбленного за то, что тот впускает в родной город русских. Это было одним из первых его произведений, переведённым на иностранный (литовский) язык Симоном Даукантосом в 1819 году.
Во второй том «Поэзии» (1823) вошли романтическая лироэпическая поэма «Гражина» („Grażyna“) и части 2 и 4 драматической поэмы «Дзяды» (польск.)русск.. В России вышла книга «Сонеты» (1826), включившая цикл «Крымские сонеты» („Sonety krymskie“) с образом героя-пилигрима, тоскующего о покинутой родине, и новыми для польской поэзии восточными мотивами.
В Санкт-Петербурге в 1828 году вышла поэма «Конрад Валленрод» („Konrad Wallenrod“) с посвящением императору Николаю I. В ней повествуется о борьбе населения Литвы с крестоносцами. Заглавный персонаж - трагический герой, одинокий борец в стане врага, жертвующий личным счастьем ради спасения своего народа. Литвин по происхождению, мнимо отрекшийся от своей родины и ставший во главе Тевтонского ордена, он своим коварством ведёт Орден к катастрофе. Поэма прочитывалась современниками как аллюзия борьбы поляков с поработителями и разрешение проблемы примирения морали с политикой: внешне смириться с оказавшимся сильнее врагом и пойти на службу к нему, одновременно тайно действуя против него («валленродизм»). В сборник «Поэзия» (т. 1-2, 1829) вошли лирические стихи, поэма «Фарис» и баллады.
В 3-й части поэмы «Дзяды» (1832) с фрагментарным построением и двумя планами действия, фантастическим и реальным, изображено, в частности, следствие по делу филаретов, излагается доктрина «польского мессианизма», согласно которой страдания Польши связаны с особым историческим призванием народа-мученика - «Христа народов». К «Дзядам» примыкает эпический «Отрывок» - цикл стихотворений с картинами России.
Идеи польского мессианизма развиты в художественно-публицистическом сочинении «Книги польского народа и польского пилигримства» („Księgi narodu polskiego i pielgrzymstwa polskiego“, 1832). Польское рассеяние призвано участвовать во всеобщей войне за вольность народов, воскресение которых должно привести в воскресению Польши. Те же идеи пропагандировались в статьях Мицкевича в газете «Польский пилигрим» („Pielgrzym Polski“, 1832-1833).
Крупнейшее произведение Мицкевича - эпическая поэма «Пан Тадеуш» („Pan Tadeusz czyli Ostatni zajazd na Litwie“), писавшаяся в 1832-1834 и изданная в Париже в 1834 году. В поэме создан полный ностальгии и юмора образ красочных, но исторически обреченных шляхетских нравов. Считается польской национальной эпопеей и шедевром словесной живописи. «Пан Тадеуш» экранизован польским режиссёром Анджеем Вайдой (1999).
Мицкевич, сосредоточив в себе дух своего народа, первый дал польской поэзии право иметь свой голос среди умственных депутатов Европы и вместе с тем дал ей возможность действовать и на нашу поэзию.
4. Мицкевич в переводах
На русский язык произведения Мицкевича переводили поэты и переводчики разных масштабов дарования. А. С. Пушкин перевёл балладу «Три Будрыса» (в переводе «Будрыс и его сыновья», 1833; опубликован в «Библиотеке для чтения» в 1834) - чрезвычайно точный перевод, считающийся непревзойденным шедевром переводческого искусства, а также балладу «Воевода» и вступление к «Конраду Валленроду». Первый перевод части драматической поэмы «Дзяды» принадлежит В. А. фон Роткирху. Среди переводичков Мицкевича - И. И. Козлов, который в 1827 по прозаическому подстрочнику П. А. Вяземского полностью перевёл «Крымские сонеты», Н. В. Берг, переводивший стихотворения и эпическую поэму «Пан Тадеуш», В. Г. Бенедиктов («Гражина», «Конрад Валленрод», лирика), Г. П. Данилевский, С. Ф. Дуров, А. Н. Майков (в частности, «Крымские сонеты»), Л. А. Мей, П. И. Вейнберг, А. П. Колтоновский (в конце 1890-х - начале 1900-х), позднее - К. Д. Бальмонт, В. Я. Брюсов, Игорь Северянин, акмеист М. А. Зенкевич, Е. Г. Полонская, Н. Н. Асеев («Песнь филаретов»), О. Б. Румер («Пловец», «Иоахиму Лелевелю» и другие стиховторения), С. И. Кирсанов (в частности, «Посвящение в альбом», широко известное по альбому Давида Тухманова «По волне моей памяти», «Смерть полковника», «Редут Ордона»), Михаил Светлов («Колокол и колокольцы», «Упрямая жена» и другие стихотворения), М. С. Живов, Л. Н. Мартынов («Дзяды», стихотворения), Давид Самойлов (отдельные стихотворения), Арсений Тарковский («Гражина», стихотворения «Шанфари», «Альмотенабби»), А. М. Гелескул, прозаик и переводчик Асар Эппель и многие другие поэты и переводчики. Сонеты Мицкевича, помимо М. Ю. Лермонтова, А. Н. Майкова, И. А. Бунина, В. Ф. Ходасевича и других поэтов, переводил В. Левик.
Среди переводчиков на белорусский язык - В. И. Дунин-Марцинкевич, Янка Купала, Б. А. Тарашкевич, Максим Лужанин (Александр Амвросьевич Каратай), Рыгор Бородулин. На литовский язык Мицкевича переводили Э. Даукша, В. Кудирка, Майронис, М. Густайтис («Крымские сонеты» и «Дзяды»), К. Юргелионис (стихотворения), Л. Гира, К. Шакянис (в 1924 перевёл «Пана Тадеуша»), В. Миколайтис-Путинас, Ю. Марцинкявичюс и другие поэты. Переводами на украинский язык занимались П. А. Кулиш, П. П. Гулак-Артемовский, Елена Пчилка, М. Ф. Рыльский. На чешском языке Мицкевич публиковался в переводах Ярослава Врхлицкого, Э. Красногорской. На эсперанто Мицкевича переводил А. Грабовский.