"Джаз — это мы сами в лучшие наши часы", — писал Сергей Довлатов, удивительно точно выражая теплоту и многогранность этого музыкального направления. Джазовые музыканты представляются нам волшебниками, которые способны на все, а их инструменты — магическими вещицами с уникальными свойствами.
Уже приметили саксофониста вашей мечты, но не знаете, чем обратить на себя его внимание? Мы попросили известного джазового музыканта Тимофея Хазанова рассказать, как полюбить джаз, а заодно — как произвести впечатление на мужчину из мира джаза.
Тимофей Хазанов,
джазовый саксофонист,
основатель группы "Black Sax Band"
С чего стоит начать знакомство с джазовой музыкой?
Знакомство с джазом лучше всего начать с похода на концерт. Если вы в Москве, то выбор достаточно большой: можно пойти в джазовый клуб или в хороший большой концертный зал. Почему я советую live выступление? Потому что джазовая музыка импровизационная и сиюминутная, ее нужно слушать и наблюдать именно тот момент, когда она создается.
Для знакомства советую выбирать известных и признанных музыкантов, иначе есть риск попасть на концерт непрофессионалов, из-за чего впечатление о джазе испортится.
Какие композиции обязательно нужно послушать новичку?
Что касается аудиозаписей, то я порекомендую классический джаз — то, что слушает весь мир. Это Луи Армстронг, Элла Фитджеральд, Чарли Паркер, Фрэнк Синатра, Стэн Гетц, Антонио Карлос Джобим, Дэйв Брубек, Дюк Элингтон, Каунт Бэйси, Майлз Дэвис и многие другие.
При этом в джазе существует очень много стилей. Новичку для похода на концерт я бы посоветовал выбрать smooth jazz — просто потому, что человеку неподготовленному лучше начинать с более современных, простых и доступных направлений.
Какие термины важно знать, чтобы поддержать разговор о джазовой музыке?
В джазе существуют термины, которые описывают то, что происходит на сцене в той или иной композиции. Самое главное в этой музыке — соло. Поэтому когда, например, саксофонист закончит играть и все ему зааплодируют (кстати, после каждого соло нужно аплодировать, это очень важно), повернитесь к своему молодому человеку и скажите: "Потрясающее соло!". Он обязательно оценит.
Когда саксофонист или трубач берет высокую ноту и долго ее тянет, также принято проявлять эмоции (можно похлопать и крикнуть "Уау!"). Джаз должен вызывать эмоции, не стесняйтесь их проявлять: хочется аплодировать — хлопайте, хочется крикнуть "Браво!" — кричите, хочется петь или танцевать — смело делайте это!
О чем девушке нельзя говорить ни в коем случае, если она сказала, что разбирается в джазе (а на самом деле не очень)?
Вообще на музыкальных концертах лучше не говорить, а слушать музыку. Но если уж вам довелось что-то обсуждать, то лучше избегать названий музыкальных инструментов, осособенно когда в них не разбираешься. Потому что можно перепутать саксофон с трубой, и тогда ваш маленький обман моментально раскроется.
Также избегайте названий композиций и имен авторов. У девушек в арсенале масса уловок, чтобы сбить с темы мужчину, и если вы оказались в такой ситуации, то самое время их применить.
Топ-5 фраз, которые выдают дилетанта:
- Когда музыкант играет на контрабасе, не нужно восхищаться его "большой скрипкой".
- "Хорошо играют ребята, громко!" — России почему-то принято считать, что чем громче играют музыканты и чем громче кричит вокалист, тем лучше. Но на самом деле это не так.
- Не используйте дурацкие советские лозунги типа: "Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст!", "От саксофона до ножа всего один шаг", "Джаз — музыка толстых", "Художник должен быть голодным" или "Искусство должно быть бесплатным".
- Никогда не интересуйтесь, сколько по времени займет обучение на том или ином музыкальном инструменте до уровня артиста. Не спрашивайте, насколько трудно дуть в духовой инструмент. Часто после концерта воодушевленные зрители спрашивают, сколько занятий им потребуется, чтобы научиться играть также. Ответ очень простой — на это уходит вся жизнь.
- Сопрано саксофон — это не "дудочка" и не кларнет. Это сопрано саксофон.
Как освоить джаз за вечер?
Купите бутылочку хорошего вина, придите домой, поставьте диск Луи Армстронга и с первой композиции начинайте осваивать. А если серьезно, то это, конечно, невозможно, так что на концерте просто расслабьтесь и получайте удовольствие от музыки. По большому счету, нет необходимости знать все названия инструментов, имена композиторов и терминологию — вы же пришли не на экзамен в музучилище.
Произвести впечатление в таком случае лучше своим сногсшибательным внешним видом и . Найдите в Сети сайт клуба или концертного зала, в который собираетесь пойти: не в каждое джазовое место ходят в вечерних платьях и со сложными прическами. Если вам будет комфортно, то свидание пройдет прекрасно и без джазовых терминов.
В чем состоит специфика джазовых концертов и к чему стоит подготовиться заранее?
Существует музыка "берущая" и "дающая". Тут нужно понимать, что вы хотите: получать удовольствие и расслабляться или же слушать более сложную музыку, которая заставит задуматься и пропустить переживания через себя. В джазе очень много направлений: от классики до авангарда. Выберете что-то более доступное, иначе рискуете провести два часа в муках и уйти с концерта с мигренью.
10 композиций, которые помогут влюбиться в джаз:
- Louis Armstrong — Wonderful World
- Dave Brubeck —Take Five
- Stan Getz — The Girl From Ipanema
- Frank Sinatra — Fly Me To The Moon
- Duke Ellington — Caravan
- Benny Goodman — Sing Sing Sing
- Nat King Cole — Nature Boy
- Ella Fitzgerald — Dream a Little Dream of Me
- Nina Simone — Feeling Good
- Cannonball Adderley Quintet — Mercy, mercy, mercy
,Мы из джаза,
Режиссер: Карен Шахназаров.
Сценаристы: Александр Бородянский, Карен Шахназаров.
Оператор: Владимир Шевцик.
Композиторы: Анатолий Кролл, Марк Минков.
Художник: Константин Форостенко.
СССР, Мосфильм, 1983г.
В РОЛЯХ:
Джаз - музыкант Костя Иванов - Игорь Скляр.
Георгий - Николай Аверюшкин, Степан - Александр Панкратов -Черный.
Иван Бавурин - Петр Щербаков.
Катя Боброва - Елена Цыплакова.
Клементина Фернандес - Лариса Долина.
Вор Папа - Евгений Евстигнеев.
Колбасьев - Борислав Брондуков.
А так же: Вадим Александров, Юрий Гусев,Олег Савосин,Леонид Куравлев,Юрий Васильев,Петр Меркурьев,Борис Гитин,Александр Пятков, Петр Складчиков и др.
Первоначально музыкальную комедию режиссер Карен Шахназаров хотел снять о молодом Леониде Утесове.
У Леонида Осиповича, чья настоящая фамилия — Вайсбейн, действительно была необычная судьба. Утесов родился в веселом и контрастном портовом городе Одессе в семье небогатого коммерсанта. Седьмой ребенок в семье, он обучался в коммерческом училище, однако больше внимания уделял вечерним занятиям в оркестре щипковых инструментов и воскресным репетициям в драматическом кружке. В начале 20-х Утесов вместе с Дунаевским создал “Труппу муз-комедию”, а потом и “Теа-джаз”. Когда в Союзе начались гонения на джазистов, оркестр Утесова распался. Леонид Осипович занялся шансоном. 
— Со своим постоянным соавтором Александром Бородянским мы позвонили Утесову, — рассказывает Карен Шахназаров. — Леонид Осипович сказал как отрезал: “Да не было у нас никакого джаза. И нечего про это фильм снимать”. Когда начали разбираться — поняли, что Утесов к самому джазу не имел никакого отношения. Он вообще не был музыкантом. Певцом и артистом замечательным — да. Но когда Леонид Осипович дирижировал оркестром, это была имитация, он вообще не знал нот. Я прочитал три книги его мемуаров, очень отличающихся друг от друга. Похоже, он год от года их подправлял. Потом в доме ветеранов в Матвеевском мы оказались с Леонидом Осиповичем за одним столом. Я понял, что у него был внутренний конфликт, связанный с музыкой. Долгое время Утесов декларировал себя как создателя русского джаза. Человек эмоциональный, ранимый, склонный к крайностям, он как бы спрятался в ракушку, когда стало ясно, что он не джазмен. Некий комплекс: “Я не джазмен, потому что и джаза у нас не было”. Вместе с Сашей Бородянским мы встретились со многими музыкантами 20—30-х годов, узнали много интересных историй того периода. Они не вмещались в рамки судьбы одного актера. 
Первому советскому теоретику джаза оставили в фильме настоящую фамилию.
Образ главного героя фильма “Мы из джаза” Кости Иванова во многом сложился благодаря пионеру российского джаза Александру Варламову. Согласно легенде знаменитый джазмен пострадал в годы репрессий после выпуска пластинки с записью фокстрота под названием “Иосиф”. 
— Когда мы пришли к Варламову домой, к нам навстречу вышел разбитый, дряхлый старик с трясущимися руками, — рассказывает Карен Георгиевич. — Мы подумали, зря потревожили старика. Но, сев за рояль, Александр Владимирович преобразился. 5 часов с редким юмором он рассказывал нам потрясающие истории, приключившиеся с российскими джазменами в 20—30-е годы. 
Немногим известно, что киношный персонаж картины “Мы из джаза” — “первый советский джазовый теоретик” Сергей Адамович Колбасьев — существовал на самом деле. Морскому офицеру Карен Шахназаров и Александр Бородянский оставили в картине его настоящую фамилию. Наряду с другими энтузиастами он играл важную роль в развитии советского джаза в начальную его пору. Увлекаясь музыкой, Колбасьев за многие годы собрал крупнейшую по тем временам — свыше 200 штук — коллекцию грампластинок. Его ленинградская квартира на Моховой стала излюбленным местом встреч первого поколения советских джазовых исполнителей и композиторов. Судьба Сергея Колбасьева сложилась трагически. Его арестовали в 1937 году Управлением НКВД по Ленинградской области, через месяц — расстреляли. Роль знатока джаза Колбасьева исполнил непрофессиональный актер — режиссер-мультипликатор Виталий Бобров. Лжекапитана Колбасьева виртуозно сыграл в фильме Борислав Брондуков.
На реальных историях, рассказанных Варламовым, Карен Шахназаров и Александр Бородянский построили свою картину. Чтобы понять дух той эпохи, они встречались и с эстрадниками того времени — Мироновой и Менакером.
— Над сценарием мы работали целый год, — рассказывает режиссер. — Написали вариантов 15, каждый из них у нас худсовет долго не принимал. Цензура была не только идеологической, но и просто глупой. 
Роль руководителя джаз-банда Кости Иванова могла достаться Дмитрию Харатьяну. Обаятельный артист уже был практически утвержден на роль, как вдруг в поле зрения режиссера Карена Шахназарова попал выпускник Ленинградского института театра, музыки и кинематографии Игорь Скляр… Молодой актер успел к тому времени дебютировать в музыкальном фильме режиссера Николая Ковальского “Только в мюзик-холле”.
— Я заканчивал проходить срочную службу в армии и на студию “Мосфильм” пришел в военной кавалерийской форме, — вспоминает Игорь Скляр. — Комната, где проходили пробы, была увешана фотографиями Луиса Митчелла, Дюка Эллингтона, Александра Цфасмана. Мне дали прочитать сценарий, а вечером мы начали с партнерами разыгрывать одну сцену за другой… 
Трио “свободных музыкантов” сложилось тоже не сразу. На роль разбитного Степана пробовались Николай Еременко и Леонид Ярмольник. А молодой режиссер остановил свой выбор на мало кому известном, но очень органичном актере Александре Панкратове-Черном.
Николай Аверюшкин попал на роль барабанщика Жоры благодаря своей сокурснице по Музыкальному училищу им. Октябрьской революции.
— У нас шел дипломный спектакль, и девочка, с которой мы играли, сообщила, что на нее сегодня придет посмотреть режиссер музыкальной комедии, — рассказывает Николай Аверюшкин. — После финальной сцены Карен Шахназаров подошел ко мне… Режиссер хотел попробовать меня на роль ответственного работника Ассоциации пролетарских музыкантов Самсонова, которого сыграл впоследствии Леонид Куравлев. Но на студии он неожиданно спросил меня: “Ты на барабанах умеешь играть?” Я, не задумываясь, выпалил: “Конечно, умею!”, хотя до этого ни разу в жизни не держал в руках барабанные палочки. Главное было ввязаться… Я прочитал сценарий и удивился, роль куплетиста Жоры была недостаточно прописана. Режиссер парировал: “Мы надеемся на яркую индивидуальность артиста!” Роль Жоры я получил 26 августа — в день своего рождения, когда мне исполнилось 26 лет. 
На роль “саксофониста императорского двора Ивана Бавурина” был утвержден характерный актер, виртуозный исполнитель чиновников и ответственных партработников, “чемпион” киножурнала “Фитиль” Петр Щербаков. Для него эта роль очень много значила — впервые после долгих лет актер играл одного из главных героев.
— На съемки мы выехали 1 сентября, — вспоминает Николай Аверюшкин. — Москва провожала нас холодным дождем, Одесса встретила солнцем. Оказавшись в гостинице при киностудии, я испытал телячий восторг. Разойдясь с женой, я все лето спал на территории ВДНХ на сеновале. Бывало, собирал бутылки, сдавал их и шел завтракать. И вдруг море, солнце, белые простыни… 
Квартету музыкантов наняли репетиторов. “Сашу Панкратова-Черного, например, учил играть на банджо гитарист-виртуоз Леша Кузнецов, Николая Аверюшкина — знаменитый джазовый барабанщик”, — рассказывает Карен Шахназаров.
— Мы репетировали с утра до вечера, — вспоминает Игорь Скляр. — Правой рукой все свои партии на пианино я играл сам. — Главное было соблюдать аппликатуру — в такт музыке нажимать на клавиши, водить смычком по струнам, — говорит Аверюшкин. — Чтобы мне поставили правильно пальцы на скрипке, мы отправились в Одесскую консерваторию. Убеленный сединами профессор спросил, каким временем я располагаю. “15 минут”, — выпалил я. Маэстро потерял дар речи… 
“Я абсолютно не могу петь и совершенно не слышу нот, — признался позже Александр Панкратов-Черный. — Как-то в училище мне пришлось исполнить под аккомпанемент фортепиано песню. После музыкального вступления я завопил так, что полностью заглушил звук инструмента. Я хотел, чтобы окружающие не слышали, что я не попадаю в ноты…” Не имея слуха, Александр научился виртуозно имитировать игру на банджо и классно бить чечетку.
При просмотре фильма даже профессионалы не могли определить, где артисты играют сами, а где — просто дергают за струны и нажимают нужные клавиши. Позже нью-орлеанский джазовый музей купил у СССР фильм “Мы из джаза” и, принимая у себя кого-либо из русских кинематографистов, неизменно расспрашивал об исполнителе роли Ивана Ивановича Бавурина: “Кто это? Что за маэстро? Как виртуозно он владеет инструментом. Почему мы о нем ничего не слышали?” 
Картина считалась “сложнопостановочной”, а денег на фильм было выделено с гулькин нос. Съемочной группе пришлось экономить на всем. — Мало кто знает, почему в начальной сцене фильма, когда я расклеиваю афиши, у меня прыгающая походка, — говорит Игорь Скляр. — Дело в том, что реквизиторы смогли найти мне ботинки той эпохи только на три размера больше. Брюки, которые мне были коротки, сняли с нашего шофера. 
Коллектив был молодой, творческий. Нередко актеры на съемках становились соавторами режиссера. — После отснятой сцены в Зеленом театре у нас оставался небольшой кусок пленки, — вспоминает Николай Аверюшкин. — Я сидел за ударной установкой, которая кроме барабанов включала в себя гудки, клаксон, погремушки, звонки, медные тарелки, трещотки и пищалки. Внезапно у меня с грохотом свалилась на сцену медная тарелка… Команды “стоп” не последовало, оператор продолжал снимать. Я, почувствовав развитие сюжета, схватил рельефные палки для стирки белья, выполняющие роль трещотки, и принялся сначала неистово стучать ими по барабану, а потом и вовсе громить все, что было под рукой… Увлекся, так сказать, шумовыми эффектами. Так кусок пленки, который должен был уйти “в корзину”, вошел в картину.
Прекрасно импровизировал и Евгений Евстигнеев, играя в фильме Папу, вора в законе, у которого было мало слабостей, но одна из них — джаз. В сцене банкета в ресторане “Парадиз”, где отмечалось 50-летие трудовой деятельности Папы, прямо в момент съемок, под музыку, неожиданно для всех артист начал “играть” в такт вилкой и ножом на обеденных тарелках. Режиссер сказал: “Прекрасно, давайте так все и оставим”. 
— Сделать меня чернокожим барабанщиком в сцене, где мы предстаем перед суровой комиссией, придумал Панкратов-Черный, — вспоминает Николай Аверюшкин. — Съемка закончилась поздно вечером. Спускаясь в гримерную в образе негра в перьях, в тускло освещенном коридоре я столкнулся нос к носу с рабочими сцены… Все как один они схватились за сердце… Каких только ругательств я не выслушал тогда в свой адрес! В картину нередко входили придуманные на ходу сцены, но, случалось, и вырезались замечательно снятые материалы. 
— В Зеленом театре с нами, шарамыжниками, разорвав на груди майку, разбирался “по-мужски” колоритный качок Сема, — рассказывает Николай Аверюшкин. — Сцена, где Сема кидает нас одного за другим в оркестровую яму, в картину не вошла.
Могучего прапорщика Игоря, сыгравшего вышибалу Сему, нашли в одной из воинских частей уже на месте — в Одессе. В жизни он оказался, между прочим, добрейшим малым. Вероятно, мало кто из зрителей заметил, что Сема поднимается на сцену для разборок в заштопанной спереди майке и рвет ее по этому шву. После дублей костюмеры зашивали ему одежку раза четыре.
Курьезы на съемках случались постоянно. Сцену, где “свободные музыканты” Степан и Жора, играя на улице песню “А ну-ка, убери свой чемоданчик…”, снимали несколько дублей подряд. Александр Панкратов-Черный каждый раз методично обходил прохожих со шляпой и кричал “Граждане одесситы, многоуважаемая публика! Ссудите, кто сколько может, скромным труженикам массовой культуры”. Одна колоритная одесситка, идущая с базара с ведром, подошла к артисту и поинтересовалась, сколько ему удалось собрать денег. Александр вывалил мелочь — 27 реквизиторских копеек. Возмущенная дама завопила на всю улицу: “Товарищи одесситы, не будьте же кацапами, дайте человеку три рубля!” 
Под кубинскую певицу Долину гримировали 6 часов Вдохнул в картину душу известный дирижер, пианист, композитор Анатолий Кролл. “Из всех нас он один знал по-настоящему джаз”, — признается Карен Шахназаров.
В оркестре у Кролла режиссер приметил героиню своего будущего фильма — кубинскую певицу Клементину Фернандес. Негритянку должна была сыграть талантливая певица Лариса Долина. Помимо того что она прекрасно пела джаз, Карену Шахназарову показалось, что Ларису будет несложно загримировать под мулатку. .jpg)
У героини Ларисы Долиной — яркой джазовой певицы Клементины Фернандес — был реальный прототип. Историю американской певицы, работавшей у знаменитого Дюка Эллингтона, рассказал режиссеру и сценаристу Александр Варламов. Каретти Арле-Тиц приехала учиться в Советский Союз опере. Наши молодые джазмены ухитрились ее перехватить. Негритянская певица стала работать с Варламовым в секстете джазовых солистов. Каретти влюбилась в нашего барабанщика, они стали жить гражданским браком, а потом ее мужа посадили. Певица начала ходила по инстанциям, хлопотать за барабанщика, ее тут же выслали из страны.
По задумке режиссера, Клементина Фернандес должна была отличаться круглыми формами. Лариса Долина в то время была на пятом месяце беременности. Врачи рекомендовали ей постельный режим. И, на радость Карену Георгиевичу, певица полнела день ото дня. На съемки из родильного дома, где она лежала на сохранении, ее забирал лично Шахназаров по письму, подписанному у главврача, и в тот же день, вечером, привозил назад. 
“Меня гримировали под мулатку 6 часов, — вспоминала о съемках Долина. — Чтобы добиться естественного шоколадного оттенка для грима смешивали 12 цветов, а потом так же тщательно делали прическу…”
Песни к фильму — “Старый рояль”, “Спасибо, музыка, тебе”— написал на стихи Иванова Марк Минков. То, что за своего героя — Костю Иванова — будет петь Игорь Скляр, сомнений не было. У молодого актера оказался прекрасный голос. А вот с женской партией пришлось помучиться. Сначала пробовали записывать Елену Камбурову, но в конце концов остановились на Ольге Пирагс. 
Знаменитые шлягеры “А ну-ка, убери свой чемоданчик” и “Прости-прощай, Одесса-мама” за Панкратова-Черного в фильме поет оператор Владимир Швецик. “Я очень долго искал подходящий под Сашин тембр голос, — рассказывает Карен Шахназаров. — Прослушав изрядное количество певцов, я понял: профессионал нам не нужен. Как-то в компании я услышал, как поет и играет наш оператор. Анатолию Кроллу предложил: “Давай запишем Швецика”, он прослушал запись и одобрил. Голос Володи идеально совпал с голосом Александра”. 
Рабочее название фильма “Оркестр-переполох” за картиной не сохранилось. А ведь именно так переводится дословно словосочетание “jаzz-band”. “Потом кто-то из редакторов предложил более звучное название “Мы из джаза”, оно и закрепилось”, — говорит Шахназаров. Финал фильма предполагался тоже несколько иной. Режиссер и сценарист придумали, что джаз-банда, когда их уже везде запретили, решила устроить джаз-десант. В Военно-воздушной академии справляли юбилей. Музыканты должны были спускаться на парашютах прямо на площадку и сходу начинать играть. Но пилот самолета, которого должен был играть Бурков, “скинул” джазменов далеко от Москвы, в чисто поле. И вот грустные, несчастные, они идут по поляне и вдруг — без инструментов, на губах — начинают играть джаз… Этот смешной финал худсовет “зарубил”.
О фильме заговорили еще во время технических просмотров на “Мосфильме”. “Такие просмотры обычно проходят при пустом зале, — рассказывает Николай Аверюшкин. — В полной тишине съемочная группа отслеживает — как “легла” фонограмма. У нас же на картине всегда собирался полный зал. Звукорежиссер предупреждал: “Одно слово — всех из зала выгоню”. Присутствующие, смотря фильм, смеялись, зажав рот двумя руками”. На широком экране картину ждал оглушительный успех — и зрительский, и фестивальный. На премьере в Доме кино фильм шел сразу в двух залах: в Большом и Белом. По опросу журнала “Советский экран”, фильм “Мы из джаза” был назван лучшим фильмом 1983 года. В прокате его посмотрели 17,5 млн. зрителей. Картину купили 26 стран. 
Популярность актеров-джазменов росла день ото дня. Петра Щербакова стали называть Первым Саксофоном, Николая Аверюшкина — Главным Барабанщиком страны. Игорь Скляр, который стал секс-символом 80-х, смеясь, вспоминает: “В театре за мной закрепилось профессиональное прозвище Старый Рояль. Потом оно трансформировалось в Пожилое Пианино”. Александр Панкратов-Черный стал своим человеком в столичной джазовой тусовке. “И даже, грешен, сижу иногда в жюри на джазовых конкурсах, — рассказывает артист. — Поднимаю таблички, выставляю оценки, которые очень часто совпадают с оценками настоящих мэтров”. На творческих встречах зрители часто просят Карена Шахназарова снять музыкальный фильм, подобный картине “Мы из джаза”. На что режиссер неизменно отвечает: “Этот фильм отражал состояние моей души 20 лет назад. Мы все были молоды, в Одессе стояла теплая погода, мы работали как одержимые, купались ночи напролет, спали по нескольку часов… Теперь я другой и повторить чувство радости от жизни, которое я тогда испытывал, теперь вряд ли смогу”..jpg)
Фразы из фильма:
*Играй, фраер! А то наваляю!
*— Где я? — В Монте-Карло! — Да нет, в тюрьме, ты, папаша. — Да это понятно что в тюрьме. Тюрьма в каком городе? — Вчера была в Одессе!
*Я — моряк, а не барахольщик. Золотом возьму!
*— А вон, у толстяка зуб золотой! — Ну ты жук!
*— Вуд ю лайк ту дринк э кап оф ти, мисс? — О, tea, no! — Ну, тогда — пивка?
*— И что же это за ипровизация-то такая? Вечно немцы что-нибудь придумают, а русскому человеку потом мучаться.. 
Джаз, как принято считать - «интеллектуальная» музыка. Не всем доступная. С высоким входным порогом. Известное противоречие: чтобы слушать джаз, нужно в нем разбираться, но чтобы разобрать - нужно знать, что именно слушать! Но это все проблемы только на первый взгляд. Во-первых, наших читателей словом «интеллект» не испугать (даже мы в редакции его не очень боимся). Во-вторых… стесняюсь сказать, но ведь джаз - это тоже музыка, и тоже, простите, душевная.
Просто, может быть, не сразу понятно, во что именно вслушиваться и как реагировать на то, что услышал. И правда ж - ни «ла-ла-ла-лай» не подпеть, ни ногой в такт не потопать. Ну и форма: квадрат темы - а дальше сплошные импровизации. Где припев? Да не нужен он вообще: удовольствие от джаза как раз в том, чтобы следить за импровизацией, которая течет, как река или разговор, а не выбрасывать кулак вверх на осточертевшей ударной фразе припева.
И все равно. Есть джазовые треки, которые цепляют, пленяют и не отпускают. Мы выбрали семь самых «заразных». Напоследок совет - слушайте импровизационные куски, держа в голове тему. Пусть оригинальная мелодия идет в голове фоном. И вот, поняв эту головокружительную перекличку игры гармонии и контрапункта, спонтанность и витальность, вы будете к поп-музыке относиться снисходительно-спокойно. Даже к Мадонне и Земфире!
Take 5
Брубек - один из создателей послевоенного стиля «кул-джаз», пианист и композитор, соединивший гармонии европейской классики и кул-джаз. Также он «научил» джаз свинговать в несимметричных размерах. Да, великие Макс Роуч и Телониус Монк играли пьесы в вальсовом размере и на 5/4, но то были единичные случаи.
Квартер Брубека же в 1959 выпустили альбом «Time Out», где все пьесы в «кривых» размерах. Пьеса на 5/4 «Take Five» (авторства альт-саксофониста Пола Дезмонда) стала хитом. Позже к ней даже слова сочинили. Вы наверняка слышали эту мелодию, в основе которой, кстати, обычный блюзовый лад. Но и весь альбом хорош. И следующий - «Time Further Out».
Song for My Father
Редкой трогательности композиция - посвящение пианиста Хораса Силвера своему отцу, видавшему свет португальцу с Кабо-Верде. В версии со словами так и поется: «Если и был когда-нибудь мужчина столь щедрый, добрый и хороший - то это мой отец».
Фотографию старика отца, Джона Тавареса Сильвера, Хорас поместил на обложку своего главного альбома, «Song for My Father» (1965). И таким образом увековечил папу, потому что альбом, записанный с командой крутых музыкантов вроде саксофониста Джо Хендерсона и трубача Блю Митчелла, стал классикой хард-бопа. Весь альбом - обязаловка для всех, кто хоть как-то интересуется джазом, да и просто любой нетупой музыкой.
My Favorite Things
Джон Колтрейн за свою недолгую жизнь написал , которые двинули вперед джаз. Но, увы, почти ничего из этого не годится для входа в жанр. Кроме «My Favorite Things» - кавера на песню из мюзикла «Звуки музыки». Конечно, великий Трейн не играл кавера - он поднимал известные мелодии до своего уровня мудреца и визионера. Но конкретно «My Favorite Things» из одноименного альбома 1961 года - красивая мелодия в оригинальной аранжировке, с восточным ароматом, которая «заходит» ну абсолютно любому слушателю. Проверено.
В том же 1961-м композиция даже была выпущена синглом, весьма, правда, своеобразным: разломали пополам и поместили на две стороны. Пожалуй, укороченную версию и послушаем.
Girl from Ipanema
Стоит сказать одно: с этой песни началась мировая слава босановы. , но, в общем, отец боссы Антониу Карлос Жобим и тенор-саксофонист Стен Гетц так хорошо спелись, что альбом с «Девушкой из Ипанемы» получил «Запись года» на «Грэмми» в 1965.
А песню эту вы все, конечно, сто раз слышали. Но теперь знайте - это серьезная музыка, босса плюс кул-джаз - от мастеров!
Waltz for Debby
Все лучшее (и худшее) человек делает для родных и близких. Не исключение Билл Эванс, выдающийся пианист стиля «кул», написавший трогательный «Вальс Дебби» для своей племянницы. Пьеса впервые появилась как сольная фортепианная на дебютном альбоме Эванса «New Jazz Conceptions» (1957). Несколько лет спустя - уже в версии трио, на концертном альбоме «Waltz for Debby» (1962). В этой аранжировке пьесу все и играют.
Autumn Leaves
Да, еще один кавер поп-песни, но зато какой песни! «Осенние листья» (Les Feuilles mortes, 1945) Владимира Космы и Жака Превера - классическая любовная баллада. И вроде все джазмены ее пели-играли, но саксофонист Кэннонболл Эддерли сделал для своего альбома «Somethin’ Else» (1958) нечто особенное. Аранжировка - шагающий бас, сиплая труба Майлса Дейвиса - усилили щемящую ноту просто донельзя!
So What
Но если уж «So What» не зайдет - то вы просто бесчувственная скотина. Простите, это описка, я хотел сказать - попробуйте «My Funny Valentine » в его же исполнении (альбом «Cookin" with the Miles Davis Quintet»).
В общем, джаз - это не страшно. Страшно, когда джаза нет.
Некоторые люди не любят джаз. Я давно перестал их винить, и полагаю, что причина нелюбви — избыток неандертальских генов. Мы, кроманьонцы, в сердцах которых бьется вечная родина человечества — Африка, при звуках джаза теряем сознание. С нами говорит саванна, с нами говорит Нью-Орлеан и Дельта, и сама вселенная. Джаз это космос, как когда-то намекали в посредственной книжке «Призрак джазмена на падающей станции «Мир», где речь, к слову, шла об Альберте Айлере. Но джаз целый мир, в нем есть империи, черви, апатия и агон. Я всегда хотел послушать джазовую пластинку, но как выбрать, какую именно? На этот случай я составил список. В него много всего не вошло: жанровых экспериментов, почти весь фри-джаз, начавшийся от великого Коулмена, ранней безупречной классики до Паркера, сегодняшних героев. Я вставил в список пару случайных любимцев, а кончается все божеством, дующим в саксофон. Если и есть бог, то он берет аккорды в 1965-м.
Я расположил пластинки по возрастанию ума. Если вы ничего не поняли, не отчаиваетесь — джаз останется для других.
10. Esbjorn Svensson Trio — From Gagarin’s Point of View (1999)
Самый ясный сюжет — так кончалось тысячелетие. Шведским парнем в белых кроссовках, которому очень хорошо заниматься своим делом на сцене. E.S.T. запишет еще несколько знаковых по саунду альбомов, а потом Свенсон погибнет во время дайвинга. Здесь все предельно просто, люди просто играют джаз. Слушайте, например, Dodge the Dodo, которая со мной всегда.
9. Bill Evans — Complete Live in Village Vangaurd (1961)
Сын валлийца и русинки в начале 60-х годов прошлого века создал канон сложной пост-боповой эстетики игры на пианино. Эванс очень мелодичный, его легко слушать, имея минимальную тягу к джазовому звуку, но он от этого не становится менее велик. На альбоме из трех дисков живые записки, которые легли в основу двух классических пластинок.
8. Billie Holiday — Lady In Satin (1958)
Величайшая певица XX века, в 12 лет проcтитутка в Филадельфии, после войны героиновая наркоманка. Здесь архаическая форма, но слушать нужно голос и песню, все остальное пройдет, а это останется.
7. Charles Mingus — Mingus Ah Um (1959)
Величайший басист в истории джазовой музыки, Мингус был харизматичным бендлидером, и оставил несколько лучших записей в истории позднего бопа. Это не революционер, но человек, делавший свое дело лучше всех.
6. Anouar Brahem Trio — Astrakan Cafe (1999)
Эту пластинку я выбрал, чтобы показать, как джаз переходит через границы жанров и стран. Тунисец Анвар Брахем играет на уде — как можно видеть из названия, про астраханское кафе.
5. Thelonius Monk — Brilliant Corners (1957)
Еще один боповый пианист, альтер-эго Эванса. В футболках с его изображениями я хожу по улицам. Говорят, что Монк совершенно не умел играть на пианино с точки зрения техники. Видимо, так и есть, и он был просто гением, коллекционировавшим шляпы. Чтобы оценить Монка, нужно, вероятно, немного больше понимать в этой музыке, чем в случае Эванса.
4. Charles Parker The Compoete Live Performance on Savoy (1947)
Живые записи в клубе Savoy главного музыкального революционера середины века — Чарли Паркера. Паркера критиковал Глен Гульд, а сам Паркер жаловался на своих черных собратьев, увлекавшихся ритм-энд-блюзом. Самая старая запись в подборке, плохой звук, но настоящая музыка. Слушайте Koko и Grooving High.
3. Miles Davis — Bitches Brew (1970)
Величайший новатор в истории джаза Дэвис между делом придумал и стиль фьюжен. Альбом под названием «Сучье варево» предназначен для того, чтобы лежать на полу и дрыгать ногами.
2. Keith Jarrett — The Koln Concert (1975)
Сольная импровизация Кита Джаррета в 1975 году, очень мелодичная музыка, одна из вершин фортепьянного искусства XX века, не только джазового, и достаточно сложная для восприятия, если вы не слушаете постоянно академических модернистов.
1. John Coltrane — Love Supreme (1965)
Та самая история про бога и саксофон.