Всякий разговор о расцвете русской культуры в начале XX века так или иначе упирается в «серебряный век» русской культуры, все, что выходит за его пределы, оказывается в тени. Отчасти это справедливо, символизм, акмеизм и футуризм сыграли огромную роль в развитии искусства только что окончившегося столетия, и, поскольку разговоры на эту тему в советские годы находились под запретом, литературоведы и критики спешат воздать им по заслугам.
Отдавая должное литературе «серебряного века», нельзя забывать о том, что даже в период своего расцвета, эта литература, всегда оставалась камерным явлением с небольшой читательской аудиторией, в чем легко убедиться, сравнивая статистические сведения о читательском спросе на символистские журналы со спросом на журналы других направлений. В отчетах Императорской библиотеки в Петербурге указано, что первые места по популярности делили либеральный «Вестник Европы», народническое «Русское богатство», а вот связанный с символистами журнал «Новый путь» занимал 13-е место, журнал «Весы» — 30-е, а журнал «Мир искусства» и вовсе не попал в эту статистику, поскольку в нее включались журналы, затребованные более 100 раз. Существенно отличались и тиражи символистских изданий: если в 1900 году тираж «Вестника Европы» составлял 7 тысяч, то тираж символистского журнала «Весы» колебался между полутора и двумя тысячами. А за тиражами горьковских альманахов «Знание» символистские сборники и подавно не могли угнаться — там соотношение будет едва ли не один к двадцати, разумеется, не в пользу символистов.
Итак, литература «серебряного века» была небольшим островом, в окружении «другой литературы», убежденной что она продолжает «лучшие традиции русской литературы», придерживается «честного гуманного направления», олицетворением которого были тени Белинского, Добролюбова и Чернышевского. Здесь были свои авторитеты, свои кумиры, здесь всходила звезда Максима Горького, Леонида Андреева, Александра Куприна, не говоря об устоявшихся авторитетах Чехова и Толстого. Литература начала XX века в ее целом продолжала развиваться по инерции, набранной еще в предшествующие десятилетия, и имела свои неписаные законы.
Начиная с 60-х годов XIX века основными объединяющим центром общественной и политической жизни стал так называемый «толстый журнал», ежемесячник, имевший обширные политические и общественные разделы, которые как паровоз тянули за собой поэзию и прозу. Журналы почти полностью заменили собой литературные салоны, игравшие гораздо более важную роль в предшествующие эпохи. К 90-м годам XIX века литературные салоны занимали явно подчиненное положение, они или существовали при журналах, как одна из форм еженедельных собраний близких редакции литераторов, либо оставались формой объединения поэтов — «пятницы» Я. Полонского и продолжавшие их «пятницы» К. Случевского. Значение этих поэтических собраний определялось не в последнюю очередь тем, что «толстые журналы», как правило, не придавали значения стихам, их печатали, как тогда называли, «на затычку».
Совсем по-иному ощущала себя на страницах толстого журнала критика, которая играла здесь достаточно заметную роль. По своему значению она шла сразу после публицистики, а иногда и сливалась с нею, как это было в журналах, развивших традиции шестидесятников, таких как «Русское богатство»: его лидер Н.К. Михайловский часто выступал со статьями на темы литературы. Но именно потому, что критике придавалось такое большое значение, она была подчинена общей позиции издания. Публицистические разделы задавали «генеральную линию», определяли позицию журнала в кардинальных общественных вопросах, эту линию подхватывали и развивали обзоры русской и зарубежной печати, внутреннее обозрение, но и критические разделы издания не в меньшей степени призваны были усилить резонанс. Л.Д. Троцкий удачно назвал «толстые журналы» «лабораториями, в которых вырабатывались идейные течения».
Действительно, именно журналы конца XIX — начала XX века прежде всего поддерживали восходящее все к тем же 60-м годам деление общественной мысли на два враждующих лагеря — либеральный (иначе называемый прогрессивным) и консервативный (соответственно, реакционный). Негласный кодекс эпохи заставлял представителей враждующих партий высказывать противоположные суждения по всем сколько-нибудь принципиальным вопросам, не только политического, но и литературного характера.
«Русский ежемесячник, — писал В.Г. Короленко в некрологе Н.К. Михайловскому, — не просто сборник статей, не складочное место, иной раз совершенно противоположных мнений, не обозрение во французском смысле. К какому бы направлению он ни принадлежал, — он стремится дать некоторое единое целое, отражающее единую систему воззрений, единую и стройную». Сам Н.К. Михайловский высказывался на этот счет еще более решительно. «В литературном деле необходимо самодержавие. Нельзя допускать разноголосицу», — так передавала его позицию мемуаристка. В итоге критик на страницах толстого журнала чаще оказывался хористом и подпевалой, он чаще «держал ноту», чем задавал тон, на положении солистов находились, как правило, публицисты.
В 90-е годы соперницей толстого журнала становится газета, сравнительно с журналами имевшая более широкую читательскую аудиторию, что помогало критику быстро сделать имя, и потому постоянное сотрудничество в газете для многих литераторов было заветной мечтой. Единственное, в чем газетная критика принципиально отличалась от журнальной — вынужденной краткостью. Толстый журнал приучал писать без оглядки на размеры статьи, неторопливо и обстоятельно, с цитатами и пересказами. Не то газета — она требовала сжатого и оперативного отклика. Известный афоризм Власа Дорошевича: «голубушка, длинного не читают», становился своего рода девизом для более молодого поколения критиков, начинавших выступать в роли критиков на страницах газет, таких как Корней Чуковский и Петр Пильский, отчасти А. Измайлов.
В остальном, газета в сжатом виде копировала все составляющие «толстого журнала». «Направленство» было свойственно им в той же степени, что и журналам, свобода критика в рамках любого издания носила относительный характер, и была скорее формой «осознанной необходимости». Полностью подчинив себе литературу, «направленство» сковывало ее развитие, превращая в своего рода департамент. В статье журналиста П. Панкратьева литераторы и чиновники сравнивались как представители родственных профессий: «Слушая с закрытыми глазами чтение любой статьи, не зная ни формата бумаги, ни обложки, ни шрифта, можно легко догадаться, в каком издании она напечатана. При переходе в другую редакцию, часто совсем иного направления, литераторы начинают мыслить и чувствовать сообразно обстоятельствам нового положения… В настоящее время образовался и быстро растет особый класс чиновников-литераторов… печатающих в повременных изданиях и отдельными выпусками разъяснения начальнических проектов, с мотивами вожделений данного ведомства».
Этот процесс «бюрократизации» литературы захватывал и иссушал развитие литературы, много претерпевший от критики издатель альманаха «Русские символисты» Валерий Брюсов писал в одном из черновых набросков: «У нас живут особняком литературные критики: у каждого свой замок — журнал или газета; друг с другом воюют они беспощадно, но все зорким оком высматривают проходящие мимо караваны. Беда смелым путникам, не заручившимся чьим-нибудь могущественным покровительством, беда группе молодых литераторов, которые хотят идти своей дорогой! Их ждут, их подкарауливают, против них устраивают засады, гибель их предрешают заранее».
Сходно оценивала ситуацию соратница Брюсова по символизму Зинаида Гиппиус: «Литература, журналистика, литераторы — у нас тщательно разделены надвое и завязаны в два мешка, на одном написано: «консерваторы», на другом — «либералы». Чуть журналист раскроет рот — он уже непременно оказывается в котором-нибудь мешке. Есть и такие, которые вольно лезут в мешок, и чувствуют себя там прекрасно, спокойно. Медлительных поощряют толчками. На свободе оставляют пока декадентов, считая их безобидными, — для них, мол, закон не писан».
Символисты или декаденты, как их называли критики, были первыми, кто пробивались в литературу, не заручившись поддержкой литературных партий, и делали это сознательно. И надо сказать, что начатая символистами борьба против литературных барьеров имела последствия для всей критики и литературы начала XX века, протекавшего под знаком освобождения от диктатуры литературных партий и направлений. Поколение критиков, начинавшие свой творческий путь в 900-е годы, стремилось уйти от обязательных мнений, вот почему появление сразу нескольких, никак не связанных друг с другом, критиков нового типа было своего рода знамением времени.
Уход с проторенных путей не всегда совершался демонстративно, иногда он обставлялся разного рода примирительными формулами, сопровождался обходными маневрами. Как удавалось сочетать «заветы отцов» с новыми эстетическими исканиями, можно проследить на судьбе двух критиков, каждый из которых по-своему был связан с народничеством — Аркадия Горнфельда (1867-1941) и Иванова-Разумника (псевдоним Разумника Васильевича Иванова, 1878-1946). Аркадий Горнфельд по праву может быть назван одним из талантливейших, но почти незамеченных критиков 900-х годов. Печальная известность пришла к нему уже в советское время — в связи с шумным скандалом вокруг перевода романа Ш. де Костера «Тиль Уленшпигель».
В советские годы заниматься критикой Горнфельд уже не мог, слишком уж другие мальчики пели другие песни, но до революции, точнее до закрытия журнала «Русское богатство» в 1918 году, он был здесь постоянным сотрудником, и систематически публиковал на его страницах критические статьи, рецензии на новые книги и библиографические заметки, чаще всего, как было принято в этом журнале, без подписи. Эта анонимность, а также отсутствие темперамента публициста, стремления к шумным выступлениям и бурным полемикам, делали его присутствие на страницах журнала малозаметным. Мало кто представлял себе и его позицию как критика, хотя, если внимательно к ней приглядеться, во многом шла в разрез с программными эстетическими установками издания. Горнфельд изначально был настроен достаточно скептически по отношению к революционно-демократической критике. «Не только с писаревщиной я разделался еще в гимназии, но и эстетика Чернышевского мне представлялась тогда теоретическим недоразумением». Однако Горнфельд не стремился эти расхождения обозначить и с неодобрением отнесся к циклу статей Акима Волынского, составивших позднее его книгу «Русское критики» (СПб., 1896); именно это и сделало возможным его приход в народнический журнал, где он вскоре стал из одним ведущих сотрудников, а в 900-е годы — и одним из руководителей «Русского богатства».
Горнфельд называл себя «восьмидесятником, не отказавшимся от наследства шестидесятых годов и искавшего лишь некоторых его модификаций», и «разумным индивидуалистом». Поэтому он предпочитал не высказываться по ряду программных для журнала вопросов, можно сказать, уклоняясь от обсуждения «заветов отцов» и занимаясь темой, достаточно нейтральной — поэтика и теория литературы, популяризация западноевропейской мысли и культуры и др.
В этой области ему была предоставлена свобода суждений ввиду того, что они не относились к числу принципиальных для журнала; там же, где сам Горнфельд не разделял редакционные установки, он последовательно уклонялся от полемики. «Для Вас не секрет, — признавался он Н.К. Михайловскому в 1896 году, — что я не солидарен с редакцией в теоретических вопросах моей специальности — поэтики. Но люди для меня важнее всего…». «Тихое еретичество» в сочетании с личным почтением к лидерам «Русского богатства» делали возможным многолетнее сотрудничество в этом журнале, но это не способствовало полноте самореализации. Как критик он проявил себя в сборниках статей, таких как «На западе» (СПб, 1910), «О русских писателях» (СПб, 1912), «Пути творчества» (П., 1922), «Боевые отклики на мирные темы» (Л., 1924), «Муки слова» (М.-Л., 1927) и др.
Своим учителем Горнфельд называл выдающегося лингвиста А.А. Потебню, лекции которого по теории словесности, прослушанные в Харьковском университете, стали началом «жизненного поворота» и побудили Горнфельда оставить юридический факультет и заняться философией, эстетикой, психологией, а в конечном счете — избрать словесность в качестве главного жизненного поприща; о своем учителе Горнфельд оставил замечательные воспоминания. Как известно, А. Потебня занимал почетное место и среди тех, кого называли своими учителями некоторые поэты-символисты, прежде всего Андрей Белый и Вяч. Иванов, на которых оказало влияние учение Потебни о внутренней форме слова. Но Горнфельд не искал в них союзников, поэтическая культура символизма оказалась ему чуждой, единственное исключение он делал для Федора Сологуба, но и его ценил не за новое отношение к слову.
В своих определяющих чертах методология его подхода к литературе закладывала фундамент не столько для критики, сколько для литературоведения, даже теории литературы. По складу он был именно ученый-теоретик, по жанру — критик. В его суждения о писателях на первом плане стоял интерес к поэтике, к строению литературного произведения. Но в те времена история и теория литературы, поэтика не были осмысленны как самостоятельные области знания о литературе, что сознавал и сам Горнфельд, назвавший один из разделов своего сборника статей «К будущей теории литературы».
Пафос Горнфельда также не всегда был пафосом критика — он стремился именно убедить, доказать, объяснить, а не внушить. При этом ему чужд был жанр «разговоров по поводу», когда произведения литературы позволяют критику свести разговор к кругу излюбленных критиком тем. Не менее чужды были ему и чисто эссеистические устремления, его статьи бесхитростны по своему строению, как правило, это честный отчет и размышления о прочитанном. В обращении к читателю, открывающему сборник статей Горнфельда «Книги и люди», он именно об этом читателей и просил — «чтобы для них важны были не его выводы, а доводы, не окончательные оценки, а движение мысли, в котором эти оценки назревали».
Каждый писатель для Горнфельда — создатель особого художественного мира, строение и состав которого, а также связь с другими творческими мирами он как критик пытается понять и описать. При этом принадлежность писателя к тому или иному направлению почти не имела значение для Горнфельда: ему принадлежит одна из лучших статей о славянофиле С.Т. Аксакове, не менее замечательная статья о декаденте Федоре Сологубе. Два столь противоположных писателя могли найти в нем тонкого истолкователя благодаря тому, что он по натуре был прежде всего аналитиком, понять писателя ему было важнее, чем оценить, вынести приговор и т.п.
Горнфельд высоко ценил Фета, которого шестидесятники знали больше по пародиям Д. Минаева. Многое в критической деятельности Горнфельда было отступлением от «генеральной линии», но в них отсутствовал полемический задор и пафос переоценки. В своих симпатиях Горнфельд руководствовался исключительно личным эстетическим вкусом, все привходящие моменты были ему чужды. Именно поэтому Горнфельд-критик вызывал сочувственный отклик у Валерия Брюсова, отмечавшего его свободу «от предвзятых мнений», у Иннокентия Анненского и многих других современников.
Иванов-Разумник, принадлежавший к тому же молодому поколению народнической критики, что и Горнфельд, во многих отношениях был его антиподом. Прежде всего Иванов-Разумник обладал совершенно иным темпераментом, темпераментом публициста и полемиста, и стремился включиться во все сколько-нибудь принципиальные полемики.
В области идеологии Иванов-Разумник стремился подчеркнуть, что опирается на народничество, которое называл «громадным и мощным течением русской общественной мысли» от Герцена до Михайловского. Иванов-Разумник был одним из авторитетных популяризаторов наследия А.И. Герцена, исследователем и издателем сочинений В.Г. Белинского, а после революции — исследователем творчества и издателем сочинений М.Е. Салтыкова-Щедрина.
От классического народничества Иванов-Разумник собственную позицию отделял, называя ее «новым народничеством» и подчеркивая свое стремление внести свежую струю в народническую критику, соединить ее с потоком новых эстетических идей. «Новое народничество» Иванова-Разумника претендовало на то, чтобы стать «шагом за черту, проведенную «раньше-рожденным»». Он не отказывался от наследства, но пытался его дополнить, влить в его старые мехи новое вино. «Главным нервом эстетических поисков Иванова-Разумника было стремление добиться синтеза «проповеди и учительства» старой русской литературы, с одной стороны, и творческих течений XX в., с другой, — характеризует это неонародничество М.Г. Петрова.
Итак, народнические «проповедь и учительство», по мысли Иванова-Разумника, не должны «исключать творчества и исканий», этический пафос литературы, ее борьба за моральные ценности способны уживаться с эстетическим новаторством.
Правда, читатель легко может убедиться, что «проповеди и учительства» в критических статьях Иванова-Разумника было больше, чем понимания новой эстетики. Несмотря на то, что в своих критических обзорах он неизменно уделял внимание вновь выходящим произведениям символистов, в дореволюционный период он чаще спорил с ними, а позднее довольно однообразно превозносил. В работах советского периода он даже объявил символизм основным достижением русской литературы XX века, а свои статьи об Андрее Белом и Александре Блоке объединил в сборник под названием «Вершины».
Однако говорить о глубоком понимании им символизма не приходится, слишком многое он не принимал: мистические искания символистов, равно как и религиозно-философское движение начала XX века были ему абсолютно чужды. Его статьи о религиозной философии не возвышались над уровнем марксистской полемики с ней, поскольку он не принимал аксиомы идеалистического миросозерцания, о чем писал с некоторой гордостью. И вообще, обладая хорошим литературным вкусом, умением отделить в литературе пшеницу от плевел, писал он о ней достаточно однообразно. Обладавший художественной зоркостью и чуткостью В.В. Розанов заметил по поводу его «двух невероятной величины фельетонов»: «Иванову-Разумнику на роду написано: 1) быть литератором, 2) очень рассудительным, почти умным и 3) не иметь ни капли поэтического чувства. Что делать: судьба, имя».
«Отсутствие поэтического чувства» заключалось не в том, что Иванов-Разумник был лишен чувства подлинного в искусстве, а в том, что литература для него оставалась прежде всего выразительницей некоторых идей, то есть идеологией, а сам он — более учителем жизни, нежели критиком. Именно в силу этого он не мог сотрудничать в «Русском богатстве», где соответствующие ниши учителей и идеологов были заняты еще в прошлом веке. М.Г. Петрова, весьма авторитетный исследователь творчества Иванова-Разумника, считает, что роль идеолога «была ему явно не под силу», но справедливости ради надо признать, что эту роль он успешно выполнял почти во всех вновь возникающих изданиях эсеровско-народнической ориентации, в которых был одним из руководителей литературными отделами — в журнале «Заветы» (1912-1914), в эсеровских газетах «Дело народа» и «Знамя труда» (1917-1918), сборниках «Скифы» (1916-1918) и др. наряду с ролью ведущего критика.
На сегодняшний взгляд в публицистике Иванова-Разумника нет ничего оригинального, кроме абстрактно-революционных лозунгов, но на современников эта публицистика обладала магическим воздействием, вокруг неизменно собирались лучшие литературные силы. На страницах «Заветов» ему удалось собрать вокруг себя многих молодых писателей, приобретших тогда особую известность — М. Пришвина, Сергеева-Ценского, Б.К. Зайцева, Е.А. Замятина и др.
В период революции и первые послереволюционные годы на страницах альманаха «Скифы» вокруг деклараций Иванова-Разумника объединились такие известные поэты как Андрей Белый, Сергей Есенин, Николай Клюев, Сергей Клычков, писатель Алексей Ремизов, художник К.С. Петров-Водкин и др.; к ним намеревался присоединиться Александр Блок, также испытавший на себе сильнейшее воздействие Иванова-Разумника. Примыкавший к «Скифам» литератор Е.Г. Лундберг писал о его несомненном лидерстве: «Вечерами у Иванова-Разумника литература не только подается, она творится — особенно долгими ночами, когда один из гостей остается с глазу на глаз с хозяином» ; для Андрея Белого Иванов-Разумник долгие годы долгие годы оставался одним из основных конфидентов. Таким образом, его роль как критика не исчерпывалась статьями.
Свой подход к современной литературе Иванов-Разумник называл «философски-этической критикой», «цель которой не психологический или эстетический анализ (это только попутное средство), но раскрытие того, что составляет «душу живу» каждого произведения, определение «философии» автора, «пафоса» его творчества…». Философский характер собственной критики он настойчиво подчеркивал: «Всякая бывает критика, — эстетическая, психологическая, общественная, социологическая, этическая; и каждая из них весьма необходима в процессе работы критика. Есть произведения, к которым достаточно приложить только один из этих критериев; но попробуйте ограничиться эстетической или психологической критикой, изучая «Короля Лира» или «Фауста»! Вот почему философская, в широком смысле, критика только одна может считаться достаточно общей точкой зрения». Действительно, лучшие его статьи, составившие сборник «О смысле жизни», посвященные творчеству Федора Сологуба, Леонида Андреева и Льва Шестова, писателей, у которых «вопрос о смысле жизни положен в основу всего миропонимания», в центр обсуждения выдвигают именно то, как отвечает каждый из этих писателей на ключевой философский вопрос человеческого существования.
Собственную систему взглядов в «Истории русской общественной мысли» он называл «философско-историческим индивидуализмом», а в книге «О смысле жизни» придумал для нее новый термин — «имманентный субъективизм». Этот имманентный субъективизм выдвигал свое представление о цели человеческой жизни, согласно которому у человеческого существования «никакой объективной цели в будущем нет, цель в настоящем…». Целью жизни оказывалась сама жизнь. Эту не слишком богатую идею, почерпнутую у Герцена, Иванов-Разумник развивал на многих страницах с жаром и пафосом, находившим большой отклик у читателей. Никакой иной философии, кроме восхваления человека, веры в его силу и мощь, не возвышавшимися над горьковскими декларациями в духе: «человек — это звучит гордо!», в статьях Иванова-Разумника не было. Тем не менее, его критические статьи, представляющие собой длинный и нескончаемый монолог по поводу тех или иных литературных произведений, переполненные риторическими восклицаниями, пользовались популярностью, и в начале XX века он был влиятельным и авторитетным критиком.
Критика Иванова-Разумника сыграла важную роль в популяризации творчества целого ряда писателей, и особенное значение она имела для символистов, поскольку пропагандировала их на страницах тех изданий, где они не печатались, тем самым помогая им размыкать узкий читательский круг собственных журналов, заинтересовывала их творчеством новые читательские круги.
Однако и Иванов-Разумник, и Аркадий Горнфельд как критики организационно не стремились выйти за рамки сложившейся традиции, они скорее стремились раздвинуть эту рамку. Среди критиков, начинавших в 900-е годы, были и такие, которые, имея все основания занять почетное место в новом литературном течении, предпочитали сохранять независимое положение в литературном процессе. К числу таких критиков относился Юлий Айхенвальд (1872-1928), который имел все возможности стать автором символистских изданий. С символистами Айхенвальда объединяло многое — он был западником по своим взглядам, прекрасным знатоком западноевропейской литературы, обладал серьезным философским образованием. Айхенвальд-критик отрицательно относился к революционно-демократической критике, высоко ценил поэтов круга Афанасия Фета — Аполлона Майкова, Якова Полонского, творчество Алексея Толстого и других поэтов, можно сказать, значение которых по достоинству впервые оценили именно символисты. Критика Айхенвальда и по жанру «вписывалась» в эссеистику символистов, и не напрасно его часто ставили в один ряд с символистским критиком Иннокентием Анненским.
Однако сам Айхенвальд не стремился к заключению этого тактически выгодного союза, предпочитая прокладывать собственный путь в литературу. Его самоопределение как критика завершилось в 1906 году, когда вышел первый выпуск книги «Силуэты русских писателей», к 1910 году вышли еще два выпуска «Силуэтов», тогда же появились и «Этюды о западных писателях»; после их выхода современники стали писать об Айхенвальде как о критике-импрессионисте. Избранный им жанр «силуэтов» или «этюдов», предлагавший читателям не столько портрет, сколько набросок, штрихи к портрету, как нельзя более отвечал задачам импрессионистической критики. «На импрессиониста литература действует не одной своей чисто эстетической стороной, — писал он о своем методе, — но всесторонне полнотою своих признаков, как явление моральное, интеллектуальное, как жизненное целое». При создании своих силуэтов Айхенвальд использовал самые разнообразные сведения — биографические, психологические, наблюдения над художественным творчеством. Как критик он чуждался наукообразия и классификаций, был последовательным противником единого подхода к произведениям искусства.
Другое название, которое использовал Айхенвальд для обозначения своего кредо — имманентный метод, «когда исследователь художественному творению органически сопричащается и всегда держится внутри, а не вне его. Метод имманентной критики (насколько вообще можно говорить о методе там, где, как мы видели, наукообразности вовсе нет) — этот метод берет у писателя то, что писатель дает и судит его, как хотел Пушкин, по его собственным законам, остается в его собственной державе».
Признавая социальную роль искусства, наличие в ней нравственного содержания, Айхенвальд отказывался признавать за произведениями искусства утилитарный, прикладной характер, отказывался оценивать его с точки зрения социальной или какой-либо другой пользы.
Айхенвальд отделял свой метод от так называемого «чистого искусства», от эстетизма, рассматривающего художественное творчество и оценивающее его с точки зрения чисто художественных критериев. Его подход к литературе на сегодняшнем языке можно назвать «медленным чтением» или «пристальным чтением», как на русский язык переводят термин, изобретенный американской школой новой критики. Только Айхенвальд свое «медленное чтение» не рассматривал как метод, это был способ «сопричащения литературе», если пользоваться его термином, а сам он выступал в статьях не как ученый, а как квалифицированный читатель, как посредник, развивающий и продолжающий художественный текст.
Статьи Айхенвальда необыкновенно легко читаются, поскольку их автор ничем себя от читателя не отделяет, они не перегружены ссылками, все факты приводятся в них так, словно бы они известны буквально каждому с детства. Однако, стоило противникам наброситься на его «силуэт» Белинского, он ответил каждому из них подробно и со ссылками, обнаружив такое доскональное знание текстов и биографии русского критика, которое превосходило едва ли не всех ему возражавших, несмотря на то, что среди них были патентованные специалисты и издатели сочинений Белинского. Таким образом, кажущаяся легкость его письма была результатом кропотливого изучения материала.
Вообще фундамент, на котором вырастал этот импрессионизм, был совершенно особого свойства. В первых двух изданиях «Силуэтов» Айхенвальд не пытался сформулировать особенности собственного подхода к литературе, теоретическое вступление появилось лишь в третьем издании, и оно способно немало озадачить читателя. Прежде всего потому, что в противоположность «силуэтам» и «этюдам» во вступлении были пространные рассуждения о различных школах и методология изучения литературы, ссылки на авторитеты западноевропейских ученых, самый стиль этого вступления словно бы принадлежал другому человеку. Здесь впервые на поверхность вышло то, что стояло за легкостью его «силуэтов», — огромная философская эрудиция: до того, как стать критиком, Айхенвальд был переводчиком сочинений Шопенгауэра и его биографии, сотрудником журнала «Вопросы философии и психологии», секретарем Московского философского кружка. Может быть, потому так свободно двигалась в волнах литературы его импрессионистическая критика, что это была лишь видимая часть айсберга, которую поддерживала огромная и не выходившая на поверхность эрудиция?
Ключевым моментом деятельности Айхенвальда как критика стала публикация в издании 1913 года «силуэта» Белинского, где была предпринята беспримерная для своего времени попытка посмотреть на наследие основоположника революционно-демократической критики не сквозь наслоения и мифы о его непреходящем значении, а свежим взглядом. Никаких специальных задач по сокрушению авторитета либо его переоценки Айхенвальд словно бы не ставил. Это было «медленное чтение» сочинений основоположника революционно-демократической критики, сопоставление оценок и суждений, поиск их источников, в большинстве своем исходивших из дружеского окружения Белинского. Результат оказался поразительным: авторитет критика разлетался прямо на глазах. Очерк так и начинается: «Белинский — это легенда. То представление, какое получаешь о нем из чужих прославляющих уст, в значительной степени рушится, когда подходишь к его книгам непосредственно. Порою дышит в них трепет искания, горит огонь убежденности, блещет красивая и умная фраза, — но все это беспомощно тонет в водах удручающего многословия, оскорбительной недодуманности и беспрестанных противоречий…» и так далее в таком духе.
Но именно в силу того, что в очерке были представлены главным образом выводы и мнения, то есть результаты «медленного чтения», а не то, на основании чего они получались, сторонники Белинского, привыкшие клясться тенью и преклонять колена перед именем учителя, обрушили на Айхенвальда столь же голословную брань. О характере возражений наглядное представление дают заглавия статей: «Белинский — миф» (Павел Сакулин), «Правда или кривда?» (Иванов-Разумник), «Развенчан ли Белинский?» (Н.Л. Бродский), «Господин Айхенвальд около Белинского» (Евг. Ляцкий).
Огромное количество подобных наскоков совершалось и в устной форме. «Мы с женой, — вспоминал писатель Борис Зайцев, — присутствовали однажды на его сражении из-за Белинского (в Москве, в клубе педагогов). Учителя гимназий шли на него в атаку бесконечными цепями. Он сидел молча, несколько бледный. Как-то Юлий Исаевич ответит? — спрашивали мы друг друга шепотом. Он встал и, прекрасно владея волнением, внутренно его накалявшим, в упор расстрелял их всех, одного за другим. Он буквально сметал врагов доводами точными, ясными, без всякой грубости или злобы…». Точно такими же точными доводами сметал Айхенвальд в книге «Спор о Белинском» тех, кто возражал ему письменно.
Казалось бы, это была не первая попытка развенчания Белинского, еще в середине 90-х годов на страницах «Северного вестника» появился цикл статей Акима Волынского, составивший позднее его книгу «Русские критики» (СПб., 1896). Но Волынский критиковал революционных демократов с позиции вполне определенной — за отсутствие в их критике философского фундамента, твердых критериев и т.п., он пытался вывести русскую критику на новую дорогу, призывал к выработке твердых понятий и критериев. Совсем другим путем шел Айхенвальд: он предлагал взамен усвоения готовых мнений просто читать то, о чем эти мнения составляются.
В своей критической деятельности Айхенвальд не был привязан исключительно к современности, он не воздвигал барьера между критикой и историей литературы. Значительная часть его силуэтов посвящена писателям XIX века — от Батюшкова до Гаршина, так что в целостном чтении три выпуска силуэтов отражают его представление о развитии русской литературы почти на протяжении столетия. Не все равноценно в этих очерках — но они лишены банальностей и общих мест, сам Айхенвальд наряду с Иннокентием Анненским может быть назван одним из наиболее ярких эссеистов начала XX века.
Переходя к критикам, начинавшим свой путь на страницах газет, еще раз хотелось бы подчеркнуть, что журнальные критики по сравнению с ними были своего рода аристократией, имевшей возможность довольно долго обдумывать свои статьи, даже работать над ними. Те, кто писал в газеты, такой роскоши были лишены, их творчество развивалось в жестких тисках сроков и объемов.
Александр Измайлов (1873-1921) , наряду с Петром Пильским (1979-1941) и Корнеем Чуковским (1882-1969) могут быть названы наиболее яркими среди тех, кто дебютировал в 900-е годы и кто своей известностью обязан прежде всего им.
Долгое время эту критику было принято огульно отвергать, еще бы — существовала ведь марксистская критика, с ее проверенными критериями, не боявшимися вечности. «Характерной чертой буржуазной печати 900-х годов, — писал Г.М. Фридлендер в «Истории русской критики», — было то, что /…/ в ней появляется тип критика-фельетониста, тесно связанный с газетой, работающего с сознательным учетом «злобы дня» и интересов широкой публики, пишущего свои статьи в хлесткой, остроумной манере /…/. К числу таких критиков-фельетонистов принадлежал А.А. Измайлов, а также молодой К.И. Чуковский /…/ Нередко деятельность критиков-фельетонистов имела откровенно бульварный характер (П. Пильский). /…/ Измайлов сам очень метко охарактеризовал обычный жанр своих критических выступлений, дав одному из своих очерков подзаголовок «беллетристический репортаж». Из- за того, что А. Измайлов опубликовал один из своих очерков с подзаголовком «беллетристический репортаж», в советское время его третировали как полубульварного критика, хотя термины «фельетон», «репортаж», «беллетристика» имели тогда иное значение, и не исключали серьезного разговора о литературе.
Единственное, в чем можно было упрекнуть Измайлова — в некоторой разбросанности его литературной деятельности — он пробовал себя не только как критик, но и как поэт, как беллетрист, как драматург и биограф А.П. Чехова. Хотя впоследствии Корней Чуковский даже превзойдет Измайлова в обилии и разнообразии литературных жанров, но это произойдет уже после революции, и будет отчасти вынужденным. Да и с Измайловым дело не столько в разнообразии литературных жанров, сколько в том, что они как-то не согласовывались между собою. Обладая критическим чутьем и вкусом, он писал и публиковал очень слабую прозу и вполне шаблонные стихи, язвительный и острый пародист, как критик он отдавал предпочтение прославительным статьям. Правда, иногда в своих газетных обзорах он, подобно Виктору Буренину, соединял критические оценки со вставными пародиями, бытовыми зарисовками, даже анекдотами, но эти критические коктейли никогда не обладали буренинской остротой.
Главное достоинство мозаичных по подходу к литературе статей Измайлова составляет обилие в них тонких и точных наблюдений в пределах того литературного диапазона, который был ему доступен. К сожалению, слишком многое в литературе XX века оказалось за его пределами — почти все произведения символистов, среди которых он делал исключение для Валерия Брюсова, но и то его роман «Огненный ангел» включал в число мертвенных подделок под «Мельмонта-скитальца» Матюрена и «Элексир сатаны» Гофмана. Но в условиях переходной эпохи, какой несомненно был дореволюционный период литературы XX века, его критика способствовала укоренению новых литературных понятий.
Особое значение, которое приобрела критика в начале XX века, сознавал и сам Измайлов: «Критику почти нечего делать, когда в литературе царственно властвуют отвоеванные понятия /…/ Но бывают времена революций и бунта, бурь и кораблекрушений, времена переломов и кризисов, когда все господствующие литературные понятия подвергаются пересмотру, колеблются самые основы, меняются формы, новое притязает на полное низвержение вчерашнего. В такие эпохи шатания умов значение критики возвышается до ценности творчества».
Оказать помощь новым литературным веяниям, способствовать утверждению новых понятий — так понимал свои задачи как критика Александр Измайлов. Он гордился тем, что в своих суждениях не опирается ни на партийные платформы направлений, ни на авторитеты: «Людям партийного ума, привыкшим непременно справляться о приходе, к какому принадлежит критик, я бы хотел ответить — я свой. Мои взгляды на литературу, мое освещение авторов не диктовано ни эсдекскими, ни кадетскими, ни какими-либо другими политическими представлениями. Я совершенно не понимаю, как эта область может соприкоснуться с областью свободного критического суждения. Литература есть литература и политика есть политика, и теперь этого, к счастью, уже не нужно, как недавно, доказывать».
Что и говорить, декларации Измайлова не слишком богаты эстетическими идеями, но опирающаяся на них критика ближе стояла к литературе и ее задачам, чем критика, доискивавшаяся до социальной подоплеки и классовых интересов, чем критика, превращавшая литературу в служанку публицистики. Эта критика оказывала писателям бесценную услугу, она помогала им найти общий язык с читателем, она, что называется, «сеяла разумное, доброе, вечное». А главное — воспитывала уважение к литературе как таковой, свободной от долгов перед идеологией.
Имена двух других газетных критиков — Петра Пильского и Корнея Чуковского часто произносились вместе, поскольку в 1910-е годы оба они относились к числу тех, кто не столько создавал и открывал литературные имена, сколько сокрушал устоявшиеся авторитеты, или, по крайней мере, был способен нанести по ним вполне чувствительные удары. Но притом, что до революции пути Чуковского и Пильского часто пересекались на страницах тех или иных изданий, были они скорее антиподами, чем близнецами.
Про начало литературного пути Петра Пильского можно сказать словами Гоголя «темно и скромно происхождение моего героя». Он относился к числу тех литературных скитальцев, чье перемещение в пространстве и переходы от издания к изданию не потрудились зафиксировать ни биографы, ни библиографы. Впервые имя Пильского всплывает в 90-е годы в литературном окружении Валерия Брюсова, в эпоху, когда тот готовился к дебюту в качестве «русского символиста». Пильский никак свое имя с начинающим символизмом не связал, а вот к новаторским исканиям той эпохи считал себя причастным. В мемуарном очерке о Брюсове, опубликованном уже в эмиграции, Пильский так определил исходную точку своего кредо как критика: «Все мы будто готовились в литературные прокуроры. Еще бы! На скамье приговоренных нами сидела вся последняя литература той современности, вся журналистика, все ежемесячники того тихого, того страшного времени! И критика! Да! Да! Нам, новаторам, нам, юным паладинам, казалось — и небезосновательно! — что первым сраженным врагом должна пасть критическая бастилия. «Ничего огульного! — кричали мы. — Мы требуем доказательств! Пусть будет критика как одна длинная цепь теорем! Пусть текст ее идет с доказательством. Пусть каждая из них замыкается победным: «Что и требовалось доказать»! Мы требуем математической точности! Мы требуем геометрической доказательности! Так формулировали мы нашу задачу».
За этой цепью восклицательных знаков и не вполне серьезным тоном скрывается на самом деле одна из важнейших проблем, которую решали начинающие критики: поиск новой аргументации, новой системы доказательств и убеждения читателя. Критика, основанная на «заветах отцов», в приложении к этим заветам получала и систему мер и весов, освященную традицией, и потому не нуждавшуюся в перепроверке. Отказываясь от этих заветов, надо было эту систему создавать заново и доказывать ее способность служить мерилом литературных явлений.
Однако нельзя сказать, что известная на сегодняшний день часть критической деятельности Пильского сильно была сосредоточена вокруг проблемы доказательности. Как критик, Петр Пильский больше любил изрекать, чем убеждать. По части убеждения его больше выручал острый стиль, чем аргументация. Но публику это устраивало. Устраивало и писателей, почти все они в отзывах о статьях Пильского прибегали к эпитету «блестящий». В своем рифмованном автобиографическом сочинении «Рояль Леандра», написанном «онегинской строфой», Игорь Северянин оставил один из примеров подобного отзыва:
Уже поблескивает Пильский,
И жмурит обыватель в Рыльске
Глаза, читая злой памфлет
Блистательнее эполет…
Здесь охарактеризован не только стиль критических выступлений Пильского, но и основной круг восхищавшихся им читателей, среди которых «обыватель в Рыльске» занимал почетное место. Сам критик относился к своей роли законодателя литературных нравов серьезно и потому так часто звучит в статьях Пильского забота о том, чтобы не дать литераторам отступить от либеральных ценностей, не впасть в реакционность (статья о Викторе Буренине) — это было проявление ответственности за культуру.
Непременным компонентом статей Пильского были фразы типа — «помню, мы сидели (имя рек…)», «мы ехали…», «мы встречались…». В этом как будто проскальзывало хлестаковское «с Пушкиным на дружеской ноге», но было в этом и другое — интерес к личности писателя, стремление понять творчество как проявление этой личности. Можно сказать, что писатели интересовали Пильского не меньше, чем книги.
И в эмиграции, когда он впервые стал вести «оседлый» образ жизни, с начала 20-х годов и до конца жизни публикуясь почти исключительно в рижской газете «Сегодня», воспоминания о дореволюционной литературе и литераторах стали одной из главных тем почти всех его очерков. Начав с мемуарных вкраплений в тексты статей, Петр Пильский подготовил затем книгу «Затуманившийся мир», в рецензии на которую Марк Алданов писал: «Особенности его таланта, необыкновенная память, сохранившая все, от малейших черт наружности давно ушедших людей до шуток, сказанных много лет назад, делают его книгу чрезвычайно интересной».
Образ жизни Пильского немало способствовал тому, чтобы запомнить многое — он был, можно сказать, всегда в гуще литературной жизни. «Были в нем замашки и привычки богемы, — вспоминал Марк Слоним, — он дневал и ночевал в кафе и ресторанах, обожал разговоры до утра в каком-нибудь «литературно-артистическом клубе», любил возбуждение от вина, атмосферу дружбы, споров и ссор, перекрестный огонь шуток и эпиграмм, игру флирта и влюблений, беспорядок и толчею случайных вечеринок и непринужденных пирушек. У него была непоседливая, бродяжья натура, и он не мог долго засиживаться на одном месте. Пильский постоянно менял города и издания… И какое огромное количество разнообразных впечатлений собрал он за многие годы странствий. Он любил говорить про себя: » я человек бывалый, а опыт у меня небывалый…». А недавно рижский историк литературы Юрий Абызов собрал все фельетоны Пильского мемуарного характера и как бы подготовил за автора книгу мемуаров о деятелях культуры XX века, полную ярких и содержательных характеристик и подробностей.
Критика, подобная критике Пильского, не только не имела за плечами литературной традиции, она их и не создавала, но она играла важную роль в литературном процессе, представляя писателя широкой публике и превращая критика в своего рода литературного зазывалу и вышибалу одновременно.
Если пытаться на фоне Пильского обрисовать облик и биографию Чуковского-критика, то она будет строиться на противопоставлениях, и на каждом шагу будут рождаться все новые и новые недоумения — как могло современникам придти в голову соединять имена столь разных по своим устремлениям людей. Но сразу надо понять, что то серьезное, что было в творческой деятельности Пильского, не нашло себе выражения в воспоминаниях о нем, а биографических источников, архива, переписки мы просто не имеем — они погибли частью в период бегства из России и скитаний по миру, отчасти — при аресте архива в период, когда в Ригу вошли советские войска. Но это серьезное в биографии Пильского наверняка было, иначе он бы так и оставался литературным Хлестаковым.
В случае с Чуковским мы такими биографическими источниками располагаем в изобилии, и потому все то серьезное, что питало его критическую деятельность и формировало его творческий облик, можно проследить от начала и до конца, а концом деятельности как критика стали для него события Октября 1917 года -после революции он не сумел «перековаться» и стать одним из советских критиков, слишком резко изменились тогда литературные нравы.
Свой путь на поприще критика Чуковский начинал на страницах «Одесских новостей», и условия для дебюта здесь были исключительно благоприятные: он почти сразу получил возможность печатать серьезные статьи на литературные темы. Но это успешное начало оказалось позднее серьезным барьером, когда он стал критиком столичных газет: спустя почти десять лет Леонид Андреев попрекал Чуковского «развязностью одесских репортеров». Сходные упреки находим мы в письме Д.В. Философова 1912 года: «Я думал, что Чуковский уже сбросил с себя «провинциальные замашки»». Так что роль «Одесских новостей в его судьбе была подобна палке о двух концах: создав условия для яркого дебюта, она мешала в дальнейшем его продвижению в ряды серьезной литературы.
Провинциальное происхождение было не единственной причиной предубеждения против Чуковского-критика, несерьезное отношение к нему укрепляло и избранное им амплуа. Как критик он был мастер разгромного фельетона, отрицательным рецензентом по призванию, и все его лучшие статьи были «вселенской смазью». Вдобавок Чуковский избирал в жертвы литераторов из числа минутных любимцев публики, о которых «все говорят», и потому его выступления производили впечатление разорвавшейся бомбы. Хвалебные статьи Чуковский писал редко и неохотно, и чаще всего о писателях-классиках — А.П. Чехове, Н.А. Некрасове, Т.Г. Шевченко, поэтому упрек в нигилизме, в отсутствии положительных идеалов стал своего рода общим местом по отношению к нему.
Излюбленным жанром Чуковского-критика был литературный портрет, создание которого он обычно приурочивал к тому моменту, когда писатель оказывался в центре обсуждения и когда его репутация более или менее определилась. Тогда-то и появлялся Чуковский со своими зарисовками, метод создания которых очень точно уловил Валерий Брюсов: «Портреты г. Чуковского, — в сущности, карикатуры. Что делает карикатурист? Он берет одну черту в данном лице и безмерно увеличивает ее». Действительно, выделив в творческом облике писателя некую доминанту, Чуковский строил свой портрет на ее укрупнении, организовывая примеры так, что она заслоняла все остальные.
Многие упрекали Чуковского за односторонность оценок. Действительно, его портреты очень часто упрощали облик писателя, но в то же время и углубляли проникновение в его творческую лабораторию, приближали к сути. «Каждый писатель для меня, — писал он в предисловии к книге «От Чехова до наших дней», — вроде как бы сумасшедший. Особый пункт помешательства есть у каждого писателя, и задача критики в том, чтобы отыскать этот пункт. Нужно в каждом писателе выследить то заветное и главное, что составляет самую сердцевину его души, и выставить эту сердцевину напоказ. Сразу ее не увидишь. Художник, как всякий помешанный, обычно скрывает свою манию от других. Он ведет себя, как нормальный, и о вещах судит здраво. Но это притворство». Отсюда его подход к писателю: «Пинкертоном должен быть критик». Все свое мастерство Чуковский использовал для того, чтобы выследить в писателе нечто такое, о чем он и сам не подозревает.
Чуковский-критик любил и умел пойти наперекор расхожим мнениям и своими статьями часто доказывал, что один в поле воин. Его статьи о кумирах молодежи — Лидии Чарской, Анастасии Вербицкой многих поклонников этих писательниц заставили посмотреть на них новыми глазами. В ниспровержении ложных авторитетов и заключалась самая яркая сторона критической деятельности Чуковского.
Представляя новое поколение критиков, пришедшее в литературу в начале XX века, в настоящей антологии мы стремились показать, как его представители, вырвавшиеся из тисков авторитетов и заветов, все меньше и меньше придававших значение барьерам между направлениями, не желавших справляться с общественными заслугами и послужными списками, возвращало литературу к ее собственным задачам, а критику к роли вдумчивого посредника между творческой личностью и читающей публикой.
Евгения Иванова
Литературная критика представляет собой область творчества, находящуюся на грани искусства (то есть художественной литературы) и науки о ней (литературоведения). Кто же является в ней специалистами? Критики - это люди, которые занимаются оценкой и истолкованием произведений с позиции современности (включая точку зрения насущных проблем духовной и общественной жизни), а также своих личных взглядов, утверждают и выявляют творческие принципы различных литературных направлений, оказывают на активное влияние, а также непосредственно воздействуют на формирование определенного общественного сознания. Они опираются на историю и эстетику и философию.
Литературная критика часто носит политико-злободневный, публицистический характер, переплетается с журналистикой. Наблюдается тесная связь ее со смежными науками: политологией, историей, текстологией, языкознанием, библиографией.
Русская критика
Критик Белинский писал о том, что каждая эпоха литературы нашей страны имела о самой себе сознание, которое выражено в критике.
Трудно не согласиться с данным утверждением. Русская критика - столь же уникальное и яркое явление, как и классическая русская литература. Это следует отметить. Разными авторами (критик Белинский, например) указывалось многократно, что она, будучи по своей природе синтетической, играла в общественной жизни нашей страны огромную роль. Вспомним самых известных литераторов, посвятивших себя исследованию произведений классиков. Русские критики - это Д.И. Писарев, Н.А. Добролюбов, А.В. Дружинин, В.Г. Белинский и многие другие, статьи которых заключали в себе не только детальный разбор произведений, но и их художественных особенностей, идей, образов. Они стремились увидеть за художественной картиной важнейшие социальные и нравственные проблемы того времени, и не только их запечатлеть, но и предложить порой свои пути решения.
Значение критики
Статьи, написанные русскими критиками, продолжают и теперь оказывать большое влияние на нравственную и духовную жизнь общества. Они не случайно давно уже были включены в обязательную программу школьного образования нашей страны. Однако на уроках литературы на протяжении ряда десятилетий ученики знакомились в основном с критическими статьями радикальной направленности. Критики этого направления - Д.И. Писарев, Н.А. Добролюбов, Н.Г. Чернышевский, В.Г. Белинский и другие. При этом труды этих авторов чаще всего воспринималась как источник цитат, которыми щедро "украшали" школьники свои сочинения.
Стереотипы восприятия
Этот подход к изучению классики формировал в художественном восприятии стереотипы, значительно обеднял и упрощал общую картину развития русской литературы, отличавшуюся, прежде всего, ожесточенными эстетическими и идейными спорами.
Лишь недавно, благодаря появлению ряда глубоких исследований, видение русской критики и литературы стало многогранным и более объемным. Вышли в свет статьи Н.Н. Страхова, А.А. Григорьева, Н.И. Надеждина, И.В. Киреевского, П.А. Вяземского, К.Н. Батюшкова, Н.М. Карамзина (см. портрет Николая Михайловича, выполненный художником Тропининым, ниже) и других выдающихся литераторов нашей страны.
Особенности литературной критики
Литература - это искусство слова, которое воплощается как в художественном произведении, так и в выступлении литературно-критическом. Поэтому русский критик, как и любой другой, всегда немного и публицист, и художник. Статья, написанная талантливо, содержит в себе обязательно мощный сплав различных нравственно-философских размышлений автора с глубокими и тонкими наблюдениями над самим Очень мало полезного дает изучение критической статьи, если как некую догму воспринимать основные ее положения. Важно для читателя интеллектуально и эмоционально пережить все сказанное данным автором, определить степень доказательности аргументов, выдвинутых им, вдуматься в логику мысли. Критика произведений - отнюдь не однозначная вещь.
Собственное видение критика
Критики - это люди, которые раскрывают свое собственное видение творчества писателя, предлагают свое уникальное прочтение произведения. Статья зачастую заставляет вновь осмыслить или же это может быть критика книги. Какие-то оценки и суждения могут в талантливо написанном труде послужить подлинным открытием для читателя, а что-то покажется нам спорным или ошибочным. Особенно интересно сопоставление по поводу творчества отдельного писателя или одного произведения разных точек зрения. Литературная критика всегда предоставляет нам богатый материал для размышлений.
Богатство русской литературной критики
Мы можем, например, взглянуть на творчество Пушкина Александра Сергеевича глазами В.В. Розанова, А.А. Григорьева, В.Г. Белинского и И.В. Киреевского, познакомиться с тем, как воспринимали по-разному современники Гоголя его поэму "Мертвые души" (критики В.Г. Белинский, С.П. Шевырев, К.С. Аксаков), как во второй половине 19 века оценивались герои "Горе от ума" Грибоедова. Очень интересно сопоставить восприятие романа "Обломов" Гончарова с тем, как он интерпретировался и Д.И. Писаревым. Портрет последнего представлен ниже.
Статьи, посвященные творчеству Л.Н. Толстого
Например, очень интересная литературная критика посвящена творчеству Л.Н. Толстого. Умение показать "чистоту нравственного чувства", "диалектику души" героев произведений в качестве характерной черты таланта Льва Николаевича одним из первых раскрыл и обозначил Н.Г. Чернышевский в своих статьях. Говоря о работах Н.Н. Страхова, посвященных "Войне и миру", можно утверждать с полным правом: немного найдется трудов в отечественном литературоведении, которые можно поставить рядом с ним по глубине проникновения в авторский замысел, по тонкости и точности наблюдений.
Русская критика в 20 веке
Примечательно, что итогом нередко ожесточенных споров и непростых исканий русской критики стало ее стремление в начале 20 века "вернуть" к Пушкину русскую культуру, к его простоте и гармонии. В.В. Розанов, провозглашая необходимость этого, писал, что ум Александра Сергеевича предохраняет человека от всего глупого, его благородство - от всего пошлого.
В середине 1920-х годов происходит новый культурный всплеск. Молодое государство после завершения гражданской войны получает, наконец, возможность серьезно заняться культурой. В первой половине 20 века в литературной критике господствует формальная школа. Основные ее представители - Шкловский, Тынянов и Эйхенбаум. Формалисты, отвергая традиционные функции, которые выполняла критика - общественно-политическую, моральную, дидактическую - настаивали на идее независимости литературы от развития общества. В этом они пошли вразрез с господствовавшей в то время идеологией марксизма. Поэтому формальной критике постепенно пришел конец. В дальнейшие годы господствующим являлся социалистический реализм. Критика становится в руках государства карательным инструментом. Она контролировалась и направлялась непосредственно партией. Во всех журналах и газетах появились отделы и колонки критики.
Сегодня, естественно, положение коренным образом изменилось.
Критика от греческого «kritice» - разбирать, судить, появилась как своеобразная форму искусства еще во времена античности, со временем став настоящим профессиональным занятием, долго носившим «прикладной» характер, направленный на общую оценку произведения, поощряющий или наоборот осуждающий авторское мнение, а также рекомендующий или нет книгу другим читателям.
Со временем данное литературное направление развивалось и совершенствовалось, начав свой подъем в европейскую Эпоху Возрождения и достигнув значительных высот к концу 18 началу 19 века.
На территории России подъем литературной критики приходится на середину 19 века, когда она став уникальным и ярким явлением в русской литературе начала играть в общественной жизни того времени огромную роль. В произведениях выдающихся критиков XIX столетия (В.Г. Белинский, А.А.Григорьев, Н. А Добролюбов, Д. И Писарев, А.В.Дружинин, Н. Н. Страхов, М. А. Антонович) был заключен не только подробный обзор литературных сочинений других авторов, разбор личностей главных персонажей, обсуждение художественных принципов и идей, а и виденье и собственная интерпретация всей картины современного мира в целом, его моральных и духовных проблем, пути их решения. Эти статьи уникальные по своему содержанию и силе воздействия на умы общественности и сегодня относятся к числу мощнейшего инструмента воздействия на духовную жизнь общества и его моральные устои.
Русские литературные критики XIX века
В свое время поэма А. С. Пушкина «Евгений Онегин» получила много самых разнообразных отзывов от современников, которые не понимали гениальные новаторские приемы автора в этом произведении, имеющем глубокий подлинный смыл. Именно этому произведению Пушкина и были посвящены 8 и 9 критические статьи Белинского «Сочинения Александра Пушкина», поставившего перед собой цель раскрыть отношение поэмы к обществу, изображенному в ней. Главные особенности поэмы, подчеркнутые критиком, это её историзм и правдивость отражения действительной картины жизни русского общества в ту эпоху, Белинский называл её «энциклопедией русской жизни», и в высшей степени народным и национальным произведением».
В статьях «Герой нашего времени, сочинение М. Лермонтова» и «Стихотворения М. Лермонтова» Белинский видел в творчестве Лермонтова абсолютно новое явление в русской литературе и признавал за поэтом умение «извлекать поэзию из прозы жизни и потрясать души верным её изображением». В произведениях выдающегося поэта отмечена страстность поэтической мысли, в которых затронуты все самые насущные проблемы современного общества, критик называл Лермонтова приемником великого поэта Пушкина, подмечая, однако полную противоположность их поэтического характера: у перового все пронизано оптимизмом и описано в светлых тонах, у второго наоборот — стиль написания отличается мрачностью, пессимизмом и скорбью об утраченных возможностях.
Избранные произведения:
Николай Алек-санд-ро-вич Добролюбов
Известный критик и публицист середины 19 ст. Н. А Добролюбов, последователь и ученик Чернышевского, в своей критической статье «Луч света в темном царстве» по пьесе Островского «Гроза» назвал его самым решительным произведением автора, в котором затронуты очень важные «наболевшие» общественные проблемы того времени, а именно столкновение личности героини (Катерины), отстаивавшей свои убеждения и права, с «темным царством» - представителями купеческого класса, отличающихся невежеством, жестокостью и подлостью. Критик видел в трагедии, которая описана в пьесе, пробуждение и рост протеста против гнета самодуров и угнетателей, а в образе главной героини воплощение великой народной идеи освобождения.
В статье «Что такое обломовщина», посвященной разбору произведения Гончарова «Обломов», Добролюбов считает автора талантливейшим литератором, который в своем произведении выступает как посторонний наблюдатель, предлагая читателю самому делать выводы о его содержании. Главный герой Обломов сравнивается с другими «лишними людьми своего времени» Печориным, Онегиным, Рудиным и считается, по мнению Добролюбова самым совершенным из них, он называет его «ничтожеством», гневно осуждает его качества характера (лень, апатия к жизни и рефлексия) и признает их проблемой не только одного конкретного человека, а всего русского менталитета в целом.
Избранные произведения:
Аполлон Алек-санд-ро-вич Григорьев
Глубокое и восторженное впечатление произвела пьесе «Гроза» Островского и на поэта, прозаика и критика А. А. Григорьева, который в статье «После «Грозы» Островского. Письма к Ивану Сергеевичу Тургеневу»» не спорит с мнением Добролюбова, а как-бы поправляет его суждения, например, заменяя термин самодурство понятием народность, которое, по его мнению, присуще именно для русского человека.
Избранное произведение:
Д. И. Писарев, «третий» выдающийся русский критик после Чернышевского и Добролюбова также затрагивал тему обломовщины Гончарова в своей статье «Обломов» и считал, что это понятие очень удачно характеризует существенный порок русской жизни, который будет существовать всегда, высоко оценивал данное произведение и называл его актуальным для любой эпохи и для любой национальности.
Избранное произведение:
Известный критик А. В. Дружинин в статье «Обломов» роман И. А. Гончарова» обратил внимание на поэтическую сторону натуры главного героя помещика Обломова, которая вызывает у него не чувство раздражения и неприязни, а даже некой симпатии. Он считает главными положительными качествами русского помещика ласковость, чистоту и мягкость души, на фоне которых леность натуры воспринимается более терпимо и расценивается как некая форма защиты от влияний пагубной деятельности «активной жизни» других персонажей
Избранное произведение:
Одним из известных произведений выдающегося классика русской литературы И.С.Тургенева, вызвавшим бурный общественный резонанс, стал написанный в 18620году роман «Отцы и дети». В критических статьях «Базаров» Д. И. Писарева, «Отцы и дети» И. С. Тургенева» Н. Н Страхова, а также М. А. Антоновича «Асмодей нашего времени» разгорелась острая полемика над вопросом, кем же считать главного героя произведения Базарова — шутом или идеалом для подражания.
Н.Н Страхов в своей статье «Отцы и дети» И.С. Тургенева» увидел глубокий трагизм образа Базарова, его жизненность и драматическое отношение к жизни и назвал его живым воплощением одного из проявлений настоящего русского духа.
Избранное произведение:
Антонович рассматривал этот персонаж как злую карикатуру на молодое поколение и обвинял Тургенева в том, что он отвернулся от демократически настроенной молодежи и предал свои прежние взгляды.
Избранное произведение:
Писарев же увидел в Базарове полезного и реального человека, который способен разрушить устаревшие догмы и застарелые авторитеты, и таким образом расчистить почву для формирования новых передовых идей.
Избранное произведение:
Расхожая фраза о том, что литература создается не писателями, а читателями оказывается верной на все 100%, и судьбу произведения вершат именно читатели, от восприятия которых зависит будущая судьба произведения. Именно литературная критика помогает читателю сформировать свое личное окончательное мнение по поводу того или иного произведения. Также критики оказывают неоценимую помощь писателям, когда дают им представление о том, насколько понятны их произведения публике, и насколько правильно воспринимаются мысли высказанные автором.
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
История русской литературной критики ХХ века
ТЕМА 1. Общая характеристика курса «ИРЛК ХХ века»
Усиленное внимание к проблемам теории и истории ЛК - одна из характерных особенностей современного лит. процесса. Объясняется это той ролью, которую на современном этапе играет литература, и тем значением, которое отводится критике в судьбах литературы и культурно-исторической жизни общества в целом. Специфика ЛК заключается в том, что критик должен одновременно совмещать в себе ученого, политика, художника, этика, эстетика.
ЛК - это самостоятельный жанр, осмысливающий текущий момент в литературе. Это один из видов лит. творчества, оценка и истолкование худ. произведения и явлений жизни, в нем отраженных. ЛК стремится понять и объяснить худ. произведение.
Критика (с греческого языка - суждение) всегда соответствовала тем явлениям, о которых судит, поэтому она - создание действительности, это зеркало общественной жизни. ЛК то сближается с литературой (написанное художником критик как бы воссоздает заново, переосмысляя в согласии с тем, что дано автором и сопоставляя с действительностью; критика служит средством познания жизни и воздействия на нее), то с наукой (когда утверждается, что критике свойственен историзм, теоретическая основательность, общеэстетические критерии).
ЛК изучает текущую литературу и должна видеть в ней и корни прошлого, и ростки будущего. Критик не только истолковывает худ. произведения, но и исправляет помехи творчества и направляет внимание художника на ту или иную сторону в зависимости от исторических условий. Она помогает читателю разобраться в собранном художником опыте. Художник создает произведение, а критик включает это произведение в систему литературы, где оно обретает свой современный смысл и начинает играть свою общественную роль.
Критика предназначена и для читателя, и для писателя. А. Луначарский отмечал: «Стремясь стать полезным учителем писателя, критик должен быть также учителем читателя». Для того, чтобы критик имел право критиковать писателя, необходимо, чтобы он был талантливее его, знал историю и быт страны лучше, чем знает писатель и был интеллектуально выше писателя.
Цели ЛК двояки. С одной стороны, критик призван помочь читателям правильно понять и по достоинству оценить разбираемые им произведения;
с другой стороны, в обязанности критика входит содействие дальнейшему творческому росту самих писателей. Указывая на положительные и отрицательные стороны тех или иных лит. произведений, критик помогает писателям закреплять ценное и преодолевать ошибочное.
Критика неизбежно возникает и существует везде, где только имеется литература. Во взаимосвязи «худ. литература - лит. критика» всегда первична литература, так как именно ее рассматривает, осмысливает, анализирует лит. критика. Лит. критик - первопроходец. Одним из первых он стремится определить ценностные параметры текста.
Виды лит. критики: профессиональная, писательская, читательская.
Профессиональная ЛК - это наука открывать красоты и недостатки произведений литературы. ПЛК немыслима вне атмосферы лит. споров и полемических дискуссий. Традиционные жанры ПЛК - критические статьи, обзоры, рецензии, очерки, библиографические заметки, аннотации.
Писательская ЛК подразумевает литературно-критические и критико-публицистические выступления литераторов. Литературно-критическая позиция писателя выражается в заметках, раздумьях дневникового характера, эпистолярных признаниях, суждениях о современной литературе.
Читательская ЛК - разнообразные аргументированные реакции на современную худ. словесность, принадлежащие людям, профессионально не связанным с лит. делом. ЧЛК проникнута духом исповедальности. Каждый читатель - сам по себе критик, ибо он думает и судит о том, что читает. Самый распространенный жанр ЧЛК - письма, адресованные писателям и профессиональным критикам. ЧЛК - это размышления по поводу современной лит. жизни.
ЛК активно участвует в реализации основных функций печати - пропагандистской, агитационной, организаторской.
Пропагандистская функция осуществляется прежде всего за счет публикации проблемных статей, ставящих перспективные вопросы и способствующих этим анализом просвещению читателей, подъему их культуры, умению самостоятельно разбираться в явлениях искусства.
Агитационная функция направлена на то, чтобы формировать ценностные ориентиры общественного сознания, благодаря оценке и анализу конкретных фактов текущей лит.-худ. жизни.
Организаторская функция нагляднее всего обнаруживается в том, что публицистически выявляя и намечая те или иные тенденции в худ. процессе, ЛК тем самым организует их развитие, помогает сплочению, концентрации вокруг них творческих сил.
Литература невозможна без критики. Шествие литературы всегда сопровождается критической мыслью. Писатель, отдающий новую книгу миллионам читателей, с трепетом ждет славы или бесславия. Именно критик ведет его к славе или бросает в бесславие. Критик способствует успеху или неприятию нового произведения, созданию или крушению лит. авторитетов, лит. славы.
ТЕМА 2. Жанры литературной критики
Деление критических жанров на группы осуществляется прежде всего по объекту исследования: произведение - автор - процесс. В соответствии с этим можно сказать о трех опорных жанрах - рецензия, творческий портрет, статья.
Анализ и оценку произведения осуществляет рецензия (с латинского языка - рассмотрение, обследование). Рецензии подвластен любой законченный труд, но рецензия на произведения литературы обладает особыми качествами. В рецензировании произведений огромное место занимает описание, изложение сути открытий, изобретений.
Рецензия - это отзыв, критический разбор и оценка худ. или научного произведения. Рецензия способна быть близкой к аннотации, но возможны и обширные статьи, где автор выдвигает ряд общественных, научных, эстетических проблем. Эстетическая первооснова рецензентской деятельности - правильное прочтение произведения с точки зрения того, насколько он целостно, едино по своему содержанию и форме. Искусство рецензента не только в том, чтобы точно и вдохновенно прочитать произведение, уловить авторский замысел, но и в том, чтобы при этом самостоятельно истолковать сложную совокупность всех элементов произведения, их связь и смысл. Задача рецензента - дать объективную оценку произведению.
Индивидуальность художника, его творческий облик находят выражение в опорном жанре - творческий портрет, в монографической портретной характеристике худ. деятельности писателя. В системе разновидностей этого жанра возможен самый широкий диапазон - от сосредоточенности преимущественно на творческих проблемах до сведений о творческих замыслах и фактах биографии. В творческом портрете возможен преимущественный интерес к фактам биографии художника, его худ. миру, к связи биографии и творчества с реальной действительностью.
Жанры творческого портрета: биографический портрет, критико-биографический очерк, очерк творчества.
Задача критической статьи - раскрыть, проанализировать, оценить существенные стороны лит.-худ. процесса., истолковать, обобщить, оценить факты, события, явления. В центре критической статьи всегда находится актуальная, нравственная, эстетическая проблема. Научность - непременное свойство статьи.
Существует ряд разновидностей жанра статьи. В основе их разграничения лежат 2 признака: функция и стилевая интонация.
Теоретическая статья посвящена идейно-теоретическим вопросам литературы. Ее функция - постановка вопросов теории. Стиль - язык научной речи. Юбилейная статья связана с какой-либо знаменательной датой, функционально сосредоточена на изложении позитивного вклада художника в культуру. Эссе отличается большей выявленностью личного лирического начала, авторским стремлением к стилистическому и композиционному изяществу. Функция эссе - найти у читателя логический и эмоциональный отклик на какие-либо жизненные вопросы, в них затронутые.
Полемическая статья. Речевые средства в этом виде статей подчинены полемике, обычно широко используется ирония, риторические вопросы. Общий тон полемической статьи - почти всегда повышенный. Творческая забота настоящего критика-полемиста - написать так, чтобы не было «скучно», но при этом донести до читателя убедительность анализа тех явлений, которые вызывают критика на полемику.
ТЕМА 3. Анализ произведения
Начало начал работы критика - анализ худ. произведения. Это наиболее важная часть критического труда, так как без глубокого, тщательного, творческого разбора произведения невозможны последующие теоретические обобщения, наблюдения, выводы. Процесс мышления критика можно условно разделить на 4 фазы:
1. Восприятие худ. произведения.
Процесс анализа начинается не после того, как произведение будет воспринято полностью, а уже в ходе ознакомления с ним, когда в сознании откладываются наиболее важные впечатления, возникают гипотезы, требующие окончательной проверки.
2. Размышление над прочитанным. Критик задумывается:
1) о чем произведение (тема),
2) какова его главная мысль (идея),
3) каковы его герои (типы, характеры),
4) как они связаны друг с другом (сюжет),
5) в какой временной последовательности компонуются автором события (композиция),
6) как говорят герои (язык),
Раздумья над «составляющими» охватывает единая мысль критика: во имя чего автор обращается к читателю со своим сочинением, что нового и существенного смог он сказать им и насколько духовно обогатил своих современников.
3. Критик внутренне выстраивает каркас своей статьи.
4. Написание статьи, рецензии.
Некоторые практические приемы критического мастерства.
Прежде всего критическое произведение должно обладать внутренним композиционным единством, внутренней логикой движения мысли. И эта логика открывается с первой же строки. Перед критиком, как и перед писателем, стоит проблема зачина. Задача критика состоит в том, чтобы начать интересно, увлекательно. Зачин статьи может сразу формировать главную авторскую мысль, может содержать общее раздумье или описание, может представлять цитату из произведения, примечательную для его содержания или стилевой манеры художника.
Таким образом, начало статьи или рецензии у каждого критика неповторимо. Первые фразы увлекают, вводя в суть дела.
Зачин, экспозиция - это лишь один из элементов композиционной структуры критического выступления. Композиционными компонентами статьи могут быть и развернутые рассуждения в процессе анализа и относительно большое количество цитат из текста.
Важнейшей формой воплощения критической индивидуальности является стиль изложения. Критик стремится уже самой повседневностью стиля поддержать доверительный уровень общения с читателем.
ТЕМА 4. Литературная критика 1920-х - начала 1930-х годов
Для этого периода критики характерны напряженные поиски путей худ. изображения действительности. Эти поиски вовлекли в свою орбиту разных по идейно-эстетическим убеждениям и худ. опыту писателей, определили проблематику и остроту критики и завершились утверждением в советской литературе метода соц. реализма.
ЛК 20-х годов - явление многогранное и противоречивое. В 20-е годы не было единого мнения о том, какой должна быть ЛК, как она соотносится с худ. литературой каковы ее цели. Трудности развития ЛК объясняются сложностью обстоятельств развития литературы первых лет революции. Групповые пристрастия нередко приводили к отказу от анализа, к выражению только эмоциональных впечатлений, когда в пылу полемики терялись объективность и доказуемость.
Высокое качество, основательность, действенность ЛК становятся объектом беспокойства литературоведов, в 20-е годы они пытались поднять авторитет ЛК. Когда в 20-е годы писали о назначении ЛК, то выделяли несколько аспектов, по которым она должна вести свое исследование:
1. идейная направленность худ. произведения,
2. степень и качество худ. воплощения писательского замысла,
3. характер воздействия на читателя.
Вектор критики в 20-е годы был направлен и на писателей, и на читателей. Критик чаще всего оказывался в роли посредника, наблюдателя в полемическом диалоге между писателем и читателем. Критик брал на себя разработку модели литературного поведения писателя, способов его контакта с читателем, приемов письма. Одновременно критик подсказывал и читателю, каковы его права в новой общественно-лит. ситуации, что можно потребовать от писателя. Критик был тем, кто демонстрировал знание всего.
Количество лит. группировок первых лет революции трудно даже учесть. Многие из них возникали и исчезали с необыкновенной быстротой, не оставив после себя никакого следа. Только в одной Москве в 1920 г. насчитывалось более 30-ти лит. групп. Крупнейшими лит. группировками тех лет, культивировавшие преимущественно поэтические жанры, были футуристы, имажинисты, пролеткультовцы.
Футуристы (с лат. яз. - будущее) объединялись вокруг таких поэтов как В. Маяковский, И. Северянин, В. Хлебников. Это были художники со сложным мировоззрением. В своих сборниках «Ржаное слово», «Пощечина общественному вкусу» футуристы объявляли себя приверженцами нового искусства в литературе, они утверждали себя преобразователями искусства.
Футуристы хотели перестроить русскую словесность, разрушить синтаксис и грамматику в целях свободы изобретателя, создать «заумный» язык.
Футуристы отрицали весь предшествующий опыт, призывали к любованию словом вне зависимости от смысла. Они выступали против массовости и доступности произведений литературы. Для футуристов не существовало искусства как особой формы отражения действительности.
К началу 20-х годов группа футуристов распалась, но как ее продолжение в 1922 г. возникла группа «ЛЕФ» (от названия журнала «Левый фронт», который издавался В. Маяковским). Они отрицали все лит. жанры, признавали только очерк, репортаж, лозунг. Они объявляли человеческие чувства, идеалы добра, любви, счастья - слабостями; критериями прекрасного стали сила, энергия, скорость.
Видным теоретиком и лит. критиком ЛЕФа стал Виктор Борисович Шкловский (1893-1984). Литературно-критические работы Шкловского были посвящены А. Ахматовой, Е. Замятину, А. Толстому, К. Федину, Л. Леонову, М. Зощенко. Рецензируя прочитанное, Шкловский стремился выявить специфику худ. приема, обеспечивающего творческие открытия писателя.
Группа имажинистов (Шершеневич, С. Есенин, Р. Ивнев) объявляли себя приверженцами новой действительности, хотя постичь ее особенности не смогли. Имажинисты стремились заменить слово образом. Они изгоняют глагол, освобождаются от грамматики, против предлогов. Они пытались лишить поэзию жизненного содержания, идейной направленности. Тема и содержание - не главное в произведении, считали имажинисты.
Шершеневич: «Мы счастливые, у нас нет философии. Мы не выстраиваем логики мыслей. Логика уверенности сильнее всего». Образ понимался имажинистами как некое слагаемое лит. произведения - слагаемое, которое можно многократно заменять другими. С. Есенин, убедившись в бесплодности основных установок имажинистов, вышел из этой группировки, которая вскоре перестала существовать.
В период между Февральской и Октябрьской революциями 1917 г. создается одна из самых массовых лит.-худ. организаций - Пролеткульт, сыгравшая определяющую роль в развитии литературы и ЛК 20-х годов.
Пролеткульт стал самой массовой в те годы, наиболее близкой революционным задачам организацией. Он объединял большую группу писателей и поэтов, вышедших главным образом из рабочей среды.
В период с 1917 по 1920 год Пролеткульт формирует свои отделения практически во всех городах страны, издавая при этом около 20-ти лит. журналов. Среди них наибольшую известность приобрели журналы «Грядущее», «Горн», «Гудки», «Твори!». Основные пролеткультовские идеи изложены в журналах «Пролетарская культура», «Зори».
Пролеткульт поначалу имел серьезную поддержку в Советском правительстве, так как нарком просвещения, в чье ведение входили и вопросы искусства, А.В. Луначарский, сам охотно печатал свои писательские опыты в пролеткультовских изданиях.
В изданиях Пролеткульта не только давались четкие предписания о том, как надо работать, но и том, какой должна быть литературно-критическая продукция новой эпохи. Пролеткульт ставил творческие и массово-просветительские задачи. Боевая направленность поэзии пролеткультовских поэтов (М. Герасимов, В. Александровский, В. Кириллов), выражение дум, чувств, настроений рабочего класса, воспевание России - все это придавало ей черты нового, эстетического явления. Темы страдания и скорби, подневольного труда, характерные для дооктябрьской рабочей поэзии, сменяются мотивами света и правды. Отсюда образы солнца, неба, радуги, бескрайнего океана, выступающих аллегорией земного шара, освобождающегося от цепей рабства.
Но при всех своих заслугах, Пролеткульт не смог стать подлинным выразителем и организатором революционной литературы. Одной из главных причин этого явилась его ошибочная теоретическая платформа. Одним из первых руководителей Пролеткульта стал Александр Богданов(Малиновский) (1873-1928) - ученый-медик, философ, участник большевистских изданий начала века.
Пролеткультовцы противопоставили пролетарскую литературу и культуру всей предшествующей. «Рабочий-писатель должен не учиться, а творить» - считали они. Серьезным недостатком в деятельности Пролеткульта была кастовость (обособленность). Ставя перед собой цель привлечения и воспитания писателей из рабочей среды, пролеткультовцы изолировали их от других слоев общества - крестьянства, интеллигенции. Они высокомерно смотрели на всех, кто «не от станка».
Богданов был отстранен от деятельности Пролеткульта, после чего он полностью сосредоточился на научной работе. Богданов организовал первый в мире научный институт переливания крови. Став директором института, Богданов провел на себе ряд опасных мед. экспериментов, один из которых закончился гибелью ученого.
1.12.20 г. газета «Правда» опубликовала письмо РКП(б) «О пролеткультах», где критиковалась их деятельность, были указаны серьезные ошибки, допущенные Пролеткультом. Организация стала постепенно утрачивать свою активность и в 1932г. прекратила свое существование.
На смену Пролеткульту приходит РАПП (Российская Ассоциация Пролетарских Писателей). Несмотря на то, что Пролеткульт будет распущен лишь в 1932 г., реально власть пролеткультовцы теряют гораздо раньше, с упрочением могущества РАПП - организации, подчеркивающей свою идейно-эстетическую связь с Пролеткультом.
Рапповские издания («На лит. посту») требовали тон, которым должно определяться отношение читателя к писателю. Охотно печатались читательские обращения, написанные в развязной, доходящей до откровенного хамства манере. Писателям постоянно объясняли, что они в долгу перед читателем, и читатель чувствовал себя хозяином положения в литературе. Читатель был уверен в том, что литература - лишь часть «общепролетарского дела», и она существует и развивается по законам жизни и развития любой пролетарской отрасли. Газеты и журналы пестрели заголовками: «Соц. договор писателей со школьниками Донбасса», «Под контроль масс», «Рапорт писателей массам», «Слушайте, товарищи писатели!». Все эти заголовки-лозунги внедряли в массовое сознание идею подчинения писателей народу, подконтрольности лит. жизни.
Воронский Александр Константинович (1884-1943) - писатель и лит. критик, большевик. В 1921 г. по предложению Ленина организовал и возглавил первый советский толстый лит.-худ. журнал «Красная новь». Свою миссию Воронский видел в консолидации литераторов, исповедующих разные эстетические принципы. Он создает лит.-худ. группу «Перевал» и альманах с этим названием, печатает в своих изданиях произведения писателей, входящих в различные творческие объединения.
Главный критерий, которому подчиняется Воронский, отбирая лит. тексты, был критерий художественности. Отстаивая право писателя на собственный путь в литературе, Воронский создал ряд блестящих статей в жанре лит. портрета - «Е. Замятин», В. Короленко», «А. Толстой», «С. Есенин».
Полонский Вячеслав Павлович (1886-1932) - журналист, лит. критик.
Активную работу начал в качестве редактора первого советского критико-библиографического журнала «Печать и революция» (до 1926 г.) и лит.-худ. журнала «Новый мир» (1926-1929гг.) Главный интерес Полонского был связан с образной системой лит. произведений. В лит. портретах, посвященных М. Горькому, Б. Пильняку, Ю. Олеше, Полонский стремился очертить худ. своеобразие писателя, вникнуть в поэтику его произведений, понять особенности стилевой манеры. В современных произведениях критик открывал их романтический характер, видя в романтике худ. завоевание новой литературы.
К концу 20-х годов Полонский испытывает сильное давление рапповской критики. Он рассуждает о связи революции политической и эстетической. Критик создает «теорию заражения» и пишет, что читатель, воспринимая произведение, заражается его идеями, но читатель, социально подкованный, обладает соответствующим иммунитетом, а потому вредными идеями заразиться не сможет.
В 1929 г. В. Полонский был отстранен от редактирования журналов. В 1929-1932 гг. он являлся директором Музея изящных искусств.
Выводы: Лит. критики 20-х годов нередко проявляли ограниченность в искусствоведческих познаниях, они были догматичны, но в большинстве своем они искренне верили в собственную правоту, в партийный мандат, в скорое перерождение общественного сознания. Им на смену пришла новая плеяда лит. критиков. Исследователи позднейшего времени назовут их людьми с тоталитарным мышлением. Они не только вписались в новую систему литературно-общественных отношений, но и всячески ее поддерживали и пропагандировали. При этом страх за собственную репутацию незаметно перерос в страх за собственную жизнь и жизнь своих близких. ЛК резко изменила линию своей судьбы.
ТЕМА 5. Литературная критика 30-х годов
К началу 30-х годов общественно-литературная жизнь в стране существенно меняется. В истории лит. критики 30-е годы - время старых ошибок и заблуждений. Если в 20-е годы лит. ситуацию формировала и определяла ЛК, то, начиная с 1929 г., лит. жизнь, как и жизнь в стране в целом, протекала в жестких рамках сталинской идеологии. С ускорением и ожесточением тоталитаризма литература постоянно оказывалась в зоне пристального внимания партийного руководства.
Своеобразием 30-х годов явилось то, что на первый план выдвигалась теория соц. реализма. Соц. реализм - основной метод худ. лит-ры и ЛК, требующий от писателя правдивого, исторически конкретного изображения действительности в ее революционном развитии. Соц. реализм обеспечивал худ. творчеству исключительную возможность проявления творческой инициативы, выбора разнообразных стилей и жанров.
В предсъездовский период (1933-1934 годы) в одном только журнале «ЛК» было опубликовано около 60-ти статей и рецензий, посвященных советской лит-ре. О широте охвата свидетельствовал круг имен: статьи о Горьком, Гладкове, Шолохове, Зощенко.
В 1934 г. М. Горький сумел выполнить социальную функцию, возложенную на него вождем, сумел «воссоединить» советских писателей, входивших в разные группы и объединения. Так был осуществлен план создания Союза советских писателей. Многие советские писатели восторженно отнеслись к идее Союза, так как остро встала необходимость консолидации писателей в единой организации на общей идейно-творческой основе.
23.04.32 г. было принято постановление ЦК ВКП(б) «О перестройке лит-худ. организаций», которое стало результатом назревшего процесса преобразования организационных основ лит. дела. Этим постановлением распускались все существующие организации, и создавался Союз советских писателей.
6.08.34г. было проведено Всесоюзное совещание критиков. Основные темы выступлений докладчиков - вопросы сов. Критики, роль критики в связи с развитием поэзии, прозы, драматургии.
1 съезд писателей открылся 17.08.34 г. и продолжался 2 недели. Съезд проходил как большой всесоюзный праздник, главным героем которого стал М. Горький. Он открыл съезд, сделал на нем доклад «О соц. реализме», заключил работу съезда. С яркими речами выступили В. Шкловский, Л. Леонов, Б. Пастернак.
1 съезд продемонстрировал единство художников слова. В своем докладе Горький подчеркнул, что советская лит-ра опирается на худ. традиции русской и мировой лит-ры, народного творчества. С трибуны съезда советские писатели говорили о своем долге перед народом, о стремлении отдать все силы и способности созданию произведений, достойных времени. Съезд дал импульс развитию и взаимообогащению нац. литератур. Ведущие темы лит-ры: нац.-патриотическая, интернационализм, дружба народов. На съезде обсуждались вопросы развития нац. лит-р народов СССР мирового значения сов. лит-ры.
2.09.34 г. состоялся 1 пленум правления Союза сов. писателей. Председателем правления был избран М. Горький. Вплоть до кончины писателя в 1936 г. лит. жизнь в стране проходила под знаком Горького, которое многое сделал для повышения авторитета сов. лит-ры в мире.
После объединения писателей в единый союз, после сплочения их вокруг общей эстетической методологии, начинается лит. эпоха, при которой писатели хорошо осознавали, что должны подчиняться программе творческого и человеческого поведения. Не войти в Союз или выйти из него, быть исключенным из Союза писателей - означало лишиться права публиковать свои произведения. Если в 20-е годы «провинившийся» критик мог потерять доверие товарищей по партии, то в 30-е годы он терял жизнь.
Ермилов Владимир Владимирович (1904-1965) - литературовед и лит. критик, деятельный участник всех литературно-партийных дискуссий разных десятилетий. В 1926-1929 годах редактировал журнал «Молодая гвардия», в 1932-1938 годах возглавил редакцию «Красной нови», в 1946-1950 годах под его руководством выходила «Лит. газета». В 30-е годы В. Ермилов сосредоточился на монографических исследованиях творчества М. Кольцова, М. Горького, В. Маяковского.
Фадеев Александр Александрович (1901-1956) - до последних дней своей жизни сочетал лит. деятельность с большой организаторской, критической работой. Лит.-общественная деятельность Фадеева на всем протяжении его жизненного пути была интенсивной и многообразной: он был организатором сов. лит-ры, возглавляя после Горького Союз сов. писателей, видным общественным деятелем, редактором, борцом за мир, наставником молодых сов. писателей.
1939-1944 годы - секретарь Президиума Союза сов. писателей, 1946-1953 годы - генеральный секретарь Союза. Свои лит.-крит. выступления посвящал связям лит-ры и сов. действительности. Это диктовалось потребностями сталинской эпохи: надо было писать и говорить об общественной роли лит-ры. Проблемы классического наследия, интернационализм сов. лит-ры, соц. реализм, творческая индивидуальность писателя - все эти вопросы, которые получили освещение в статьях Фадеева, позволяют оценить его вклад в теорию сов. лит-ры.
Из статьи Фадеева «Соц. реализм - основной метод сов. лит-ры»(1934):
«Соц. реализм предполагает размах творческих исканий, расширение тематического кругозора, развитие разнообразных форм, жанров, стилей. Идея соц. реализма должна являться сущностью произведения, воплощенной в образах. Дело рабочего класса должно стать личным делом писателя. Радоваться, любить, страдать, ненавидеть вместе с рабочим классом - это придаст глубокую искренность, эмоц. насыщенность худ. творчеству и повысит силу его худ. воздействия на читателя».
Из статьи Фадеева «Мой личный опыт - начинающему автору»(1932):
«Чтобы точно изложить все то, что живет в твоем сознании, надо много работать над словом: русский язык богат, и для выражения тех или иных понятий, существует много слов. Надо уметь употребить те слова, которые наиболее точно выражали бы мысли, волнующие художника. Это требует большой и настойчивой работы над словом».
В 30-е и последующие годы Сталин встречался с писателями, давая руководящие указания и оценивая новинки лит-ры, он насыщал свою речь цитатами и образами из русской и мировой классики. Сталин в роли литературоведа и критика берет на себя функции лит. суда в последней инстанции.
В 1934-1935 годах появились статьи, исследовавшие новаторские черты исторического романа, соотношение исторического романа с реальной историей. В 1936-1937 годах особенно остро встала проблема народности. Была сделана попытка исследовать взаимодействие писателя с народом. Развитие ЛК в середине 30-х годов шло под знаком идей народности и реализма. В эти годы были написаны исторические произведения А. Толстого «Петр 1», «Хождение по мукам», М. Горького «Жизнь Клима Самгина». Н. Островского «Как закалялась сталь».
В поэзии активным становится поколение поэтов, являвшихся непосредственными участниками соц. преобразований в качестве очеркистов, селькоров, пропагандистов (А.Твардовский, М. Исаковский, А. Сурков, А. Прокофьев). Советская лит-ра стала более основательно подходить к правдивому воспроизведению народной жизни, но в ее развитии были серьезные трудности, обусловленные особенностями классовой борьбы, сложностью внутренней и международной обстановки, отрицательно сказывался на развитие лит-ры культ личности Сталина.
Одной из первых дискуссий, имевших большое значение, была дискуссия «О языке» (1934 г.). В статье М. Горького «О языке» присутствовал совет: «Заботьтесь о языке, читайте былины, сказки - в них вы найдете красоту и услышите народный язык». В статье Горьким была затронута проблема языка, его развития и обогащения. Писатель боролся за чистоту, четкость, ясность языка худ. произведений. Дискуссия «О языке» имела большое значение для определения идейно-худ. задач сов. лит-ры. В тот период особенно резко надо было вести борьбу против надуманного словотворчества, против злоупотребления различными местными наречиями и жаргонами. Это была борьба против засорения языка, снижения его роли.
М. Горький заострял внимание писателей на опыте классиков русской лит-ры, подчеркивал, что от них идет традиция мастерства языка, отбора наиболее простых и осмысленных слов. Горький: «Классики учат нас, что чем более просто, ясно смысловое и образное наполнение слова, - тем более крепко, правдиво и устойчиво изображение пейзажа и его влияние на человека, изображение характера человека и его отношение к людям».
Дискуссия «О формализме» (1936 г.). Общие черты формализма: противопоставление искусства и действительности, отрыв худ. формы от идейного содержания. Формалисты считали, что между формой и содержанием нет связи. Это неверно. Содержание - это внутренний смысл формы, так как формальный характер имеют: стиль, речь, жанр, композиция, а содержательный - тема, идея, сюжет, конфликт.
Дискуссия «О вульгарном социологизме» (1936 г.). Основные черты ВС-ма: установление прямой зависимости лит. творчества от экономических решений, классовой природы писателя, стремление объяснить мир экономическими факторами. Не только до роспуска РАПП, но и после образования Союза сов. писателей в статьях бытовали такие понятия: «кулацкая лит-ра». «крестьянская лит-ра», «лит-ра мелкобуржуазной интеллигенции». Не было ощущения единой сов. лит-ры. Такое дробление лит-ры было обусловлено сторонниками вульгарного социологизма.
Никогда прежде не обострялся так научный и общественный интерес к русской и мировой классике, как в 30-е годы. Творческий опыт классики активно использовался в критических дискуссиях: «О драматургии», «О языке худ. лит-ры», «Об историческом романе». Эти дискуссии помогали уяснить новаторскую сущность сов. лит-ры. Свой вклад в развитие ЛК внесли периодические издания тех лет. Кроме упомянутого журнала «ЛК», активно разрабатывает эстетические вопросы журнал «Лит. учеба» и «Лит. газета», начавшая выходить с 1929 года.
ТЕМА 6. Периодические литературно-критические издания 20-30-х годов
«Печать и революция» - журнал критики, в котором печатались статьи по теории и истории лит-ры, философии, политике, музыке, рецензии.
«Советское искусство» - газета, в которой освещалась театральная и музыкальная жизнь страны, уделялось внимание искусству, кино, архитектуре. Газета проводила дискуссии по актуальным проблемам советского искусства.
«Советский театр» - журнал по вопросам театра и драматургии. Главное внимание журнал уделял вопросам текущей театральной жизни.
«Наши достижения» - журнал основан М. Горьким, он был рассчитан на показ достижений нашей страны, В нем печатались лучшие очерки о различных сторонах жизни и деятельности советского народа.
«Читатель и писатель» - еженедельная газета, в которой давалась информация о выходящей продукции Госиздата и помещались статьи познавательного характера об исторических событиях, общественных и гос. деятелях, писателях. Для выступлений представителей различных лит. группировок газета отводила «страницу писателя», где эти представители излагали свои позиции и откликались на события лит. жизни.
«30 дней» - журнал пользовался популярностью среди читателей. В нем печатались небольшие очерки и рассказы, давалась различная информация о производственных достижениях, о новинках в области культуры, искусства и спорта.
«Лит. критик» - журнал рассматривает проблемы: народности и классовости, соотношения реализма и романтизма в творческом методе сов. лит-ры, традиций и новаторства, борьбы за чистоту лит. языка. Все это находило живой отклик в журнале. Обсуждение этих проблем выражалось в форме острых дискуссий, в которых принимали участие другие лит. издания страны. С 1936 года при журнале «ЛК» стало выходить приложение - «Лит. обозрение», где оперативно находили отклик произведения сов. лит-ры различных жанров.
«Лит. учеба» - журнал основан Горьким. Основной темой журнала стала работа с творческой молодежью. В статьях анализировалось творчество начинающих писателей.
«Молодая гвардия» - журнал молодежи, орган идейно-эстетического воспитания сов. молодежи. В нем печатались материалы на самые различные темы из области политики, науки, истории, морали.
«Новый мир» - лит-худ. и общественно-политический журнал, который играл роль объединителя сов. писателей. На его страницах появились классические произведения сов. лит-ры «Жизнь Клима Самгина», «Поднятая целина», «Тихий Дон», «Петр 1».
ТЕМА 7. Литературно-критическая деятельность А.В. Луначарского
А. Луначарский (1875-1933) - критик, теоретик, историк лит-ры, партийный и гос. деятель, блестящий знаток истории, философии, живописи, театра. С 1917 по 1929 годы Луначарский являлся Народным комиссаром просвещения, в функции которого входило курирование всех областей искусства, в том числе, лит-ры.
Обладая даром незаурядного импровизатора и оратора, Луначарский в первые послеоктябрьские годы постоянно выступает с лекциями. Он - великолепный полемист. При деятельном участии Луначарского выходили первые издания русских классиков, творчество которых он знал великолепно, мог страницами цитировать Некрасова и Л. Толстого.
Он сыграл огромную роль в теоретической борьбе за методологические основы сов. лит-ры. Особенно он был внимателен к современным спорам, группировкам, вступал в полемику, анализировал различные направления в поэзии, прозе, драматургии в статьях: «Вопросы лит-ры и драматургии», «Пути современной лит-ры», «О современных направлениях русской лит-ры». В статьях о классиках русской и мировой лит-ры Луначарский отстаивал такие важные качества сов. лит-ры, как идейность, реализм, народность, гуманизм. Луначарский призывал к глубокому освоению классического наследия в статьях: «Читайте классиков», «О наследстве классиков», «Об усвоении классиков».
Всячески поддерживая ростки новой лит-ры (статьи о Фурманове, Леонове), пропагандируя сов. классику (статьи о Горьком, Маяковском), Луначарский был озабочен судьбой лит-ры в целом. Его критические и теоретические статьи были значительной страницей в истории борьбы за соц. реализм.
Сложной и противоречивой была оценка деятельности В. Маяковского. В статьях других критиков творчество Маяковского рассматривалось в связи с эстетической платформой группы «ЛЕФ». Хотя критики и отмечали талант Маяковского, отрицательное отношение к ЛЕФу распространилось и на его творчество. Луначарский писал о Маяковском так: «Мы должны говорить о Маяковском с точки зрения огромной общественной и лит. ценности его творчества, тщательно изучив его». Его статьи о Маяковском: «Жизнь и смерть», «Поэт революции», «В. Маяковский - новатор».
Луначарский: «Народ - творец истории, пролетариат, приходящий к освоению своей великой миссии и своего права на счастье. Худ. образ положительного героя должен быть живым». Подтверждение своим мыслям Луначарский нашел в творчестве М. Горького. В его произведениях критика привлекал гордый вызов обществу. Движущей силой, панорамой эпохи назвал он эпопею Горького «Жизнь Клима Самгина» в статье «Самгин».
В 1929 году А. Луначарский был снят с поста наркома, после чего он стал директором Пушкинского дома. Вскоре он серьезно заболел, уехал лечиться за границу. Там выучил испанский язык (седьмой по счету), так как собирался стать полпредом в Испании, но во время поездки умирает. Прах А. Луначарского был захоронен у Кремлевской стены в Москве.
Макаров Александр Николаевич(1912-1967) -зам редактора «Лит. газеты» и журнала «Молодая гвардия». Как лит. критик, Макаров обладал широким творческим диапазоном. Он писал о М. Шолохове, Д. Бедном, Э. Багрицком, М. Исаковском, В. Шукшине, К. Симонове. Мягкость и доброжелательность отличают критический стиль Макарова. В мало известном сибирском авторе В. Астафьеве Макаров увидел подлинный талант и предсказал ему путь в «большую лит-ру».
Критик никогда не старался «уничтожить» автора неудачного произведения, задеть его обидным словом. Ему было интереснее прогнозировать развитие писательского творчества и из недостатков рецензируемого произведения «выводить» дальнейшие маршруты, по которым, возможно, будет стремиться пройти автор.
Макаров: «Критика является частью лит-ры, ее предмет - человек и его общественная жизнь».
ТЕМА 8. Литературно-критическая деятельность М. Горького
Горький (1868-1936): «Чем лучше мы будем знать прошлое, тем легче, глубоко и радостно поймем великое значение творимого нами настоящего». В этих словах заключен глубокий смысл о связи лит-ры с народным творчеством, о взаимном влиянии и взаимообогащении.
Народность в лит-ре не сводится к изображению жизни и положения народных масс. Действительно народным писателем в условиях классового общества является тот, кто подходит к изображению действительности с точки зрения трудового народа, его идеалов. Произведение народно только тогда, когда правдиво и всесторонне отображает жизнь, отвечает насущным неотложным стремлениям народа.
Горький рассматривал лит-ру как могучее средство познания действительности. Познавая действительность, лит-ра должна заставлять чувствовать и думать читателя. Основным условием осуществления этой задачи он считал пристальное изучение жизни. Горький в своих статьях ставил вопрос об отношении лит-ры и жизни, об активном вторжении лит-ры в жизнь народа, о влиянии худ. творчества на воспитание сов. человека.
Наблюдая, писатель должен изучать, сравнивать, познавать развитие жизни во всей сложности и противоречивости. Писатель должен рассматривать человека в процессе его становления, изображать его в произведениях не только таким, каков он есть сегодня, но и таким, каков он должен быть и будет завтра. Горький: «Книга должна заставить читателя стать ближе к жизни и серьезно подумать о ней».
М. Горький указывал писателям на то, какую важную роль играет умение писателя видеть, представлять в своем воображении человека, предостерегал от увлечения мелочами, мешающими ясному, четкому восприятию его как яркого, живого образа. Мелочи нередко загружают образ, но в то же время они необходимы. Из них нужно отобрать то характерное, что выражает сущность человека. Писатель должен смотреть на своих герое как на живых людей, - а живыми они у него окажутся, когда он в любом из них найдет, отметит и подчеркнет характерную особенность речи, жеста, лица, улыбки.. Отмечая все это, литератор помогает читателю лучше видеть и слышать то, что литератором изображено. Человек-деятель, преобразователь мира должен быть в центре внимания лит-ры.
Нерасторжимая связь с жизнью, глубина проникновения в лит. процесс, правдивое отображение лит. явлений прошло, эстетическое воспитание народа, борьба за качество худ. произведений, за создание книг достойных, верно служащих делу воспитания трудящихся - таковы черты метода ЛК.
Идея пролетарского интернационализма была главной в творческих связях Горького с писателями многих стран. Общепризнанна его огромная роль как объединителя прогрессивной интеллигенции.
В публицистике Горького революционных лет возникает тема созидания.
Его статьи: «Путь к счастью», «Беседы о труде», «О знании», «Борьба с неграмотностью» поднимали острые вопросы, связанные с возрождением России. Горький: «Соц. реализм - это творчество, цель которого - непрерывное развитие индивидуальных способностей человека».
Научная глубина суждений Горького о методе нового искусства проявилась в его статьях: «О соц. реализме», «О лит-ре», «О прозе», «О языке», «О пьесах», «Заметки читателя», «Беседы с молодыми».
Писатель уделял большое внимание проблеме формирования личности, созданию условий, обеспечивающих ее рост. В широком круге творческих проблем, поставленных М. Горьким, одной из важных была проблема традиций - отношения к классическому лит. наследию и к фольклору. «Народное творчество - это исток нац. худ. культуры».
Горький становится инициатором издания и редактором журнала «Наши достижения». Он также издает журнал «Лит. учеба», призванный вести элементарные консультации для новоявленных писателей. Горький придавал важное значение детской лит-ре и выпустил журнал «Детская лит-ра», где печатаются литературно-критические статьи, возникают дискуссии о книгах А. Гайдара, С. Маршака, К. Чуковского.
Горьковский принцип активного участия в лит. жизни страны и широкого использования средств худ. критики в строительстве новой культуры стал законом деятельности многих сов. писателей. Размышляя о чертах новой худ. метода, о месте лит-ры в жизни народа, о взаимоотношениях читателя и писателя, они обращались к опыту лит-ры, к творчеству своих современников, а нередко и к урокам собственной работы. Они выступали в печати со статьями, рецензиями, заметками, в которых давали оценку лит. явлениями ставили наболевшие вопросы писательского труда. Так в жанре ЛК выступали А.Фадеев, Д. Фурманов, В. Маяковский, С. Есенин, А. Серафимович, А. Макаренко, А. Толстой, А. Твардовский, М. Шолохов, К. Федин, Л. Леонов, К. Симонов, С. Маршак.
ТЕМА 9. Литературная критика 40-х годов
В усилении оперативности лит-ры военных лет немалая заслуга принадлежит центральной и фронтовой печати. Почти в каждом газетном номере печатались статьи, очерки, рассказы. На страницах газеты «Правда» впервые были опубликованы произведения: Н. Тихонова «Киров с нами», А. Твардовского «Василий Теркин», Корнейчука «Фронт», Б. Горбатова «Непокоренные», М. Шолохова «Они сражались за Родину». Писатели военных лет владели всеми видами лит. «оружия»: эпосом, лирикой, драмой.
Тем не менее первое слово сказали поэты-лирики и публицисты. Душевная близость с народом является самой примечательной особенностью лирики военных лет. Родина, война, смерть, ненависть к врагу, мечта о победе, боевое товарищество, раздумья о судьбе народа - вот основные мотивы, вокруг которых бьется поэтическая мысль. Поэты стремились в своих личных переживаниях выразить общенародные чувства и веру в победу. С огромной силой передано это чувство в стихотворении А. Ахматовой «Мужество», написанное в самую тяжелую военную зиму - в феврале 1942 года.
В годы войны были написаны поэмы, в которых воспевался человек и его подвиг. Авторы стремятся раскрыть характер героя, соотнося повествование с военными событиями. Подвиг во имя Родины воспевался как факт общенац. значения (Алигер «Зоя»).
Публицистика оказала огромное влияние на все жанры лит-ры военных лет, и прежде всего на очерк. Очеркисты старались ни на шаг не отставать от военных событий и играли роль лит. «разведчиков». От них мир впервые узнал о подвиге Зои Космодемьянской, о подвиге панфиловцев, о героизме молодогвардейцев.
Изучение русской лит-ры не прекращалось в годы войны. В центре внимания критиков была лит-ра периода войны. Главная цель ЛК 40-х годов патриотическое служение народа. Хотя это были очень трудные годы, ЛК темнее менее жила активно и выполняла свою миссию. И это очень важно - оставаясь в целом принципиальной, не признавала скидок на обстоятельства войны. Предстоит большая работа по сбору фактических сведений, имеющих отношение к критике военных лет. В ту пору часть лит. журналов выходила нерегулярно и лит. жизнь в значительной степени переместилась на страницы газет. Характерным для этого периода является расширение прав и влияния ЛК на страницах газет.
В 40-е годы усилились нравственно-воспитательные функции ЛК, возросло ее внимание к вопросам гуманизма, патриотизма, нац. традиций, которые рассматривались в свете требований, предъявляемых войной.
Большой вклад в изучение и осмысление процессов, происходивших в годы войны, внесли советские критики.
Доклад А. Толстого «Четверть века сов. лит-ры»(1942). В нем устанавливается периодизация истории русской лит-ры, характеризуются особенности каждого периода, подчеркивается новаторство, гуманистические, идейные, нравственные основы советской лит-ры.
Статья А. Фадеева «Отечественная война и сов. лит-ра»(1942). Данная статья интересна для постижения процессов, происходивших в годы войны в лит-ре. Фадеев подчеркивает особенности русской лит-ры в годы войны, говорит об ответственности художника, который в дни великих испытаний думает и чувствует вместе со своим народом.
Доклад Н. Тихонова на 9 Пленуме сов. писателей(1944) «Советская лит-ра в дни ВОВ» был посвящен проблеме героя трагической эпохи сов. лит-ры.
ТЕМА 10. Литературная критика 50-х годов
На первом съезде сов. писателей в 1934 г. было принятии решение проводить писательские съезды раз в 4 года. Тем не менее 2 съезд состоялся лишь в декабре 1954 года. На съезде следует отметить доклад Рюрикова Бориса Сергеевича (1909-1969) «Об основных проблемах сов. критики», в котором он акцентировал внимание на вопросах, которые были забыты сов. лит-рой. Он выступил против спокойного, бесстрашного тона, свойственного критике последних лет, и говорил о том, что критика должна рождаться в свободной борьбе мнений. При этом надо связывать лит.-критические оценки с исторической эпохой, когда произведение было создано.
Рюриков подчеркнул важность категорий эстетики для лит.-крит. работы. Он настаивал на необходимости исследовать худ. форму лит. произведений. С 1953 по 1955 гг. Б. Рюриков был главным редактором «Лит. газеты», а с 1963 по 1969 гг. редактором журнала «Иностранная лит-ра». Вскоре после писательского съезда стали выходить журналы: «Москва», «Нева», «Дон», «Дружба народов», «Русская лит-ра», «Вопросы лит-ры».
В мае 1956 г. покончил с собой А. Фадеев. В предсмертном письме было сказано: «Не вижу возможности жить дальше, так как искусство, которому я отдал свою жизнь, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии. Лучшие кадры лит-ры физически истреблены, лучшие люди лит-ры умерли в преждевременном возрасте благодаря преступному попустительству власть имущих». Это письмо не было опубликовано в те годы.
Лит. жизнь 50-х годов была разнообразной и ее трудно представить в виде цепочки последовательных событий. Главным качеством лит-ры и политики вообще становились непоследовательность и непредсказуемость. Это во многом было обусловлено противоречивой фигурой Н.С. Хрущева, лидера партии правительства до октября 1964 года. Как и его предшественники, партийные руководители, Хрущев уделял пристальное внимание лит-ре и искусству. Он был убежден, что партия и государство имеют право вмешиваться в вопросы культуры и потому часто выступал перед писателями, творческой интеллигенцией. Хрущев высказывался за простоту и доступность худ. произведений. Свои лит. вкусы он выдавал за эталон и ругал писателей, кинематографистов и художников за элементы абстракционизма в их произведениях. Оценку лит. произведениям должна давать партия, считал Н. Хрущев.
В октябре 1958 г. из Союза писателей был изгнан Б.Л. Пастернак. Поводом к этому послужила публикация романа «Доктор Живаго» в миланском издательстве (в Италии). Партийное руководство начало осудительную кампанию. На заводах, в колхозах, вузах, писательских организациях люди, не читавшие роман, поддержали методы травли, которые в итоге привели к болезни и смерти автора в 1960 г. Ему был вынесен приговор на собрании писателей: «Пастернак был всегда внутренним эмигрантом, окончательно разоблачил себя как враг народа и лит-ры».
После 2-го съезда писателей работа писательского союза налаживается, и съезды проходят регулярно. На каждом из них говорится о состоянии и задачах ЛК. С 1958 г. к союзным съездам добавятся еще и съезды писателей РСФСР (первый состоялся в1958 г.).
Лит. жизнь оживилась за счет издания областных лит.-худ. журналов: «Подъем», «Север», «Волга». Активизировалась писательская ЛК. В выступлениях М. Шолохова, М. Исаковского было сказано о необходимости тесной связи лит-ры с жизнью и общенародными задачами, о необходимости постоянной борьбы за народность лит-ры и высокое худ. мастерство.
В новых условиях общественной жизни ЛК получила широкие возможности для дальнейшего развития. О возросшем уровне ЛК свидетельствуют споры вокруг романов Гранина, Дудинцева, Симонова, поэзии Евтушенко, Вознесенского. Среди наиболее важных дискуссий этого времени, сыгравших значительную роль в развитии ЛК, лит. процесса в целом, можно выделить: 1) «Что такое современность?»(1958)
2) « Рабочий класс в современной сов. лит-ре»(1956)
3) «О различных стилях в лит-ре соц. реализма»(1958)
Опираясь на современный лит. процесс, эти дискуссии выявляли основные тенденции в развитии сов. лит-ры, поднимали важные теоретические проблемы. Участники дискуссий Андреев, Шагинян поставили ряд вопросов о моральном облике современного человека, о соотношении историзма и современности. Широко обсуждались проблемы: писатель и жизнь, характер сов. человека, современная жизнь и сов. лит-ра.
Подобные документы
Зарождение русской литературной критики и дискуссии вокруг ее природы. Тенденции современного литературного процесса и критики. Эволюция творческого пути В. Пустовой как литературного критика современности, традиционность и новаторство её взглядов.
дипломная работа , добавлен 02.06.2017
Периоды развития русской литературной критики, ее основные представители. Метод и критерии нормативно-жанровой критики. Литературно–эстетические представления русского сентиментализма. Сущность романтической и философской критики, работы В. Белинского.
курс лекций , добавлен 14.12.2011
О своеобразии русской литературной критики. Литературно-критическая деятельность революционеров-демократов. Спад общественного движения 60-х годов. Споры между "Современником" и "Русским словом". Общественный подъем 70-х годов. Писарев. Тургенев. Чернышев
курсовая работа , добавлен 30.11.2002
Состояние русской критики ХІХ века: направления, место в русской литературе; основные критики, журналы. Значение С.П. Шевырева как критика для журналистики ХІХ века в период перехода русской эстетики от романтизма 20-х годов к критическому реализму 40-х.
контрольная работа , добавлен 26.09.2012
Классицистская критика до конца 1760-х годов. Н.И. Новиков и библиографическая критика. Н.М. Карамзин и начало эстетической критики в России. А.Ф. Мерзляков на страже классицизма. В.А. Жуковский между эстетической и религиозно-философской критикой.
курс лекций , добавлен 03.11.2011
Поэтика Н.С. Лескова (специфика стиля и объединения рассказов). Переводы и литературно-критические публикации о Н.С. Лескове в англоязычном литературоведении. Рецепция русской литературы на материале рассказа Н.С. Лескова "Левша" в англоязычной критике.
дипломная работа , добавлен 21.06.2010
Биография политического деятеля, критика, философа и писателя А.В. Луначарского. Определение значения деятельности А.В. Луначарского для советской и русской литературы и критики. Анализ критических работ Луначарского и его оценка творчества М. Горьким.
реферат , добавлен 06.07.2014
Русская литература XVIII века. Освобождение русской литературы от религиозной идеологии. Феофан Прокопович, Антиох Кантемир. Классицизм в русской литературе. В.К. Тредиаковский, М.В. Ломоносов, А. Сумароков. Нравственные изыскания писателей XVIII века.
реферат , добавлен 19.12.2008
Исследование творчества Аполлона Григорьева - критика, поэта и прозаика. Роль литературной критики в творчестве А. Григорьева. Анализ темы национального своеобразия русской культуры. Феномен Григорьева в неразрывной связи произведений и личности автора.
контрольная работа , добавлен 12.05.2014
Определение литературной сказки. Отличие литературной сказки от научной фантастики. Особенности литературного процесса в 20-30 годы ХХ века. Сказки Корнея Ивановича Чуковского. Сказка для детей Ю.К. Олеши "Три Толстяка". Анализ детских сказок Е.Л. Шварца.
Введение
Представления о сущности литературно-художественной критики в современных теоретических концепциях (Б. И. Бурсов, В. И. Кулешов, В. В. Кожинов, А. С. Курилов, Г. Н. Поспелов, В. Е. Хализев, Ю. И. Суровцев, А. Г. Бочаров, В. П. Муромский). Научный, публицистический и художественный аспекты в критике, возможность различного их соотношения. Оценочная сторона критики, ориентированная на текущий литературный процесс с его актуальными задачами.
Современное соотношение критики с литературоведческими дисциплинами. Классификация литературоведения и критики по признакам методологии и методики, по объему и предмету исследования, по его целям, аспектам и жанрам.
Необходимость изучения истории критики для понимания условий бытования литературы и ее развития.
Литературная критика как выражение самосознания общества и литературы в их эволюции. Осмысление критикой русской литературы после 1917 г., прямое воздействие на нее.
Предмет изучения в курсе - общественные и литературные платформы писательских объединений и критиков, постановка ими методологических и теоретико-критических проблем, принципы оценки произведений литературы; творчество наиболее ярких или показательных для своего времени авторов; жанры, композиция и стиль критических работ, а также факты истории литературоведения в зависимости от степени влияния академического литературоведения на текущую литературную критику в данный исторический период, от более или менее активного их взаимодействия.
Принципиальное отличие ситуации в жизни и литературе после 1917 г. от ситуации рубежа XIX-XX веков. Критика как составная часть литературного процесса, зависящая от общественных условий в большей степени, чем литература.
Проблема периодизации литературной критики России после 1917 г. Хронологические границы крупных этапов ее существования: с 1917 г. до середины 50-х гг. - время постепенного усиления и закрепления тоталитарных общественных установок, огосударствления всех сфер жизни, в том числе литературы и критики; со второй половины 50-х до второй половины 80-х - время постепенного противоречивого, с отступлениями изживания тоталитарного сознания, его всестороннего кризиса; со второй половины 80-х - время краха тоталитарного социализма, острой борьбы между сторонниками разных путей развития России, поисков места литературы и литературной критики в новой общественной ситуации и начала их полностью независимого от государственных установлений существования.
Выделение в рамках больших исторических этапов существенно различавшихся между собой периодов. Время гражданской войны - раскол и общества, и литературы, разделение критиков по их отношению к революции: на принявших, не принявших ее и подчеркнуто аполитичных. Многократное сокращение возможностей публикаций. Первая половина 20-х гг. - относительное равновесие противостоящих тенденций в критике, сравнительно широкие контакты литераторов России с русским литературным зарубежьем (феномен русского Берлина). Вторая половина 20-х - начало 30-х гг. - форсированное формирование монистической концепции советской литературы и соответствующей ей критики, вытеснение независимо мыслящих авторов, в том числе марксистской ориентации. 30-е гг. - закрепление тоталитарных установок при попытках лучших критиков и некоторых журналов сохранить свое лицо; максимальное ослабление критики во время массовых репрессий против интеллигенции. Годы Великой Отечественной войны - относительное, частичное раскрепощение литературной мысли при практической невозможности восстановить прежний потенциал критики. Вторая половина 40-х - начало 50-х гг. - предельный упадок литературы и критики, всеохватная догматизация и мифологизация общественного сознания, лишь отчасти поколебленная в 1954 г.
Вторая половина 50-х гг. - время первого, быстро остановленного подъема общественного сознания, его проявлений в литературе и критике, время начала постепенного преодоления многими литераторами ряда тоталитаристских установок. 60-е гг. - годы возникновения направлений в литературной критике, деятельного сопротивления уже не только единичных литераторов застарелым догмам, заметного повышения профессионализма критики и особенно литературоведения. 70-е - первая половина 80-х гг. - общественный застой, подавление инакомыслия и вместе с тем существенное повышение уровня литературы, получившей более осторожную и взвешенную, чем раньше, критику. 1986-1987 гг. - начало «гласности», возрождение вновь разрешенного «антисталинизма»; 1988-1989 гг. - снятие основных цензурных ограничений, более сложная дифференциация общественного сознания, начало его «деленинизации», закрепление широкого плюрализма мнений и отражение этого процесса в критике, «возвращение» русского зарубежья; после 1991 г. - время общественных реформ - ослабление полемики в литературной критике (в отличие от политики), ее попытки найти свой специфический предмет и своего читателя без прежней идеологической «борьбы» за него.
В курсе
предполагается изучение не только лучшего
в истории критики, но также и наиболее
характерного, оказавшего влияние (в том
числе весьма негативное) на литературный
процесс или ставшего его адекватным проявлением.
По мере возможности учитывается степень
доступности разных изданий студентам.
Литературная критика с 1917 г. по начало 30-х гг.
Особые условия существования литературной критики послеоктябрьского периода. Процесс «огосударствления» литературы и попытки превращения критики в способ организации литературного «дела». Постепенный характер этого процесса, его убыстрение к концу 20-х гг. Столкновение намерений власти с чрезвычайно многочисленным и пестрым составом участников критических баталий - людей с разным уровнем эстетической культуры и многоцветным спектром как нравственных ориентации (от традиционной готовности служить обществу до страстного стремления к власти), так и общественно-политических (от неприятия революции до романтических иллюзий на ее счет). Влияние на развитие литературной критики 20-х гг. такого факта, как существование литературных объединений и групп. Их характеристика.
Выступления В. И. Ленина, Л. Д. Троцкого, Г. Е. Зиновьева, Л. Б. Каменева, Н. И. Бухарина, других большевистских лидеров по вопросам литературы и культурной политики. Влияние книги Троцкого «Литература и революция» (1923) на представления о послереволюционной литературе и на терминологию критики. Введение таких понятий, как «пролетарский писатель», «крестьянский писатель», «попутчик». Их широкое распространение, в том числе в партийной печати и официальных документах. Использование этих понятий в целях групповой борьбы. Влияние методологических установок вульгарного в широком смысле социологизма как на трактовку понятий, так и на отношение к творческим возможностям писателя. «Проработочный» тон «напостовской» и рапповской критики (Б. Волин, Л. Сосновский, Г. Лелевич, Л. Авербахи др.).
Попытки противодействия диктатуре власти и защита независимости искусства. Оппозиционный к большевистской власти эгофутурист В. Р. Ховин и его независимый журнал «Книжный угол». «Еретические» статьи Е. И. Замятина (1884-1937), осуждение им догматизма, защита идеи бесконечности развития (образ революции, не знающей «последнего числа»), неприятие приспособленчества. «Я боюсь» (1921) - прогноз о возможной деградации русской литературы в случае утраты ею духовной независимости. Концепция «неореализма» как искусства, синтезирующего достижения серебряного века с традициями классической литературы. Защита условных форм в искусстве и критика натуралистических тенденций. Обзоры текущей литературы. Проблемы поэтики в статьях Замятина. Его вынужденный уход из критики. Выступления Л. Н. Лунца (1901-1924) и его защита эстетической самоценности и автономии искусства; проблемы сюжето-сложения в статьях Лунца. Болезнь, отъезд на Запад, ранняя смерть. Защита эстетической автономности искусства и требование выдвинуть в центр внимания исследователей эстетический анализ формы (Б. М. Эйхенбаум, Ю. Н. Тынянов, В. Б. Шкловский). Утверждение духовной свободы художника в критических выступлениях участников группы «Перевал» (вторая половина 1920-х гг.).
Резолюция ЦК РКП (б) от 18 июня 1925 г. «О политике партии в области художественной литературы» и ее воздействие на ситуацию в критике. Нарастание кризисных явлений в литературной жизни. Постепенное вытеснение независимой критики. Прекращение издания ряда журналов- «Русский современник», «Россия» («Новая Россия») и стр.
Критическая кампания 1929 г., развязанная РАППом против Евг. Замятина, Б. Пильняка, М. Булгакова, А. Платонова, И. Катаева, Артема Веселого и др. Упадок формальной школы в атмосфере общей политизации жизни. «Памятник научной ошибке» В. Шкловского (1930). Суд над «Перевалом» в Коммунистической академии (1930). Судьба методологии В. Переверзева: разгром его школы на рубеже 20-30-х гг.;
отрицание не только «вульгарного» (абстрактно-классового) социологизма, но и позитивных сторон переверзевской системы (поиск художественной специфики как формы, так и содержания произведения, стремление к целостному анализу, неприятие иллюстративности в литературе и подмены художественности «актуальностью»).
Утверждение политических критериев при оценке художественного произведения. Идея обострения классовой борьбы в литературе, провозглашенная критиками РАППа, и судьба Маяковского. Постановление ЦК ВКП (б) «О перестройке литературно-художественных организаций» (1932) и роспуск РАППа. Неоправдавшиеся надежды писательской общественности на оздоровление литературной атмосферы. Создание литературного «министерства» - единого Союза советских писателей.
Литературная критика: важнейшие «центры» критических выступлений, проблематика, важнейшие представители, жанры и формы. «Синкретизм» критической мысли: совмещение в деятельности выступающих в этот момент критиков функций собственно критических с решением методологических, теоретических и историко-лите-ратурных проблем.
Роль литературно-критических отделов журналов («Красная новь», «Леф», «Новый мир», «Молодая гвардия», «Октябрь», «Русский современник») и специальных общественно-политических и литературных журналов («Печать и революция», «На посту», «На литературном посту») в становлении методологии критики и решении важнейших теоретических проблем развития литературы, в оценке текущего литературного процесса и творчества отдельных его участников. Литературный портрет, проблемная статья, рецензия как преобладающие в журналах литературные жанры. Рассмотрение текущего литературного процесса в обзорных статьях. Проблемно-тематический ракурс анализа. Статьи А. В. Луначарского («Октябрьская революция и литература», 1925; «Этапы роста советской литературы», 1927), А. К. Во-ронского («Из современных литературных настроений», 1922; «Прозаики и поэты „Кузницы"», 1924), В. П. Полонского. Первые попытки историко-литературного обзора новой литературы за десять лет ее существования (Вяч. Полонский, А. Лежнев).
Выпуск книги критических статей как широко распространенная форма целостного выражения эстетической позиции критика. Книги А. Воронского, Д. Горбова, А. Лежнева, Л. Авербаха, А. Луначарского, В. Шкловского и др.
Дискуссия как форма развития критической мысли данного периода и возможности ее влияния на развитие литературы. Круг обсуждаемых проблем: проблема дифференциации литературного процесса и оценка места писателя в современной литературе; отношения искусства к действительности и вопрос о назначении искусства.
Соотношение рационального и иррационального в творческом процессе, условные и жизнеподобные формы обобщения; проблема личности и принципы изображения человека; проблема героя времени;
осмысление тематической и проблемной направленности современной литературы; проблемы жанра и стиля; попытки охарактеризовать новый метод советской литературы.Значительный вклад в критику поэтов и прозаиков.
Критические выступления представителей дооктябрьских поэтических школ как связующее звено между двумя эпохами литературного развития. Критическая проза А. А. Блока (1880-1921). Культурологическая концепция истории. Образно-понятийный принцип трактовки литературных явлений. Утверждения провидческих возможностей трагедийного искусства. Проблема «пользы» и свободы художника.
Литературно-критическая деятельность В. Я. Брюсова (1873- 1924). Постановка проблемы культуры нового типа. Трактовка символизма, футуризма и ожидаемых стихов пролетарских поэтов как «вчера, сегодня и завтра русской поэзии». Отрицательное отношение к стихотворному формализму, к чистому образотворчеству имажинистов. Прогноз о слиянии всех литературных течений в один поток с новыми содержанием и формой. Абстрактный историзм брюсовского критического метода.
Издание «Писем о русской поэзии» (1923) Н. С. Гумилева. Их значение для развития поэтической культуры 20-х гг. Короткие рецензии в альманахах «Цеха поэтов», статьи М. А. Кузмина начала 20-х гг. - образцы вкусовой эстетической критики.
Критическая проза О. Э. Мандельштама (1891-1938) ~ художническая попытка осмыслить катаклизмы своего века в глобальном культурно-историческом контексте и вместе с тем в аспекте филологии. Заявление о конце «центробежного» европейского романа. Тезис о революционном «классицизме». Парадоксальность критической манеры Мандельштама (книга «О поэзии», 1928).
Ведущие критики 20-х и начала 30-х гг.
Просветительско-пропагандистска я критика А. В. Луначарского (1875-1933). Провозглашение «пролетарской культуры» как наследницы культуры мировой. Вера в грандиозность художественных достижений будущего и признание важности классических традиций. Относительная терпимость и широта в подходе Луначарского как государственного деятеля к различным течениям в искусстве. Поддержка реализма, критика наиболее «левых» и формалистических явлений в литературе. Статьи о большинстве видных советских писателей. Выдвижение на первый план творчества М. Горького, В. Маяковского, М. Шолохова. Разработка проблем теории современной советской литературы. Статья «Ленин и литературоведение» (1932) - первый опыт систематического обоснования ленинизма как новой методологии исследования культуры и партийного воздействия на нее. Публицистический характер критики Луначарского. Элементы упрощенного социологизма в исходных положениях многих статей.
А. К. Воронский (1884-1937) - редактор первого советского «толстого» журнала «Красная новь» (1921-1927 гг.). Теоретико-литературные взгляды Воронского и позиция критиков группы «Перевал». Признание искусства особой формой познания и творческого освоения действительности. Теория «непосредственных впечатлений», неприятие дидактики и иллюстративности в литературе. Высокий эстетический вкус Воронского. Защита классического наследия. Предпочтение критиком творчества «попутчиков» как наиболее талантливых писателей данного времени; защита реалистических принципов в литературе;
концепция «нового реализма», тезис о необходимости историзма. Острая полемика с «напостовством» и «налитпостовством», стремление защитить и сохранить все художественно ценное. Литературный портрет как предпочитаемый жанр конкретной критики у Воронского. Дань предрассудкам времени в оценках некоторых сторон творчества С. Есенина, Евг. Замятина. Вынужденный уход Воронского из критики и журналистики.
В. П. Полонский (1886-1932) - редактор критико-библио-графического издания «Печать и революция» (1921-1929) и «Нового мира» (1926-1931) - самого популярного журнала второй половины 20-х гг. Привлечение в «Новый мир» талантливых писателей - из разных группировок и «диких» (независимых), посвященные им статьи Полонского. Механическое разделение критиком «художественности» и «идейности» между «попутчиками» и пролетарскими писателями, преодоленное на практике. Последовательное стремление к объективности идейно-эстетических оценок. Пристальное внимание к языку и образности произведений, аналитико-систематизаторский дар критика. Полемика с теориями «напостовства» и «лефов». Тезис о «романтическом реализме». Статья «Художественное творчество и общественные классы. О теории социального заказа» (1929). Опровержение интуитивизма в исследовании «Сознание и творчество» (1934).
А. Лежнев (псевдоним А. 3. Горелика, 1893-1938) - ведущий теоретик и критик «Перевала». Идея «социализма с человеческим лицом»" - исходная для А. Лежнева позиция в оценке тенденций современного искусства как специфического способа художественно-образного пересоздания действительности, защита роли интуиции в творческом процессе, идея «органического» творчества. Борьба за реализм против бытовизма.Выдвижение и обоснование творческих принципов «Перевала» («новый гуманизм», «искренность», «моцартианство», «эстетическая культура»); их использование при оценке произведений современной литературы. Категория личности, в частности личности переходной эпохи, в эстетике Лежнева; проблема творческой индивидуальности и жанр литературного портрета у Лежнева (статьи, посвященные Б. Пастернаку, В. Маяковскому, Л. Сейфуллиной).
Представление о критике как о живой участнице литературного процесса, которая «не только изучает, но и строит». Борьба с приспособленчеством, с «сальеризмом». Противопоставление «ремеслу», «работе», «приему» - «творчества», «интуиции», «вдохновения». Жесткая оценка эволюции Маяковского во второй половине 20-х гг. Творчество Пастернака и его эволюция в трактовке А. Лежнева. «Портрет» «левого» искусства в трактовке критика. Категория «социального заказа» и проблема свободы художника. Полемика с дегуманизацией искусства, с рационализацией и утилитаризмом в выступлениях рапповских критиков. Неприятие А. Лежневым вульгарного социологизма, соседствующее с собственными стремлениями отыскать «социологический эквивалент» творчества. Создание первого очерка истории развития послеоктябрьской литературы: «Литература революционного десятилетия (1917-1927)» (совместно с Д. Горбовым). Уход А. Лежнева в литературоведение; литературоведческие работы 1930-х гг. как развитие
эстетических концепций 1920-х гг.
Д. А. Горбов (1894-1967) - теоретик и критик группы «Перевал», постоянный оппонент ЛЕФа и РАППа. Традиции «органической критики» Ал. Григорьева в работах Д. Горбова. Защита законов «органического творчества» в полемике с рационалистическими теориями искусства как теоретическим оправданием возможности его «организации». Борьба со взглядом на искусство как на «второсортную публицистику», «служанку политики». Утверждение специфики творче-
" Условно
используется гораздо более поздний образ-термин,
распространившийся после «пражской весны»
1968г.
ского процесса. Образ Галатеи - символ внутренней свободы художника. Выдвижение «органичности творчества» в качестве критерия художественности. Выступления Д. Горбова в защиту спорных произведений 1920-х гг.: «Зависти» Ю. Олеши, «Вора» Л. Леонова и др. Тяготение к работам, совмещающим критический и историко-литера-турный подходы (статьи о творческом пути Л. Леонова, М. Горького). Первая (и единственная) в истории советской критики попытка рассматривать эмигрантскую литературу как часть общего литературного процесса 1920-х гг., включив ее обзор в книгу «Литература революционного десятилетия» («У нас и за рубежом»). Горбовская теория «единого потока» как попытка противопоставить лозунгу обострения классовой борьбы идею консолидации литературы. Рано осознанная критиком невозможность продолжать литературную деятельность.
Критика 20-х гг. в ее интерпретациях творчества наиболее «видных» участников литературного процесса и ее влиянии на их творческий облик и судьбы.
Критика
20-х гг. в ее попытках оценить основные
тенденции литературного развития. Воздействие
критики на литературный процесс.
Литературная критика 30-х годов
Роль критики 30-х гг. в установлении новых форм отношений литературы и власти, в выработке нормативных критериев оценки произведения, в создании «безальтернативной» модели литературы.
Литературно-критические отделы журналов и отсутствие у них сколько-нибудь ярко выраженного лица. Появление специальных литературно-критических изданий: «Литературная газета» (с 1929 г.), «Литература и марксизм» (1928-1931), «Книга и пролетарская революция» (1932-1940), «Литературная учеба» (1930-1941), «Литературный критик» (1933-1940) и приложение к нему - «Литературное обозрение» (1936-1941).
Смена лиц, действующих на арене литературно-художественной критики.
Критическая дискуссия как перешедшая из ситуации 20-х-начала 30-х гг. форма развития критической мысли, ставшая формой ее удушения. Появление новой формы дискуссии - «дискуссии» с заранее заданным решением.
Дискуссия о «западниках» и «почвенниках» и проблема «реализма и формализма в литературе». Выступления В. Шкловского, Вс. Вишневского и др. Споры вокруг фигур Дос Пассоса, Джойса и Пруста и их влияние на современную литературу. «Западничество» и проблемы модернизма и «формализма». Позиция М. Горького («О прозе», «О точке и кочке») и «перевальца» И. Катаева («Искусство на пороге социализма»). Попытка А. Луначарского противостоять опасности опрощения, нивелировки искусства, возникшей в процессе борьбы с «формализмом» («Мысли о мастере», 1933). Роль дискуссии в творческих экспериментах в литературе и создании эстетической «моно-фонии» (Евг. Замятин).
Дискуссия 1933-1934 гг. о направлениях в советской литературе. Отрицание А. Фадеевым возможности существования в ней разных творческих направлений. Защита принципа многообразия направлений в выступлениях В. Киршона. Утверждение в ходе развития литературного процесса идеи единства советской литературы.
Столкновение «новаторов» (Вс. Вишневский, Н. Погодин) и «консерваторов» (В. Киршон, А. Афиногенов) в среде драматургов. Противопоставление психологической и публицистической трактовки современности и его влияние на судьбу психологической драмы.
Дискуссия о принципах обобщения в литературе. Новая волна своеобразно понятого сближения с действительностью в годы первой пятилетки, обилие документальных форм, в частности очерка, и попытка генерализовать этот путь освоения действительности последователями теории «литературы факта». Искусственное вытеснение условных форм.
Дискуссия 1934 г. об историческом романе и начало «реабилитации» исторической тематики в литературе.
Дискуссия 1932-1934гг. о языке художественной литературы. Позиция Ф. Панферова и А. Серафимовича («О писателях „облизанных" и „необлизанных"», «Ответ М. Горькому»). Протест против натуралистических и искусственно-стилизаторских тенденций в сфере художественной речи в выступлениях М. Горького («Открытое письмо А. С. Серафимовичу», «О языке») и А. Толстого («Нужна ли мужицкая сила?»). Негативный результат благих намерений: нивелировка художественной речи в литературе, начиная со второй половины 30-х гг.
Значение Первого съезда советских писателей (1934) для литературной критики. Вопросы художественного творчества в докладе М. Горького. Утопические надежды участников съезда на расцвет литературы, недооценка предыдущего ее периода.
Многообразие форм критико-публицистической деятельности М. Горького и его роль в формировании и развитии литературно-художественной критики. Выступления писателя против формалистических и грубо социологических подходов в критике. Борьба с «групповщиной» и ее влияние на оценку того или иного творческого явления. Горький о сущности социалистического реализма, относимого в основном к будущему времени, и о его преемственной связи с классическим наследием, об историзме, о романтике в советской литературе, о правде действительности и художественном вымысле. Горьковские оценки творчества С. Есенина, М. Пришвина, Л. Леонова, Вс. Иванова, Ф. Гладкова и др. Несправедливое осуждение А. Белого, Б. Пильняка, значительной части дореволюционных писателей. Слишком щедрые авансы литературной молодежи и не оглашаемое в полной мере понимание Горьким кризиса советской литературы в последние два года его жизни.
Критика и ее развитие в послесъездовский период. Новые имена. «Специализация» в среде представителей эстетической мысли: перераспределение сил в пользу теории и истории литературы, оскудение литературно-критических отделов «толстых» журналов.
Возобновление в 1936 г. дискуссии о «формализме» в литературе в виде безапелляционных проработок многих писателей и художников и их «покаяния». Сомнения в правомочности существования разных художественных форм и стилей; попытка утвердить взгляд на советское искусство как на искусство бытового правдоподобия; окончательное вытеснение условных форм изображения. Побочная продуктивная тенденция в трактовке формализма - тезис о формализме как о подчинении жизни «формулам», ее упрощающим и открывающим дорогу лакировке и бесконфликтности (И. Катаев «Искусство социалистического народа»).
Утверждение в критике тенденций нормативизма, их влияние на оценку произведений, затрагивающих глубинные противоречия действительности. Преобладание критического пафоса при обсуждении произведений И. Эренбурга («День второй»), Л. Леонова («Скута-ревский» и «Дорога на Океан»), М. Шолохова («Тихий Дон»), А. Пла-тонова. Деформация представлений о художественной правде, роли трагического, праве на изображение частной жизни. Возникновение в конце 30-х гг. понятия о бесконфликтности в литературе.
Роль журнала «Литературный критик» (1933-1940) в осмыслении литературной жизни современности. Критики журнала: В. Александров, Ю. Юзовский, К. Зелинский, А. Гурвич, В. Гоффеншефер, Е. Усиевич и др. Структура журнала, его направление (борьба против вульгарного социологизма, провозглашение принципа «конкретной критики», исходящей из специфики художественного произведения) и внутренняя непоследовательность в осуществлении провозглашенных установок («обличительный» тон, безапелляционность приговоров). Критика иллюстративности, декларативности и схематизма в литературных произведениях. Фактическое признание на страницах журнала кризисного состояния советской литературы. Полемика вокруг журнала, преувеличение допущенных им ошибок (выступления В. Ермилова, М. Сереб-рянского, В. Кирпотина), трактовка достоинств «Литературного критика» (честных, профессиональных разборов) как недопустимых отклонений от идеологической чистоты, обвинения в адрес «группы» Лу-кача - Лифшица (активных авторов журнала, его теоретиков). Статья в «Литературной газете» от 10 августа 1939 г. и редакционная статья журнала «Красная новь» под одним названием - «О вредных взглядах „Литературного критика"» (1940) - и закрытие журнала.
А. П. Платонов (1899-1951) - крупнейший писатель-критик 30-х тт., заявлявший в своих статьях о благах социализма, о величии Ленина (но не Сталина) и в то же время последовательно руководствовавшийся общечеловеческими нравственными, а не социологическими критериями оценок любого литературного материала, творчества любых писателей от Пушкина до Н. Островского. Предпочтение утверждающего начала в литературе XIX в. критическому. Парадоксальное сближение далеких сфер литературы и жизни в статьях Платонова. Естественное для него сочетание мысли о народе и мысли о творческой личности, активно созидающей как духовные, так и материальные ценности.
Попытки критики 30-х гг. обобщить опыт развития послереволюционной литературы. Книга А. Селивановского «Очерки по истории русской советской поэзии» (1936), статьи В. Перцова «Люди двух пятилеток» (1935), «Личность и новая дисциплина» (1936) и др. Призывы создать историю советской литературы, историю литератур республик, входящих в СССР. Незаконченный опыт создания хроники советской литературы за двадцать лет в «Литературном критике» (1937).
Критика 30-х гг. и создание нормативной системы оценок художественного произведения (модель произведения в контексте модели литературы социалистического реализма).
Критика 30-х гг. в оценках творчества виднейших участников литературного процесса. Формирование «обоймы» «классиков» советской литературы.
Критика 30-х гг. в интерпретации литературного процесса. Ее ответственность за искажения и деформации литературного развития:
тенденция к упрощению искусства; разработка представлений об утверждающем характере социалистического реализма и поддержка «лакировочных» произведений, противодействие художественной правде; боязнь сложных, неоднозначных характеров.
Гибель
многих литературных критиков в результате
массовых репрессий.
Критика 40-х-первой половины 50-х годов
Годы Отечественной войны и первое послевоенное десятилетие (1946-1955) - исключительно неблагоприятное для литературно-художественной критики время. Ослабленность критики 40-х гг., сокращение ее кадрового состава вследствие проработочных кампаний и репрессий второй половины 30-х, призыва в армию и потерь на войне. Отсутствие серьезного, живого методологического поиска, господство сталинистских догм, преодолеваемое вплоть до смерти Сталина (1953) лишь в некоторых писательских выступлениях общего характера и отдельных образцах «конкретной» критики. Самовозвеличивание официального общества и литературы, противопоставление всего русского и советского («социалистического») всему зарубежному («буржуазному»).
Ослабление издательской базы критики с началом войны, закрытие ряда журналов. Отсутствие глубоких аналитико-обобщающих работ. Выход на первый план публицистической писательской критики. Упрощенность подхода и трактовок в критике, рассчитанной на самую массовую аудиторию, направленной на достижение немедленного агитационно-пропагандистского результата. Объективно-историческая объяснимость такого положения во время войны.
Мнения о соотношении собственно критики, публицистики и литературоведения, единодушное требование от них актуальности и злободневности (статья А. Суркова «Товарищам критикам», 1942; выступление А. Фадеева «Задачи художественной критики в наши дни», 1942; редакционная статья газеты «Литература и искусство» от 18 июня 1942 г. «Всеми средствами искусства вдохновлять к победе»; статья Б. Эйхенбаума «Поговорим о нашем ремесле», 1943), всеобщее признание больших недостатков критики без объективного объяснения их причин (статьи «Литературы и искусства»: «Выше уровень художественного мастерства», «О художественной критике», 1943).
Главные мотивы литературной критики периода Великой Отечественной войны - патриотизм, героизм, нравственная стойкость героев литературы как воплощение главного в советском человеке и исконных черт русского национального характера. Превращение этих качеств в основные критерии оценок литературных произведений. Позитивные результаты смены социологических критериев 20-30-х гг. национально-патриотическим: жизненно-практический - усиление сплоченности общества перед лицом огромной опасности, утверждение в нем оптимистического настроя - и этико-эстетический - фактическое признание на грани жизни и смерти общечеловеческих ценностей (дом, семья, верность, дружба, самоотверженность, память, простые, сугубо личные чувства, ответственность перед товарищами, соотечественниками, перед всем народом); мотив стыда от отступления и поражений, тяжелых страданий и переживаний; проблемы художественной правды и гуманизма, поднятые А. Сурковым, А. Фадеевым, Л. Леоновым, М. Шолоховым.
Попытки руководства Союза писателей осмыслить литературу военных лет как целое. Статьи, выступления, отчеты, доклады А. Фадеева, А. Суркова, Н. Тихонова 1942-1944 гг.; статьи Л. Тимофеева «Советская литература и война» (1942), Л. Леонова «Голос родины» (1943). «Творческо-критическое совещание» по литературе об Отечественной войне (1943).
Распространение принципа классификации произведений периода войны по темам. Статьи А. Фадеева «Отечественная война и советская литература», В. Кожевникова «Главная тема», передовые статьи «Литературы и искусства» - «Тема искусства», «Литературной газеты» - «Морская тема в литературе», «Героика труда», дискуссия «Образ советского офицера в художественной литературе 1944 года» и др.; констатация слабого раскрытия в литературе темы тыла, содержащаяся в выступлениях А. Фадеева, А. Суркова, Н. Тихонова, участников дискуссии по поводу книги М. Шагинян «Тема военного быта» (1944). Обзоры национальных литератур, журналов, фронтовой печати в газете «Литература и искусство» (1943-1944). Поддержка ряда слабых произведений из-за актуальности темы. Некоторое расширение предмета критики: статьи В. Яна «Проблема исторического романа», С. Маршака «О нашей сатире», С. Михалкова «Книга для детей. Обзор детской литературы на тему о войне».
Произведения, порождавшие наибольший интерес и самую широкую прессу: «Фронт» А. Корнейчука, «Русские люди», «Дни и ночи», стихотворения К. Симонова, «Нашествие» Л. Леонова, «Волоколамское шоссе» А. Бека, «Народ бессмертен» В. Гроссмана, «Зоя» М. Али-гер. Подчеркивание успехов поэзии и публицистики (А. Толстого, И. Эренбурга и др.). Признание патриотической лирики А. Ахматовой, военных рассказов А. Платонова. Статья К. Федина о спектакле по пьесе М. Булгакова «Последние дни (Пушкин)» (1943).
Активизация профессиональной критики в 1944-1945 гг. Увеличение числа проблемных статей, дискуссий. Доминирование на протяжении всей войны малых жанров критики, невозможность создания больших литературно-критических монографий. Литературно-критические статьи в массовых газетах: «Правде», «Известиях», «Комсомольской правде», «Красной звезде», войсковых изданиях.
Вопросы прошлого и настоящего отечественной литературы в выступлениях писателей и критиков. Доклад А. Н. Толстого «Четверть века советской литературы» (1942) с попыткой определить специфические особенности советской многонациональной литературы как принципиально нового художественного явления, с периодизацией ее развития за 25 лет. Характеристика в докладе опыта советской литературы. констатация ее тесной связи с жизнью народа, появления нового героя. Статья П. Павленко «Десять лет» (1944) к юбилею Первого съезда писателей - определение положительного вклада 30-40-х гг. в литературу и ее нереализованных возможностей. Статьи 1943 г. в газете «Литература и искусство»: редакционная - «О русской национальной гордости», В. Ермилова «О традициях национальной гордости в русской литературе» и «Образ Родины в творчестве советских поэтов» - с положительной характеристикой как В. Маяковского, Н. Тихонова, А. Твардовского, так и С. Есенина - изменение некоторых оценок на базе прежней «единопоточной» методологии.
Высокие оценки в критике периода Отечественной войны художественного наследия, особенно творчества русских писателей XIX в., включая Ф. М. Достоевского, А. Ф. Писемского, Н. С. Лескова.
Литературные критики и литературоведы, выступавшие в критике этого времени: В. Александров, Н. Венгров, А. Гурвич, В. Ермилов, Е. Книпович, В. Перцов, Л. Поляк, Л. Тимофеев, В. Щербина и др. Отсутствие безусловных лидеров литературного процесса из числа профессиональных критиков.
Осуждение произведений некоторых писателей (Л. Кассиля, К. Паустовского, В. Каверина, Б. Лавренева) за надуманность или «красивость» в изображении войны. Возвращение в критику с конца 1943 г. проработочных приемов, закулисное вмешательство Сталина в судьбу ряда произведений и их авторов. Кампания против М. Зощенко по поводу психологической повести «Перед восходом солнца», обвинение его в «самокопании» и отсутствии гражданских чувств. Шельмование неопубликованных произведений А. Довженко («Победа», «Украина в огне»), осмелившегося заговорить о подлинных причинах поражений Красной Армии. Осуждение антитоталитаристской пьесы-сказки Е. Шварца «Дракон», правдивых мемуаров К. Федина о «Сера-пионовых братьях» - «Горький среди нас» (1944), некоторых стихотворений, в том числе О. Берггольц и В. Инбер - за «пессимизм» и «любование страданием».
Активизация литературоведческой мысли на волне морального подъема после Победы, интерес к ней широкой литературной общественности. Выступления в «Литературной газете» осенью 1945 г. Г. А. Гуковского, Б. М. Эйхенбаума, Б. С. Мейлаха, А. И. Белецкого с призывами разработать систему теории литературы и создать историю русской литературы в ее положительном содержании. Реальные успехи теории и истории литературы. Пропаганда В. О. Перцовым и В. Н. Орловым (1945-1946) поэзии Есенина и Блока как достижений современной культуры. Поддержка критикой молодых поэтов - участников Великой Отечественной войны, интереса к творчеству В. Пановой, признание значения ранее недооцененного «Василия Теркина» А. Твардовского.
Осложнение политической обстановки и резкое усиление идеологического, прежде всего разоблачительного характера критики в период начавшейся «холодной войны», после передышки первого мирного года. Зависимость судеб писателей от личных вкусов, пристрастий и мнительности кремлевского диктатора. Постановления ЦК ВКП(б) 1946-1952 гг. по вопросам литературы, искусства и издательской деятельности, доклад А. А. Жданова о журналах «Звезда» и «Ленинград» (1946). Демагогические лозунги этих документов и их погромный характер.
Возвращение грубого социологизма, фактически приведшего официальную критику к провозглашению идей как социального, так и национального превосходства СССР, России над другими странами и народами. Осуждение «увлечения» писателей и художников исторической тематикой, призыв отражать современность. Объяснение реальных и мнимых недостатков и упущений в литературе исключительно субъективными причинами.
Резкое усиление догматизма в критике, чисто политический критерий «безыдейности» (отлучение от литературы М. Зощенко и А. Ахматовой, упреки в адрес Б. Пастернака, И. Сельвинского и др.). Новая волна «проработок», отход от некоторых положительных оценок периода войны и первых послевоенных месяцев, продолжение кампании против ранее критиковавшихся писателей. Наставительная критика в партийной печати первого варианта «Молодой гвардии» Фадеева;
переделка романа под ее давлением. Слащавая идеализация критиками наличной действительности, сглаживание ими трагизма и противоречий жизни. Неприятие правдивых, глубоких произведений: статья В. Ермилова «Клеветнический рассказ А. Платонова» в «Литературной газете» от 4 января 1947 г. о рассказе «Семья Иванова», обвинение критикой М. Исаковского в пессимизме за стихотворение «Враги сожгли родную хату...», замалчивание поэмы А. Твардовского «Дом у дороги» и т. д.
Полная непредсказуемость того или иного остракизма с литературной и нередко даже политической точек зрения. Громкое осуждение таких разных произведений, как повесть Э. Казакевича «Двое в степи», рассказы Ю.Яновского, серийный роман В. Катаева «За власть Советов!», комедия В. Гроссмана «Если верить пифагорейцам» и его роман «За правое дело», стихотворение В. Сосюры «Люби Украину» и цикл стихов К. Симонова «С тобой и без тебя» (обвинение Симонова А. Та-расенковым в грубой эротике за строчку «От женских ласк отвыкшие мужчины»). Настороженное отношение к повести В. Некрасова «В окопах Сталинграда», открывающей новое течение в военной прозе; исключительный факт критики повести после присуждения Сталинской премии за нее (1946). Возвеличивание слабых, лакировочных, антиисторических произведений, часто отмечавшихся Сталинскими премиями.
Кампания против «космополитизма» и «буржуазного национализма», в частности против «антипатриотической группы» театральных критиков на рубеже 40-50-х гг.
Вытеснение из литературы и искусства не только многих исторических тем, но и тематики Великой Отечественной войны (вплоть до середины 50-х гг.) вследствие пропаганды «величественной» современности. Схематизация текущего литературного процесса, использование одних и тех же штампов при характеристике современных прозаиков и поэтов, «списочный» подход к ним. Конъюнктурная позиция многих критиков, нежелание высказываться о произведении до официальной его оценки, быстрое изменение оценок на противоположные. Отток большой части критиков в литературоведение.
Установление представления о «двух потоках» в истории русской литературы. Модернизация сознания писателей-классиков, «подтягивание» их к декабристам и особенно революционным демократам, трактуемым во многих работах также схематично и неисторично, т. е. превращение литературной науки в дурного толка критику. Господство в литературоведении жанра описательной монографии без анализа мировоззрения писателей, объяснение творчества Горького и других художников как иллюстрирования политических идей. Ненаучные, резко отрицательные оценки наследия А. Н. Веселовского и ряда работ современных филологов: В. М. Жирмунского, В. Я. Проппа и др. Падение уровня литературоведения с неизбежными соответствующими последствиями для критики.
Чисто схоластическое обсуждение в печати второй половины 40-х-начала 50-х гг., в том числе партийной, методологических и теоретических проблем критики и литературоведения: принадлежности искусства к надстройке, метода социалистического реализма, его сущности и времени возникновения, типического. Нормативность большинства работ такого рода. Дискуссия 1948 г. по теории драмы. Критика «теории бесконфликтности», ее противоречия. Три трактовки бесконфликтности: точная, буквальная, отвергавшая примитивные лакировочные произведения; отнесение к числу бесконфликтных произведений на темы личного и общечеловеческого характера; требование непременного показа победоносной борьбы «нового, передового» с отсталым, с «гнилыми людьми», поддерживавшее атмосферу подозрительности и нетерпимости в обществе.
Исходившие сверху декларации начала 50-х гг. о необходимости советской сатиры. Высказывания в критике об «идеальном герое», «праздничной» литературе и другие заявления официозно-оптимисти
ческого характера; соответствия им в существовавших представлениях о современном «романтизме».
Попытки осмысления и переосмысления литературного процесса в 1952-1954 гг., перед Вторым съездом советских писателей. Признание критикой «Русского леса» Л. Леонова, произведений В. Овечкина и В. Тендрякова о деревне. Осуждающая основной массив современной литературы статья В. Померанцева «Об искренности в литературе» (1953), отвергнутая критикой и большинством писателей как «перевальская» и антипартийная. Ироническое разоблачение всей лакировочной литературы о деревне в принципиальной статье Ф. Абрамова «Люди колхозной деревни в послевоенной прозе» (1954) и ее неприятие в то время.
Первое, «мягкое» снятие А. Твардовского с поста главного редактора «Нового мира» за публикацию нестандартных, острых статей В. Померанцева, Ф. Абрамова, М. Лифшица и М. Щеглова (1954). Отрицательное и настороженное отношение критики к «Оттепели» И. Эренбурга и «Временам года» В. Пановой, другие проявления инертности мысли.
Дискуссии о самовыражении поэта как достойного делать предметом искусства свой внутренний мир, о так называемой «школе Твардовского» («деревенской»), считавшейся претендующей на доминирование в поэзии. Сборник статей «Разговор перед съездом» (1954), включающий статьи представителей спорящих, противоположных сторон.
Подведение итогов 20-летнего развития советской литературы и некоторая обеспокоенность ее нынешним состоянием в докладе А. Суркова на Втором съезде писателей СССР. Специальный доклад о критике и литературоведении (Б. Рюриков). Ряд смелых выступлений на Втором съезде, их антилакировочная и антипрорабо-точная направленность Признание больших недостатков критики и необходимости сообща отвечать за них. Сохранение некоторых несправедливых положений и оценок, в том числе относительно «Перевала».
Трагически-противоречивая роль А. Фадеева, руководителя Союза писателей до 1953 г.: искреннее сочувствие лучшим поэтам и писателям и проведение сталинско-ждановских установок в литературе. Статьи и доклады К. Симонова - как погромные и официальные, так и защищающие писателей и поэтов, подвергавшихся нападкам, оспаривающие наиболее одиозные догмы. Заслуга А. Фадеева и К. Симонова в отстранении от активной литературно-критической деятельности самого конъюнктурного и беспринципного из ведущих критиков 40-х гг. - В. Ермилова (1950).
Другие критики 40-х - первой половины 50-х гг.: А. Тарасенков, А. Макаров, Т. Трифонова, Т. Мотылева, А. Белик, Б. Платонов, Г. Бровман, Г. Ленобль, Б. Костелянец, Е. Сурков, В. Озеров, Б. Соловьев, Л. Скорино, Б. Рюриков, В. Смирнова, Б. Рунин.
Литературно-критическое
творчество М. А. Щеглова (1925- 1956) - статьи
1953-1956 гг. Тонкий анализ произведений,
создававший в то время впечатление повышенного
эстетского критицизма. Глубина теоретико-критических
соображений М. Щеглова. Особенности его
историзма, единство этического и эстетического
подходов, предвосхищающие методологию
«новомирской» критики 60-х гг. Тематическое
и жанровое разнообразие статей Щеглова,
возрождение эссеистского начала в критике
(«Корабли Александра Грина», 1956), живой,
раскованный стиль.
Критика второй половины 50-х-60-х годов
Закрытый доклад Н. С. Хрущева о «культе личности» Сталина на XX съезде КПСС и огромный общественный резонанс этого события. Продолжавшийся на протяжении второй половины 50-х и 60-х гг. противоречивый, с подъемами и спадами, процесс борьбы сторонников демократизации, раскрепощения сознания человека и хранителей тоталитаристских устоев и догм. Протекание этого процесса в основном в рамках коммунистической идеологии. Сосредоточение внимания литературной общественности на больших проблемах социально-поли-тической и духовной жизни народа и одновременное резкое повышение внимания к человеческой индивидуальности. Продолжение частично ослабленной конфронтации с Западом и ее влияние на отношение к ряду новых явлений в литературе и критике, к противоборству различных общественно-литературных тенденций.
Нарастание проявлений новаторского нешаблонного критического по отношению к прошлому мышления в 1956 - начале 1957 г. Углубление и расширение сопротивления однобокому и парадному изображению жизни в литературе Статьи А Крона в сборнике «Литературная Москва» (1956), Б. Назарова и О. Гридневой в «Вопросах философии» (1956. № 5) против бюрократического руководства литературой. «Литературные заметки» главного редактора «Нового мира» (1956. № 12) К. Симонова и прозвучавшая в них впервые печатная полемика со статьями в партийной печати конца 40-х гг. о «Молодой гвардии» А. Фадеева и об «антипатриотической группе» театральных критиков; «подстраховочная» статья Симонова «О социалистическом реализме» (Новый мир. 1957. № 3). Антидогматический, критический настрой в статьях и устных выступлениях В. Тендрякова, В. Кардина, А. Караганова, И. Эренбурга, В. Кетлинской, В. Каверина, Т. Трифоновой, Л. Чуковской, М. Алигер и др. Противодействие им со стороны Г. Николаевой, Вс. Кочетова, Н. Грибачева, Д. Еремина, К. Зелинского, М. Алексеева и др.
Непоследовательность относительной демократизации общества после XX съезда КПСС и ее отражение в литературной жизни. Сохранение многих установок прежней культурной политики, тотального партийного руководства литературой. Подозрительное отношение ко всему, что в ней вызывало интерес на Западе. Массированная резкая критика романа В. Дудинцева «Не хлебом единым», рассказов А. Яшина «Рычаги» и Д. Гранина «Собственное мнение», поэмы С. Кирсанова «Семь дней недели», публиковавших их журнала «Новый мир», сборника «Литературная Москва» (кн. 2). Инкриминирование писателям с независимой позицией стремления к «критическому реализму». Пресечение первой волны попыток демократизации литературной жизни с помощью партийной печати, в том числе статей журнала «Коммунист» (1957. № 3, 10) «Партия и вопросы развития советской литературы и искусства» и «За ленинскую принципиальность литературы и искусства». Личное участие Н. С. Хрущева в борьбе «против ревизионистов, которые пытались делать наскоки на линию партии» (речь на Третьем съезде писателей СССР, 1959). Официальные разъяснения вопросов о типизации, о ленинском понимании культуры, о партийности и свободе творчества, таланте и мировоззрении, национальных особенностях искусства в журнале «Коммунист» в 1955-1957 гг. Ограниченность критики исторического прошлого в постановлении ЦК КПСС от 30 июня 1956 г. «О преодолении культа личности и его последствий» и статьях в партийной печати.
Противоположные по характеру и значению события в культурной жизни конца 50-х гг.: постановление «Об исправлении ошибок в оценке опер „Великая дружба", „Богдан Хмельницкий" и „От всего сердца"», возвращение А. Твардовского в «Новый мир» (1958), избрание «либерально» настроенного К. Федина первым секретарем правления Союза писателей СССР (1959) и отлучение от литературы Б. Пастернака с многочисленными и шумными разоблачениями его как «предателя» в выступлениях людей, не читавших роман «Доктор Живаго» (1958), постановление «О книге „Новое о Маяковском"», препятствующее подлинно научному изучению жизни и творчества поэта (1959), арест романа В. Гроссмана «Жизнь и судьба» (1960) и т. д. Возникновение новых журналов и альманахов. «Юность» и восстановленная «Молодая гвардия» под редакцией В. Катаева и А. Макарова. Издание с 1957 г. литературно-критического и литературоведческого органа - «Вопросы литературы», декларация против наклеивания ярлыков и проработок в его первом номере. Учреждение Союза писателей РСФСР. Постановка вопроса о критике, о рецензировании литературных новинок в докладе Л. Соболева на его первом съезде (1959). Признание продолжающегося «отставания» критики и дискуссия о ней в журнале «Октябрь»; статья К. Зелинского «Парадокс о критике» (1959-1960). Дискуссия о состоянии критики в газете «Литературная Россия» (январь 1964г.).
Литература середины и конца 50-х в зеркале критики: всеобщее или широкое официальное одобрение «Судьбы человека» и второй книги «Поднятой целины» М. Шолохова, поэмы А. Твардовского «За далью - даль», романов Г. Николаевой «Битва в пути», Вс. Кочетова «Братья Ершовы», В. Кожевникова «Заре навстречу», повести А. Ча-ковского «Год жизни»; осуждение «Сентиментального романа» В Пановой, повести «Пядь земли» Г. Бакланова, пьес А. Володина «Пять вечеров» и Л. Зорина «Гости» за казавшуюся излишней камерность тона или недостаточные гражданственность и оптимизм. Противоположные высказывания о повести В. Некрасова «В родном городе».
Развитие научной эстетической мысли и постепенное усиление эстетических требований в литературной критике. Критика и теория:
публикация в широкой печати материалов научной дискуссии «Проблемы реализма в мировой литературе», ознаменовавшей начало конкретно-исторического подхода к понятиям «метод» и «реализм»
(1957); рутинные в целом представления о социалистическом реализме(работы Б. Бурсова, В. Озерова и др.).
Единство и многообразие многонациональной советской литературы в дискуссиях второй половины 50-х-начала 60-х гг. Книга Г Ломидзе «Единство и многообразие» (1957). Формула «единство в многообразии», предложенная Л. Новиченко в докладе «О многообразии художественных форм в литературе социалистического реализма» (1959). Спекулятивное использование рядом критиков тезиса о многообразии в полемике со статьей В. Некрасова «Слова „великие" в „простые"» (Искусство кино. 1959. № 5-6), направленной против патетики в искусстве. Многочисленные возражения на классификацию литературы XIX-XX веков с точки зрения масштаба изображения фактов и событий (Сарнов Б. «Глобус» и «карта-двухверстка»//Лите -ратурная газета. 1959. 9 июля).
Актуализация вопросов истории советской литературы в критике второй половины 50-х гг. Подчеркнутое противопоставление историзма догматизму. Переосмысление традиций. Восстановление в истории литературы и включение в текущий литературный процесс ранее запретных имен. Их противопоставление официальным авторитетам и реакция на это в «либерально-консервативном» духе: статьи А. Мет-ченко «Историзм и догма» (1956), А. Макарова «Разговор по поводу»
(1958) - предостережения от «увлечений», затормозившие развитие истории литературы XX в., но предотвратившие возможную сугубо негативную реакцию официоза. Более полное и глубокое усвоение обществом духовного и эстетического опыта русской классики, включение Ф. М. Достоевского в ряд ее полноправных представителей. Пересмотр отношения к научному наследию А. Н. Веселовского. Приобщение читателей к зарубежной литературе XX в., прорыв «железного занавеса» и влияние этого факта на сознание молодого поколения. Положительные суждения в критике о зарубежной литературе XX в.
Переиздание в 50- 60-е гг. работ А. Луначарского, А. Воронско-го, В.Полонского, И. Беспалова, А. Селивановского. Первые исследования истории советской критики.
Неоднородность духовной жизни общества и культурной политики в 60-е гг. Относительная их либерализация в первой половине десятилетия и свертывание последствий «оттепели» во второй. Сохранение в литературном процессе тенденций, порожденных критикой «культа личности», до 1970 г. благодаря главным образом позиции «Нового мира» под редакцией А. Твардовского. Усилившаяся тенденция мыслить в большом историческом масштабе в связи с утопическими надеждами на скорое социальное (коммунистическое) и научно-техническое преобразование всего мира. Дискуссия конца 50-х гг. «Что такое современность?» (одноименный сборник 1960 г.). Появление определения «шестидесятники» в статье Ст. Рассадина «Шестидесятники. Книги о молодом современнике» (Юность. 1960. № 12). Споры о поколениях советских писателей, прежде всего о «четвертом поколении» (определение А. Макарова и Ф. Кузнецова) - «молодой прозе» и поэзии. Опасения критиков более старшего возраста относительно разрыва и противопоставления поколений, чрезмерного, по их мнению, увлечения модернизмом и «серебряным веком» русской литературы, ориентации на литературу Запада. Поддержка Н. С. Хрущевым критики в адрес «мальчиков». Особая позиция А. Н. Макарова: реальная помощь талантливой молодежи, близкой широкому читателю (работы «Строгая жизнь», «Через пять лет», «Виктор Астафьев» и др.), и возражения против некритической веры в «написанное», незнания жизни, поспешных однозначных заключений (внутренняя рецензия на книгу Л. Аннинского «Ядро ореха»). Приток в критику большого молодого пополнения: И. Золотус-ский, Ф. Кузнецов, А. Марченко, Д. Николаев, Ст. Рассадин, В. Кожи-нов, А. Урбан, О. Михайлов и др. Издание в 1962 г. сборника статей молодых критиков «Навстречу будущему».
Поляризация литературно-критических сил после новой, более решительной критики культа личности Сталина на XXII съезде КПСС (1961). «Новый мир» - самый последовательный в проведении этой линии литературный орган. Особое внимание читателей к критическому отделу журнала. Авторы отдела В. Лакшин, И. Виноградов, В. Кар-дин, Ст. Рассадин, Ю- Буртин, И. Дедков, Ф. Светов, Н. Ильина и др.;
старшие «новомирцы»: А. Дементьев, И. Сац, А. Кондратович. Открытие журналом творчества А. Солженицына; вызванное конъюнктурными соображениями приятие официальной критикой «Одного дня Ивана Денисовича» (статья В. Ермилова в «Правде», объединяющая рассказ Солженицына и иллюстративно-пропагандистскую повесть В. Кожевникова «Знакомьтесь, Балуев»); последующее нарастание претензий к Солженицыну, полемика В. Лакшина с «недругами» «Ивана Денисовича». Выдвижение «Новым миром» произведений А. Солженицына и С. Залыгина («На Иртыше») на соискание Ленинской премии; провал этой попытки номенклатурой при содействии Л. И. Брежнева. Критика других рассказов Солженицына. Обсуждения в Союзе писателей при закрытых дверях его не печатаемых крупных произведений.
Другие произведения, не принимавшиеся официозной критикой 60-х гг.: повести и путевые очерки В. Некрасова, воспоминания И. Эрен-бурга, «Звездный билет» В. Аксенова, «Будь здоров, школяр!» Б. Окуджавы и сборник «Тарусские страницы», «Живой» Б. Можаева, «Семеро в одном доме» В. Семина, военные повести В. Быкова и т. д. Кампания 1963 г. против Е. Евтушенко. Едкая критика в «Новом мире» многих иллюстративно-декларативных, нормативных сочинений в прозе и стихах; наряду с этим принципиальный, иногда придирчивый разбор недостатков даже объективно близких журналу авторов. Преобладание в «Новом мире» язвительно-критических рецензий. Постоянная полемика с официозной критикой, особенно с авторами журнала «Октябрь» (главный редактор Вс. Кочетов), более консервативными и верными сталинским догмам, но и более прямыми, чем идеологические руководители страны. Поза беспристрастности в статье «Правды» от 27 января 1967 г. «Когда отстают от времени», направленной якобы в равной мере против «Нового мира» и «Октября».
Повышение профессионализма и объективности литературной критики в целом. Счастливая литературная судьба Ч. Айтматова (Ленинская премия 1963 г.). Внимание критики, хотя и не только с положительными оценками, к начинающим В. Белову, В. Распутину. Всеобщее признание произведений, ранее считавшихся дискуссионными (творчество В. Пановой).
Зрелые работы А. Н. Макарова (1912-1967). Путь критика от брошюры о лакировочных романах С. Бабаевского (1951), не лишенного конъюнктурности «Разговора по поводу» к обстоятельным и объективным исследованиям 60-х гг. Его основные интересы: поэзия, военная проза, творчество молодых. «Центристская» позиция критика, выступления с точки зрения многомиллионной читательской массы. Взвешенные, подробно обоснованные оценки. Манера раздумчивой, неторопливой беседы с читателем. Приверженность к аналитическому комментированному пересказу художественных текстов, внимание к деталям и слову. Открытие новых имен писателей, интерес к их дальнейшим судьбам- Жанр внутренней рецензии в наследии Макарова Влияние советов критика на авторов произведений. Отдельные догматические суждения Макарова - дань господствовавшим историческим и литературоведческим представлениям.
Превращение «Нового мира» в орган легальной оппозиции после смены политического руководства страны (1964) и отхода новых лидеров от линии XX-XXII съездов партии. Подтверждение верности прежнему курсу в статье А. Твардовского «По случаю юбилея» (1965. № 1). Полемика о романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита», имевшая современный подтекст. Статья И. Виноградова (1968) о давней повести В. Некрасова «В окопах Сталинграда», призванная защитить художественные принципы современной военной («лейтенантской») прозы. Апелляции «Нового мира» к мнению читателей, комментирование их писем В. Лакшиным. Столкновения вокруг произведений А. Солженицына «Матренин двор» и В. Семина «Семеро в одном доме». Основные проблемы дискуссий между журналами противоположных направлений: «правда века» и «правда факта», «окопная правда»;
современный герой - «простой человек» или «герой с червоточинкой» (обвинения, адресованные «новомирцам», в «дегероизации» советской литературы, в неприятии социально активной позиции); лозунг гражданственности. Тесное переплетение этического и эстетического в статьях «Нового мира». Их живой, свободный стиль без стилизации под разговорность и просторечие.
Появление в литературных кругах нелегальной оппозиции режиму. Первый факт судебного преследования за литературные произведения - «дело» А. Синявского и Ю. Даниэля (1966). Диаметрально противоположные реакции на него многих деятелей культуры. Создание А. Синявским в заключении эссе «Прогулки с Пушкиным».
Распространение диссидентства. Исчезновение с конца 60-х гг. из критики и истории литературы имен высланных и эмигрировавших писателей.
Попытки советской критики совместить классовый подход к жизни и литературе с общечеловеческим, понимаемым как духовно-нравственный (Ф. Кузнецов). Распространение критерия «духовности» к началу 70-х гг.
Позиция журнала «Молодая гвардия» с середины 60-х гг. (главный редактор А. Никонов) - явное предпочтение устойчивых национальных духовных ценностей классовым, социальным. Предвосхищение этой позиции в более ранней критике (статья Д. Старикова «Из размышлений у родника», 1963), литературоведении (книга М. Гуса «Идеи и образы Достоевского», 1963; критика ее в рукописи А. Макаровым), публицистике («Диалог» В. Солоухина, 1964; спор с ним Б. Можаева и А. Борщаговского). Дискуссия о «траве» и «асфальте». Выступления В. Кожинова, М. Лобанова против «эстрадной» поэзии. Активизация методологии неопочвеннической народности в «Молодой гвардии»:
научно уязвимые, недостаточно историчные, но по-настоящему дискуссионные и оригинальные статьи М. Лобанова и В. Чалмаева конца 60-х гг. Критика их с официальных позиций в ходе дискуссии о народности. Парадоксальное, связанное с тяжелым положением «Нового мира» участие его в этой кампании наряду с «Октябрем» - статья А. Дементьева «О традициях и народности» (1969. № 4). Мнение А. Солженицына о дискуссии 1969 г. («Бодался теленок с дубом»). Использование литературно-политическим официозом фактов этой дискуссии: до-носительское «письмо 11-ти» в «Огоньке» против «Нового мира», проработка А. Дементьева, как и критиков «Молодой гвардии», В. Ивановым в «Коммунисте» (1970. № 17). Разгон редколлегии «Нового мира» и уход Твардовского из него (1970).
Критика и литературоведение 60-х гг. Выдающиеся по сравнению с критикой успехи литературоведения: труды М. М. Бахтина, Д. С. Лихачева, В. М. Жирмунского, Н. И. Конрада, Ю. М. Лотмана, С. Г. Бочарова и др. Влияние литературоведения на критику, авторы, работающие и в науке, и в критике. Широкое признание научного и художественного историзма. Попытки ставить большие теоретические проблемы в статьях, адресуемых широкому кругу читателей, в частности, проблемы существования разновидностей литературы с несопоставимыми требованиями к глубине и серьезности произведений (И. Роднян-ская «О беллетристике и „строгом" искусстве», 1962; В. Кожинов «Поэзия легкая и серьезная», 1965). Дискуссия о языке современных произведений, направленная в основном против жаргонизмов в «молодой прозе». Критика в адрес демонстративно оригинальной и нетрадиционной книги В. Турбина «Товарищ время и товарищ искусство» (1961) из-за положительного мнения автора о нереалистических формах и тезиса о несовременности психологизма.
Трактовка
традиций как преемственности через голову
«отцов» - от «дедов» к «внукам» (А. Вознесенский).
Постоянная настороженность по отношению
к модернизму и его традициям в работах
А. Мет-ченко и других критиков. Отстаивание
реализма (без «определения») в «Новом
мире». Обвинения противниками журнала
близких ему писателей в натурализме.
Бурное обсуждение в конце 60-х гг. предложенного
А. Овчаренко понятия «социалистический
романтизм». Констатация единственности
метода советской литературы в работах
Ю. Бара-баша, Б. Бялика и др. Оставшиеся
без последствий предложения Л. Егоровой,
Г. Поспелова и М. Храпченко признать некоторый
плюрализм методов советской литературы
в ее историческом развитии.
Критика 70-х-первой половины 80-х годов
Усиление регламентированности в области литературы: запрет на определенные темы, особенно из советской истории, канонизация официальных представлений о ней, нагнетание парадного тона в пропаганде и критике второй половины 60-70-х гг. Почти полное исчезновение в 70-е гг. отрицательных рецензий, стандартизация этого жанра. Невнимание многих органов печати к литературной критике.
Повышение образовательного уровня общества и быстрое развитие гуманитарных интересов наряду с застойными явлениями в социальной психологии. «Книжный бум». Общий рост художественного качества в литературе 70-х-начала 80-х гг., воспринявшей здоровый импульс 60-х. Доминирование нравственной проблематики в серьезной литературе и критике, стремление их к философичности в 70-80-е гг. как следствие нереализованности многих социально-политических потенций. Объективная потребность в усилении интерпретационной деятельности, в значительных изменениях состояния критики и невозможность вполне удовлетворить эту потребность в атмосфере застоя.
Постановление ЦК КПСС «О литературно-художественной критике» (1972) и организационные меры по его выполнению: увеличение стабильной «площади» для критических статей в специализированных и массовых, журналах и газетах, издание «Литературного обозрения» и «В мире книг», многих сборников статей, использование технических средств массовой информации для пропаганды литературы, создание условий для подготовки профессиональных критиков в Союзе писателей и Литературном институте, проведение совещаний и семинаров по вопросам литературной критики, включение в учебные планы вузов курса «История русской советской критики», научные исследования в этой области (параллельно с систематическим изучением истории русского литературоведения вследствие усилившегося «самосознания» науки), посвященные критике новые серии в издательствах, значительно более широкое рецензирование и аннотирование критических работ, присуждение премий за них (по идеологическому принципу). Постановление «О работе с творческой молодежью» (1976). Возобновленный с 1978 г. выпуск журнала «Литературная учеба» - единственного органа, в котором постоянно дается критика произведений начинающих авторов одновременно с их публикацией. Игнорирование творчества молодых «маститыми» критиками и в качестве противовеса - проведение семинаров молодых критиков, издание сборников «Молодые о молодых». Преувеличенные надежды на открытие новых имен. Споры о «поколении сорокалетних» в начале 80-х гг. (В. Бонда-ренко, Вл. Гусев - - с одной стороны, И. Дедков - с другой).
Появление литературно-критических монографий о большинстве известных писателей. Недостаточное внимание критики к творчеству А. Вампилова, В. Шукшина, Ю. Трифонова, компенсированное в основном после их смерти. Популяризация В. Кожиновым поэзии Н. Рубцова, А. Прасолова и других представителей «тихой лирики» («термин» Л. Лавлинского). Спокойное и доброжелательное отношение критики к ставшему привычным творчеству писателей и поэтов, ранее вызывавших сомнения и опасения: произведениям В. Семина, новым повестям В. Быкова и «лейтенантской» прозе в целом; присуждение высоких премий за произведения военной и «деревенской» прозы; взаимные шаги навстречу друг другу властей и представителей «громкой», «эстрадной» поэзии; частичное официальное признание с 1981 г. творчества В. Высоцкого. Сравнительно умеренные рецидивы перестраховочной критики при появлении «Белого парохода» Ч. Айтматова (1970), романов С. Залыгина «Южноамериканский вариант» (1973), Ю. Бондарева «Берег» (1975), Ф. Абрамова «Дом» (1978), повести В. Распутина «Прощание с Матерой» (1976), прошедшее незамеченным переиздание романа В. Дудинцева «Не хлебом единым». Одновременно почти полное подавление диссидентского литературного движения, клеветническая кампания против А.Солженицына и высылка его из страны (1974).
Оценки общего уровня текущей литературы. Обилие статей, посвященных литературным итогам 70-х гг. Тезис А. Бочарова об «усталости» «деревенской» и военной прозы. Прогнозы будущего литературы (Ю. Андреев, Ю. Кузьменко, участники дискуссии 1977 г. о поэзии). Признание критикой начала 80-х гг. сложных, потенциально весьма небесспорных для идеологизированного монистического сознания новых произведений: романов Ч. Айтматова, С. Залыгина и др.
Основные дискуссии в критике 70-х - 80-х гг.: о синтезе в литературе, о мировом литературном процессе XX в., о «деревенской прозе» (наиболее резкое суждение о ней в выступлении А. Проханова), о состоянии и перспективах поэзии, о новых явлениях в драматургии и лирике 80-х гг., о народности и массовости и т. д. Искусственность и вымученный характер многих дискуссий, отсутствие в них подлинного диалога, а нередко и принципиального спора, закрытие рубрик не в результате решения проблем, а в зависимости от естественного «выдыхания» дискуссии. Отсутствие координации между критиками и неравномерное рецензирование литературной продукции.
Связанное с пропагандой и контрпропагандой резкое повышение внимания к методологии в рамках идеологического монизма. Фактическое выделение литературоведческой и литературно-критической методологии как самостоятельной дисциплины из первоначального синкретизма с теорией литературы. Пристальный интерес к теории критики. Целенаправленная борьба с «буржуазной методологией», представление о которой распространялось практически на всю западную критику и литературоведение. Знакомство с литературной мыслью социалистических стран по образцам «секретарской» критики.
Проблемно-тематические предпочтения критиков 70-80-х гг.:
преимущественное внимание к методологии, общим и теоретическим проблемам у одних; стремление сочетать эти проблемы с более детальным анализом у других; сосредоточенность на анализе произведений того или иного литературного рода у третьих. Различная методологическая основательность и глубина анализа у критиков, даже близких по интересам и направлениям.
Методологические ориентации 70-х - первой половины 80-х гг. Официальная линия руководства Союза писателей - приятие в целом сложившегося положения, методологический «эмпиризм». Рассмотрение в одном ряду подлинных художников и писателей-иллюстративис-тов, иногда предпочтение последних (В. Озеров, А. Овчаренко, И. Козлов, В. Чалмаев и др.). Более последовательное предпочтение талантливых писателей и поэтов в работах Е. Сидорова, И. Золотусского, Л. Аннинского, Ал. Михайлова и др. Фактическое утверждение общественного застоя как динамического развития, теория вытеснения проблем «хлеба насущного» проблемами «хлеба духовного» в статьях и книгах Ф. Кузнецова.
Попытки объяснить специфику современной литературы в глобальном масштабе времени и культуры (А. Метченко. В. Ковский, Ю. Андреев). Сочетание методологического «эмпиризма» с большей неудовлетворенностью достигнутым в литературе (А. Бочаров, Г. Белая, В. Пискунов); отзвуки традиций «новомирской» критики 60-х гг. с ее взыскательностью (И. Дедков, А. Турков, А. Латынина, Н. Иванова). Значимое молчание некоторых бывших «новомирцев», невозможность для них прямо выражать свои взгляды на материале современной литературы. Неявный для читателей приход к христианству И. Виноградова, Ф. Светова. Завуалированная под «духовность» вообще христианская позиция И. Золотусского и его непримиримость к претенциозной серости. Субъективно-ассоциативные, «художественно-публицистические » и «художественно-научные» приемы в критике (Л. Аннинский, Г. Гачев, В. Турбин).
Переход официозно-догматических установок кочетовского «Октября» в журналы «Молодая гвардия» под руководством ан. Иванова и «Огонек» под редакцией А. Софронова. Соединение этих установок с тенденциями «крестьянской» народности. Прямая поддержка иллюстративизма и декларативности (Б. Леонов, Г. Гоц, А. Байгушев);
неаналитические, эмоционально-публицистические оценки близких по мировоззрению поэтов (Ю. Прокушев, П. Выходцев и др.). Критический отдел «Нашего современника», наследника «Молодой гвардии» А. Никонова, самого дискуссионного журнала 70-80-х гг. Острополемическое отстаивание им крестьянской или общенациональной народности, неприятие положений о «двух культурах» в каждой национальной культуре. Последовательная защита и пропаганда ценностей русской национальной культ
истрастии. Взаимные необъективные нападки критиков при почти полном отсутствии отрицательных рецензий на литературные произведения, расхваливание художественно беспомощных книг, в том числе написанных литературными «чиновниками».
Продолжение развития писательской критики, тесно связанной с публицистикой (С. Залыгин, В. Шукшин, Ю. Трифонов, Ю. Бондарев и др.). Эпатирующие «разоблачения» авторитетов в выступлениях Ю. Кузнецова, Ст. Куняева. Апелляции к читательским мнениям, публикации писем и подборок писем читателей. Встречи писателей и критиков с коллективами предприятий, другими читательскими контингентами как средство буквально понятого сближения литературы с жизнью.
Требования идеологической активизации критики накануне краха коммунистического режима, в условиях осложнения политической обстановки на рубеже 70-80-х гг. Постановление ЦК КПСС «О дальнейшем улучшении идеологической, политическо-воспитательной работы» (1979), беспокойные ноты в материалах XXVI съезда КПСС, касающихся искусства и литературы (1981). Попытки добиться действенности идеологической работы и лишенные практического значения документы КПСС первой половины 80-х гг. Призывы усилить «наступательный» характер коммунистической идеологии, в том числе в литературной критике.
Заявления в партийных документах, партийной печати и литературной критике об отклонениях от марксистско-ленинской методологии, о «наисторических», неклассовых тенденциях в литературе и критике, об элементах богоискательства, идеализации патриархальщины, якобы неверной трактовке отдельных периодов русской и советской истории и явлений литературы, а также критической классики, о необходимости преодоления «инфантильности» и «мировоззренческой неразборчивости», свойственных ряду литераторов. Недифференцированный подход к субъективным, методологически беспомощным статьям и оригинальным, неординарным, граждански смелым выступлениям. Сочетание сильных и слабых сторон в работах, вызывавших критические кампании: постановка важнейшей проблемы национального своеобразия истории и культуры России - и сглаживание реально существовавших социальных противоречий, безапелляционая оценка европейских народов в статье В. Кожинова «И назовет меня всяк сущий в ней язык...» (1981), осуждение революционного раскола народа, насильственной коллективизации - и недоверие ко всему идущему с Запада, неисторическое сопоставление несопоставимых событий и фактов в статье М. Лобанова «Освобождение» (1982) и т. д.
Статьи Ю. Суровцева, Ю. Лукина, Ф. Кузнецова, П. Николаева, Г. Белой, В. Оскоцкого, С. Чупринина против тех или иных дискуссионных выступлений - как слабых, так и некоторых сильных их сторон. Проявившийся в полемике на мировоззренческой почве недостаток доказательности в ряде работ (Ю. Лукин, Ю. Суровцев), упрощение и частичное искажение позиций противной стороны (В. Оскоцкий), идеализация состояния общества в данный момент и уклонение от подробного обсуждения трудных вопросов советской истории, догматические представления о характере современной литературы, непонимание специфики искусства (А. Иезуитов), возрождение принципа «двух потоков» в истории литературы и его перенесение на современность, вульгаризация понятия «классовость» (Ф. Кузнецов, Ю. Суровцев).
Теоретические проблемы, поднимавшиеся критиками в 70- 80-е гг.: социалистический реализм и социалистическая литература, пределы «открытости» социалистического реализма как метода (антидогматическая по побудительным мотивам, но наивная теория постоянного обновления социалистического реализма и, следовательно, его вечного сохранения в будущем, а в настоящем - «смыкания со всем правдивым искусством»), современный «романтизм», соотношение общечеловеческого, исторического и конкретно-социального в искусстве, эстетический идеал, художественная тема, современный герой и его со-относимость с героем литературы 20-30-х гг., конфликт, сюжет, стиль, отдельные жанры и жанровые разновидности (исторический, философский, политический роман), национальные традиции и случаи их дог-матизации, специфически художественное единство многонациональной советской литературы и национальное своеобразие, соотношение опыта и ценностей прошлого с ценностями и поисками настоящего, воздействие НТР на литературу и др. Игнорирование специальных понятий и терминов многими критиками.
Обращение, иногда вынужденное, литературных критиков к популярному литературоведению (И. Виноградов, Ст. Рассадин, В. Непомнящий, А. Марченко, Л. Аннинский и др.). Отрицание или принижение критической направленности в русской классической литературе XIX в., настойчиво проводимое в статьях и книгах В. Кожинова, М. Лобанова, И. Золотусского, Ю. Лощица, Ю. Селезнева, М. Любомудрова и др. Объективная необходимость акцента на положительном содержании классики и тенденциозная интерпретация классических образов с полемическим подтекстом. Споры вокруг книг «ЖЗЛ», их поддержка Н. Скатовым, Вс. Сахаровым, А. Ланщиковым и критика А. Дементьевым, Ф. Кузнецовым, П. Николаевым, В. Кулешовым, Г. Бердниковым, в редакционной статье журнала «Коммунист» (1979. № 15); статьи Б. Бялика, М. Храпченко.
Повышение интереса критики к творческим индивидуальностям представителей своего цеха. Создание в 80-е гг. их критических «портретов».
Усиление
внимания к поэтике критических работ.
Беллетризация их стиля, тенденция к созданию
«образа автора». Развитие жанрового состава
критики. Значительно возросшее количество
рецензий при охвате лишь 10-12% книжных
новинок. Дифференциация рецензии и микрорецензии
(«Панорама» в «Литературном обозрении»).
Упрочение жанра критической реплики,
обычно полемической. Активизация проблемной
статьи и творческого портрета. Распространение
коллективных жанров: обсуждение «с разных
точек зрения», «круглые столы» и широкие,
протяженные проблемные (либо псевдопроблемные)
дискуссии. Усилившиеся претензии авторских
сборников статей и рецензий на монографичность.
Различный характер оценок в зависимости
от жанра критики: нередко произвольные
и почти сплошь положительные в рецензиях,
более строгие и взвешенные в обзорах
и проблемных статьях, анализ как достижений
литературы, так и ее недостатков в больших
критических жанрах, включая коллективные.
Использование «украшающих» форм (диалог,
письмо, дневник, стихотворные вставки).
Критика второй половины 80-х - начала 90-х годов
«Перестройка» как попытка установления сверху «социализма с человеческим лицом». Начало гласности. Первые изменения в культурной жизни, проявившиеся в основном с конца 1986 г.
Увеличение количества публикаций о литературе в периодических изданиях, повышение их проблемное™ и остроты. Создание новых общественных организаций деятелей культуры, обсуждение их роли и целей.
Смена руководства Союза писателей и его местных организаций, совета по критике и литературоведению, главных редакторов и редколлегий ряда литературно-художественных изданий, активизация их деятельности, бурный рост тиражей многих из них в конце 80-х гг.
Одобрение в печати острокритической направленности первых произведений периода «перестройки» - В. Распутина, В. Астафьева, Ч. Айтматова. Признание художественных слабостей «горячих» произведений одними критиками и писателями, игнорирование их другими.
Требования повышения критериев оценки литературных произведений. Обсуждение вопроса о премиях за них. Заявления общего характера о засилье серости. Заметное сокращение числа дифирамбов в честь обладателей литературных «постов». Инерция безымянной их критики (в общем плане или в форме намеков) и появление первых суждений с конкретно названными адресатами с начала 1988 г.
Огромное количество публикаций о В. Высоцком в 1986-1988 гг. Появление статей об А. Галиче, Ю. Визборе и других создателях «авторской песни». Споры о молодых поэтах - «метаметафористах». Новые писательские имена, замеченные критикой: С. Каледин, В. Пьецух. Т. Толстая, Е. Попов, Валерий Попов и др.
Восстановление незаслуженно «исключенных.» из русской и советской культуры имен и произведений, некоторые полемические крайности при их комментировании в массовых изданиях. Наиболее страстное обсуждение критикой, в том числе читательской, публикаций произведений, ранее неизвестных широкой аудитории. Быстрое усиление внимания общественности и литературы к «белым пятнам» советской истории с осени 1986 г. Неприятие многими литераторами заявлений П. Проскурина о «некрофильстве» в современной литературе и искусстве. «Антикультовский» 1987 г. Первоначальное разграничение литераторов по категориям «сталинистов» и «антисталинистов». Шумный, но непродолжительный успех романа А. Рыбакова «Дети Арбата», поддержка в критике ряда произведений прежде всего по тематическому принципу.
Методологические позиции и проблемы в критике. Отход от активной деятельности в критике борцов за «единственно верную» методологию (Ф. Кузнецов, Ю. Суровцев, П. Николаев и др.). Безусловное доминирование публицистического аспекта критики. Большой резонанс сюбовским принципам «реальной» критики по образцу «новомирских» статей 60-х гг. (Новый мир. 1987. № 6). Прохладное отношение к этому предложению Л. Аннинского, И. Виноградова, высказавшегося за абсолютный, свободный методологический плюрализм, и других критиков. Впервые прозвучавшее в статье Ю. Буртина «Вам, из другого поколенья...» (Октябрь. 1987. № 8) сопоставление сталинского и брежневского периодов истории - шаг к отрицанию всей социальной системы.
Выступления писателей: В. Астафьева, В. Белова, В. Распутина, Ю. Бондарева, С. Залыгина, Ч. Айтматова, А. Адамовича и др. Систематическая публикация писем читателей в самых разных изданиях.
Распространение жанра «полемических заметок». Взаимные упреки литераторов в печати, нередко личного характера, споры по частностям при недостаточной обоснованности исходных позиций. Призывы И. Виноградова, А. Латыниной, Д. Урнова к большей концептуальности литературно-критических выступлений. Диаметрально противоположные оценки произведений Ч. Айтматова, А. Битова, В. Быкова, Д. Гранина, А. Бека, А. Рыбакова, Ю. Трифонова, Ю. Бондарева, романа В. Белова «Все впереди», пьес М. Шатрова, творчества ряда поэтов и публицистов в разных периодических изданиях.
Буквальное возрождение и усиление прежних «новомирских» принципов (В. Лакшин, В. Кардин, Б. Сарнов, С. Рассадин, Н. Иванова, Т. Иванова). Более взвешенные, хотя и менее броские и заметные по сравнению с критикой «огоньковского» типа выступления А. Бочарова, Е. Сидорова, Ал. Михайлова, Г. Белой, В. Пискунова, Е. Стариковой. Активизация творческой деятельности «сорокалетних» критиков С. Чупринина и Вл. Новикова.
Сближение позиций журналов «Наш современник» и «Молодая гвардия». Критики «Молодой гвардии»: А Овчаренко, В. Бушин, А. Бай-гушев, В. Хатюшин и др. Близость их позиций к официальным установкам предшествующего периода, но с ориентацией на русский национальный патриотизм. Стремление наиболее серьезных авторов журнала «Наш современник» (В. Кожинов, А. Ланщиков) разобраться в социальных причинах исторических событий, определивших судьбу народа, и с этой точки зрения дать оценку произведениям о «белых пятнах» советской истории. Тенденциозность ряда практических выводов, выступления «Молодой гвардии», «Нашего современника» и «Москвы» против многих произведений, опубликованных в период «перестройки». Споры вокруг «Доктора Живаго» Б. Пастернака, произведений писателей русского зарубежья (третьей волны эмиграции).
Попытки Л. Лавлинского, Д. Урнова, А. Латыниной занять «центристскую» позицию в литературно-публицистических столкновениях. Предложение А. Латыниной вернуться к идеологии и политике классического либерализма (Новый мир. 1988. № 8), более радикальное, чем отстаивание «социализма с человеческим лицом», но не понятое и не оцененное в пылу полемики. Роль опубликованных в России в 1989 г. произведений В. Гроссмана и А. Солженицына для преодоления иллюзий общества относительно характера социалистической системы. Объективно происшедшее, но никем не признанное сближение позиций демократического «Знамени» и патриотического «Нашего современника» (органов, представляющих противоположные тенденции в критике) в столь значительном вопросе - отношении к прошлому разрушающейся общественной системы. Осознание основными противоборствующими направлениями на рубеже последних десятилетий века существа их общественно-политических разногласий:
либо признание исключительно самобытного исторического пути России и преимущества надличностных ценностей (народных в «Нашем современнике», государственных в «Молодой гвардии») перед индивидуально-личностными, либо демократический принцип приоритета личности и признание единого в основном пути человечества, по которому должна пойти и Россия. Наложение на основное идеологическое, общественно-политическое расхождение бытовых и психологических пристрастий, симпатий и антипатий.
Убывание в критике количества споров непосредственно о литературных новинках и вместе с тем усиление, прежде всего в «Октябре» и «Знамени», собственно эстетической и философской, а не только политизированной публицистической критики.
Недоверие в критике рубежа 80-90-х гг. к отвлеченному теоретизированию. Эмоциональное решение проблем художественного метода в критике второй половины 80-х гг.
Пересмотр основных ценностей русской литературы XX в. Суровая оценка пути советской литературы в статьях М. Чуда-ковой, В. Воздвиженского, Е. Добренко и др. Неисторические крайности, излишне эмоциональные, однозначно резкие выпады, особенно в непрофессиональной критике, против М. Горького, В. Маяковского, М. Шолохова и иных безоговорочно почитавшихся ранее писателей. Опровержение такого рода выступлений в статьях В. Баранова, Ад. Михайлова, С. Боровикова и др. Периодическое появление новых сугубо разоблачительных статей при сравнительно небольшом интересе к ним читателей.
Усиление
внимания к жанрам критики. Возрастание
значения жанра проблемной статьи. Выборочные
обзоры журнальной продукции по месяцам.
Годовые обзоры литературы, анкеты о состоянии
журналов, о современной критике и публицистике,
социологические данные об успехе у читателей
тех или иных произведений и периодических
изданий.
Критика после 1991 года
Исчезновение традиционного для России «литературного процесса» в постсоветский период. Резкое ослабление в обществе интереса к литературе и критике, вызванное причинами как материального, так и интеллектуально-духовного порядка. Утрата общественным сознанием его литературоцентризма в условиях освобождения гуманитарной мысли и практической затрудненности ее самореализации, отсутствие литературно-общественных «событий», которые бы вызывали повышенное внимание широкого читателя. Падение ко второй половине 90-х гг. в 50-60 раз тиражей журналов «Новый мир», «Знамя» и др. при сохранении всех основных литературно-художественных изданий советского времени и даже их архаичных идеологизированных названий. Почти полное исчезновение книг критиков о современных писателях, рецензий в ряде журналов. Создание новых специфически литературоведческих журналов (в 1992 г. - «Нового литературного обозрения» без каких-либо обозрений текущей литературы), преобладание собственно литературоведческого начала в «Вопросах литературы» и «Литературном обозрении» (создававшемся в 70-е гг. как чисто литературно-критическое), другие признаки сближения критики и литературоведения аналогично ситуации на Западе.
Общекультурная ориентация многих периодических изданий, распространение облегченного популяризаторства. Перенос внимания массового читателя с журнала на газету. Активность в области критики некоторых неспециализированных газет, прежде всего «Независимой газеты» (с 1991 г.), отклики на «поток» - многочисленные новые произведения - без серьезных попыток выявить тенденции развития литературы в целом, в том числе фактическая апелляция к элитарному читателю в раскованной форме, свойственной массовым изданиям (А. Немзер, А. Архангельский и др.).
Утрата лидирующего положения бывшими критиками-«шести-десятниками» (кроме Л. Аннинского). Осуждение «шестидесятничест-ва» рядом молодых критиков.
Разграничение в начале 90-х гг. традиционных изданий «с направлением» («Новый мир», «Знамя», «Наш современник», «Известия», «Континент», нью-йоркский «Новый журнал» и т. д.) и изданий с откровенно релятивистской позицией («Независимая газета», «Московский комсомолец», «Синтаксис» и т. д.), основывающихся на игровом, предельно раскованном отношении к любым общественно-литературным позициям (статья С. Чупринина «Первенцы свободы», 1992).
Раскол Союза писателей и изолированное существование двух новых союзов. Окончательный отказ демократических изданий от полемики с журналами типа «Молодой гвардии» (стоящей на сталинистских позициях первых послевоенных лет), попытки освоить в публикуемых статьях национальную проблематику без национализма (статьи Н. Ивановой, А. Панченко в «Знамени» за 1992 г.) и наряду с этим утверждение чисто западных ценностей (литература как частное дело, человек и герой литературы как частное лицо - «Смерть героя» П. Вайля). Неудачный опыт обретения критиками «Знамени» нового врага - «национал-либерализма» в лице «Нового мира» С. Залыгина, разграничение Н. Ивановой и Вл. Новиковым «журнальных партий» Сахарова (с преобладанием идеи прав человека) и Солженицына (с преобладанием сверхличной, государственнической идеи). Выступление Н. Ивановой в «Новом мире» в 1996 г. (№ 1).
Распространение
малотиражных изданий типа альманахов
без выдерживаемой периодичности, часто
являющихся органами литературных кружков,
в том числе подчеркнуто антитрадиционалистских.
Весьма вольное, «развенчивающее» отношение
к классической русской литературе в публикациях
Д. Галковского, А. Агеева, Е. Лямпорта,
И. Со-лоневича и др. ДеидеологЗнамя.
1996. № 3).
«Возвращенная» критика (русское зарубежье)
В разделе
не ставится задача проследить связную
историю литературной критики русского
зарубежья: возможности ее изучения студентами
ограничены неполнотой и относительной
случайностью перепечаток эмигрантских
критических работ в «перестроечной»
и «постперестроечной» России (особенно
это касается критики последних десятилетий).
Отмечаются основные отличия эмигрантской
критики от советской (не только идеологические)
и некоторые тенденции ее эволюции, охарактеризованы
отдельные ее
представители.
Практические затруднения для существования критики в эмиграции: ограниченность средств и читательского контингента. Редкие возможности издания литературно-критических книг и даже опубликования больших журнальных статей, преобладание в критике первой волны эмиграции газетных статей, вообще малых форм при широте тем (проблемные статьи, творческие портреты в малых критических формах), стремление рецензентов выйти за пределы оценки одного произведения (жанр короткой статьи-рецензии). Синтетический характер эмигрантской критики: меньшая разграниченность критики и литературоведения, чем в дореволюционной России и в СССР, а также профессиональной, философской (религиозно-философской) и художественной (писательской) критики, публицистики и мемуаристики (яркая выраженность личностно-автобиографического начала во многих статьях и книгах), превращение поэтов в критиков по преимуществу:
В. Ф. Ходасевич, Г. В. Адамович - наиболее известные и авторитет ные критики русского зарубежья. Отсутствие отчетливой смены периодов в творчестве ряда критиков, их работа на этом поприще - в отличие от большинства видных советских критиков - на протяжении многих десятилетий (Г. Адамович, В. Вейдле, Н. Оцуп, Ф. Степун и др.). Отсутствие полемики по общим методологическим и теоретико-литературным проблемам при большей, чем в Советской России, политической и мировоззренческой дифференциации критиков.
Заинтересованное отношение как к эмигрантской, так и к советской литературе, постоянно возникавший вопрос о преимуществах и перспективах той или другой, решаемые в антисоветском, «просоветском» или, реже, примирительном духе, с учетом преобладания собственно художественного фактора. Наиболее непримиримые позиции в отношении советской литературы - И. А. Бунина, Антона Крайнего (3. Н. Гиппиус), В. Набокова. Идея особой миссии русской эмиграции как хранительницы национальной культуры. Одно из ранних проявлений противоположной позиции - статья Д. Святополк-Мирского «Русская литература после 1917 года» (1922). Полемика М. Л. Слонима с Антоном Крайним в статье «Живая литература и мертвые критики» (1924), объявление им Парижа «не столицей, а уездом русской литературы», подчеркивание преемственности ранней послереволюционной литературы в России от дореволюционной («Десять лет русской литературы»), книга «Портреты советских писателей» (Париж, 1933) с очерками творчества С. Есенина, В. Маяковского, Б. Пастернака, Е. Замятина, Вс. Иванова, П. Романова, А. Толстого, М. Зощенко, И. Эренбурга, К. Федина, Б. Пильняка, И. Бабеля, Л. Леонова, с предпочтением Пастернака остальным оставшимся в живых поэтам.
Горькие размышления В. Ходасевича о судьбах русской литературы в целом («Кровавая пища») и в XX столетии в частности, признание неизбежности огромной и долгой работы по восстановлению русской культуры уже после десяти лет большевистской власти (статья «1917-1927»), тяжелых последствий разделения национальной литературы на две ветви для них обеих («Литература в изгнании», 1933). Г. Адамович об отличии русской эмиграции от любой другой, о гибели России - целого «материка»; полемика с Ходасевичем по вопросу о специфически эмигрантской литературе (книга «Одиночество и свобода», 1954). Литературоведческая книга Глеба Струве «Русская литература в изгнании» (Нью-Йорк, 1956; 2-е изд. Париж, 1984) с чертами литературно-критических обзоров; вывод о значительном преимуществе эмигрантской литературы перед советской и надежда автора на их будущее слияние.
Перенесение русской эмиграцией определения «серебряный век» с поэзии второй половины XIX в. на литературу и культуру рубежа XIX-XX веков (Н. Оцуп, Д. Святополк-Мирский, Н. Бердяев). Осмысление трагических судеб С. Есенина, В. Маяковского, А. Белого, М. Цветаевой, Б. Пастернака в связи с судьбами России и русской литературы: статьи Р. Якобсона «О поколении, растратившем своих поэтов» (1931), Ф. Степуна «Б. Л. Пастернак» (1959) и др. Вывод Никиты Струве о завершении со смертью А. Ахматовой (1966) великой русской литературы, просуществовавшей со времен Пушкина полтора столетия.
Евразийство и распространение признания СССР в эмигрантской среде, породившее в 40-е гг. «советский патриотизм». Наиболее яркий критик из числа евразийцев -князь Д. Святополк-Мирский. Его статьи, исполненные симпатии к советской литературе и СССР. Его репатриация в 1932 г. и превращение в советского критика Д. Мирского. Статьи о поэзии, участие в дискуссии об историческом романе (1934). Разочарование в перспективах советской литературы, выступление против «Последнего из удэге» А. Фадеева (1935) и атаки на Д. Мирского критического официоза. Арест и гибель в лагере.
Сильное впечатление, произведенное на эмигрантскую критику романом Фадеева «Разгром». Поддержка В. Ходасевичем творчества М. Зощенко как разоблачающего советское общество. Статьи М. Цветаевой «Эпос и лирика современной России» (1933), «Поэты с историей и поэты без истории» (1934). «Открытие» Г. Адамовичем А. Платонова как писателя и критика. Обзоры советских журналов в критике зарубежья, рецензии на новые произведения советских писателей и поэтов. Горячее сочувствие многих эмигрантов к СССР в годы второй мировой войны и высокая оценка И. Буниным «Василия Теркина» А. Твардовского. Крах надежд эмигрантов на потепление атмосферы в СССР в по-слевоенные годы.
Оценки творчества писателей и поэтов русского зарубежья. И. Бунин и Д. Мережковский как два претендента на Нобелевскую премию;
присуждение премии Бунину в 1933 г. Популярность И. Шмелева и М. Алданова в различных кругах эмиграции. Обвинения Шмелева в реакционности со стороны радикально настроенных литераторов. Исключительно высокая опенка творчества Шмелева наиболее характерным представителем религиозно-философской критики, православным ортодоксом И. А. Ильиным. Обвинение им Мережковского, а во многом и всей не ортодоксально православной гуманитарной мысли в моральной подготовке большевизма. Исследование И. Ильина «О Тьме и Просветлении. Книга художественной критики. Бунин. Ремизов. Шмелев» (Мюнхен, 1959; М., 1991). Положительные характеристики старших русских писателей-эмигрантов Г. Адамовичем при скептическом отношении к подлинности изображения «святой Руси» у Шмелева. Изоляция М. Цветаевой в эмиграции. Признание критикой первым поэтом русского зарубежья В. Ходасевича, а после его смерти - Г. Иванова.
Замкнутость большинства старших литераторов в своем кругу, недостаточное внимание к творчеству молодых, объясняемое первоначальными надеждами на скорое возвращение в Россию после краха большевиков и восстановление нормальной преемственности в жизни (Г. Адамович). Заслуги В. Ходасевича, поддержавшего в противовес многим другим творчество Сирина (В. Набокова) и - с оговорками - некоторых молодых поэтов. Элемент субъективности в трактовке Ходасевичем романов Сирина, усматривание в них непременно героя-«художника». В основном доброжелательные отзывы критики о произведениях Г. Газданова (с преувеличением «прустовского» начала в них) и Б. Поплавского. Полемика о «молодой литературе»: выступления М. Алданова, Г. Газданова, М. Осоргина, М. Цетлина, Ю. Терапиано;
книга В. Варшавского «Незамеченное поколение» (Нью-Йорк, 1956).
Осознание критикой преимуществ эмиграции: отсутствие политического давления, сохранение подготовленной читательской аудитории, непрерывность традиции, контакт с европейской литературой (Ф. Степун, Г. Адамович, В. Вейдле).
Теоретико-литературные и культурологические вопросы в статьях крупных критиков русского зарубежья. В. Ходасевич о нераздельности жизни и искусства в символизме, о кинематографе как выражении наступления антикультуры, о своеобразии мемуарной литературы, исторического романа, художественно-философской литературы, «глуповатой» поэзии и т. д. Г. Адамович о необходимости отхода от «атрибутов художественной условности», от литературности, формальных ухищрений (осуждение «формизма») ради непосредственности и простоты; утверждение интимно-дневниковой формы стиха. Критика неоклассических тенденций в молодой поэзии, провозглашение пути от Пушкина к Лермонтову, к отражению кризисного состояния личности и мира. Поэты «парижской ноты» и программа Г. Адамовича; В. Вейдле о «парижской ноте» и «монпарнасской скорби». Полемика Адамовича и Ходасевича о «человечности» и «мастерстве», ««искренности» и поэтической дисциплине.
Писательская эссеистика: М. Осоргин, Г. Газданов, В. Набоков (написанные пности (Д. С. Мирский, В. Набоков).
«Что такое социалистический реализм» (1957) Абрама Терца (Андрея Синявского) - первое выступление советского литератора-диссидента в западной печати в период «оттепели». Эмиграция в 60-е гг. Арк. Белинкова, автора книг о Ю. Тынянове и Ю. Олеше с моральными претензиями к этим писателям, и неприятие им западного либерализма.
Третья волна эмиграции и сохранение в ней следов литературной ситуации, сложившейся в СССР начиная со второй половины 60-х гг. Противостояние западнической и «почвеннической» тенденций, их выражение в противостоянии журналов «Синтаксис» М. Розановой и «Континент» В. Максимова. Отсутствие среди эмигрантов третьей волны критиков как таковых, новое сближение критики и литературоведения, нередко политизированного.
Первые высказывания советских критиков (1987) о желательности возвращения в советскую литературу некоторых «исключенных» из нее произведений, созданных эмигрантами третьей волны. Предоставление им слова в № 1 журнала «Иностранная литература» за 1988 г. и вслед за тем быстрая ликвидация границ между советской и эмигрантской литературами. Бурные споры вокруг «Прогулок с Пушкиным» А. Синявского, участие в них А. Солженицына. Работы о творчестве Солженицына, опубликованные в России в конце 80-х - начале 90-х гг.: россиян А. Латыниной, П. Паламарчука, В. Чалмаева, потомка эмигрантов Н. Струве, швейцарца Жоржа Нива.
Исчезновение принципиальных различий между российской и эмигрантской прессой после 1991 г. Публикации российских критиков в западных русскоязычных изданиях и эмигрантов - в российских. Новая («московская») редакция «Континента» во главе с православным либералом, бывшим «новомирцем»-шестидесятником И. Виноградовым. Постоянная (с 78-го номера) рубрика «Библиографическая служба „Континента"». Издание в России сборника статей Н. Струве «Православие и культура» (1992).
Потеря большинством эмигрантских журналов своего лица в условиях отсутствия привычного образа врага. Повторение бывшими «советологами» на Западе пройденного советской критикой в годы «перестройки». Наиболее активно печатающиеся в «перестроечной» и «постперестроечной» России критики-эмигранты: П. Вайль и А. Ге-нис, Б. Гройс, Г. Померанц, Б. Парамонов и др. Иностранцы - «советологи» и русисты в российской печати: В. Страда, К. Кларк, А. Флак-сер и др. Доступность эмигрантских изданий российскому читателю и отсутствие широкого интереса к ним в связи с новым состоянием общественного и литературного сознания в России.