Совсем обособленно от города воспринимается Капитолий, а сами его здания производят впечатление самодовлеющих монументов. В их удивительно пластичных формах есть нечто родственное индийским средневековым сооружениям, и вместе с тем в них композиционный замысел зодчего, направленный на решение функциональных задач, органично сливается с инженерно-конструктивным.
Эти качества наиболее очевидны в монументальном и пластически выразительном здании Верховного суда (1952-1956). Приподнятая, подобно зонту, гигантская крыша вместе с пространственной решеткой солнцерезов обеспечивает хорошую солнцезащиту здания. Крыша с двумя пологими скатами, обращенными к продольной оси здания, поддерживается коническими сводами, причем между крышей и сводами остается продуваемое ветром пространство. Своды опираются на решетчатые диафрагмы, установленные с шагом 8,4 м поперек прямоугольного в плане главного объема.
Ориентированный на Капитолий фасад с величественным входом в форме трех пилонов, поднимающихся на всю высоту здания, раскрывает организацию внутреннего пространства. По правую сторону от центрального вестибюля расположены залы судебных заседаний, по левую находится Верховный суд. Сквозь пилоны входного портика, окрашенные в цвета национального флага- зеленый, белый и оранжевый, видны пандусы, связывающие этажи. Нарочито подчеркнутая массивность серых со следами опалубки бетонных стен, несмотря на отдельные элементы полихромии, угнетает. Иначе воспринимаются просторные и светлые интерьеры залов судебных заседаний, на стенах которых красуются сотканные руками кашмирских мастеров громадные яркие гобелены по рисункам Ле Корбюзье.
Всеобщая история архитектуры
Идея построить новый город на северо-западе страны, у подножья Гималаев, родилась еще в 1947 году, когда Индия и Пакистан получили независимость, и бывшая столица индийского штата Пенджаб, Лахор, оказалась за границей - на территории Пакистана. Поэтому премьер-министр Джавахарлал Неру принял решение основать новый административный центр для «союзных территорий» Пенджаб и Харьяна. Для проектирования нового города он пригласил Ле Корбюзье. Название Чандигарх переводится как «крепость богини Чанди» (местного божества власти), но с момента своего основания в 1953 году его также называют «Прекрасный Город».
Жилые и промышленные здания были спроектированы Пьером Жаннере и учениками Ле Корбюзье, но все административные здания в центре города последний проектировал сам. На территории «сектора 1» расположены Ассамблея, Секретариат и Верховный суд. Между ними простирается площадь почти 400 м длиной. На ней Ле Корбюзье предполагал разместить серию символических сооружений, которые бы иллюстрировали его архитектурные идеи и социальную философию. Единственная из подобных скульптур, завершенная при жизни архитектора – это монумент «Раскрытая ладонь» (или «щедрая рука») – кисть руки из стали высотой 14 м, которая свободно вращается на бетонном пьедестале. Это официальный символ Чандигарха, и воплощает идею открытости – «свободы отдавать и принимать».
Сейчас же власти города собираются реализовать оставшиеся проекты сооружений на главной площади города.
Это Солнечные Часы – искусственный холм с диаграммой, изображающей изменения баланса света и тени в течение суток, разработанной Ле Корбюзье, выгравированной на стороне, обращенной к площади. Насыпь была сделана еще при строительстве города, рельеф же установят только сейчас.
Также существует проект скульптуры, отображающей траекторию движения солнца по небу между двумя солнцестояниями. Она будет дополнять реализованную Башню теней.
Будет установлен монумент «Модулор» - схема пропорций, созданная Ле Корбюзье на основе фигуры человека.
«Мемориал мучеников» дополнит ансамбль площади: он напоминает о жертвах волнений, сопровождавших разделение Пенджаба между Индией и Пакистаном. Он представляет собой платформу с ведущей на нее лестницей (эта часть реализована), со статуями лежащего человека, льва, змеи и имитацией руин.
Самым большим из новых сооружений станет Музей знания, который, по замыслу архитектора, будет служить как место собраний для правительственных чиновников.
"...в макетах мы нигде не видим фигурки человека, да и фото пусты - они напоминают ренессансные виды идеальных городов, полностью безлюдных - потому что неидеальный человек разрушил бы их стройность и совершенство. Ле Корбюзье казалось, что человек - существо безобразно хаотическое, и он силами архитектуры пытался переделать человечество под желаемый стандарт.
Кроме того, многие проекты столь монструозны, что человек был бы на плане невидимой песчинкой - да люди и не принимались в расчет, главное - размах идеи. «План Обюс для Алжира» (1930) предполагал постройку дома примерно на 200 000 жильцов, вытянутого в длину на 13 км, по крыше его должна была пройти автотрасса. Представим себе, какой дискомфорт это сулило как жильцам, так и автомобилистам. ...
Зато такой длинный и узкий дом обеспечивал возможность экономного «сквозного проветривания» - Ле Корбюзье всегда настаивал на сквозняках, не допуская даже и мысли о таком возможном развитии техники, как кондиционеры. В деятельности Ле Корбюзье стремление к прогрессу сочетается с уверенностью, что он предлагает единственный, конечный и идеальный вариант будущего для человечества - но таким образом он отменяет прогресс.
Когда его сравнивают с советскими архитекторами-конструктивистами, хочется их защитить, потому что утопии бывают разными. От идей Ле Корбюзье и его последователей люди и города страдают и по сей день. Утопии наших авангардных архитекторов возвращаются сейчас как передовые идеи - об этом рассказала Анна Броновицкая на своей лекции в программе «Всё об авангарде за два дня в культурном центре ЗИЛ». Интересно «найти различия».
В знаменитом и возмутительном «Плане Вуазен для Парижа» (1925), предполагающем снос большей части исторической застройки Парижа, по мысли Ле Корбюзье, центром должна была стать транспортная развязка. ...
Кроме этого Корбюзье полагал, что человеку необходима близость с природой - и поэтому планировал разделять дома огромными зелеными зонами. Поговорка «время - деньги» явно была ему незнакома - и потому он пытался разделить рабочую зону города и жилую. Конструктивисты настаивали на близости места работы и дома.
Результаты такого подхода - транспортный коллапс в часы пик , когда массы людей одновременно перемещаются из зоны рабочей в зону отдыха или проживания. Что мы видим и в Москве с ее «спальными» районами.
http://corbusier.livejournal.com/46211.html
Конструктивисты пытались дать возможный максимум комфорта. Ле Корбюзье старался дать минимум комфорта «из принципа», он возвел аскетизм на пьедестал. «Жилая единица» в Марселе (1946-1952) - также с двухэтажными квартирами-ячейками, правда, уступающими в плане удобства планировке Гинзбурга в Наркомфине, где квартира тяготела в плане к удобному квадрату, и достаточно большая часть помещения имела потолки высотою от 3, 6 до 5 метров. Ле Корбюзье планировал «Жилую единицу» с помощью придуманного им «Модулора», системы проектирования, основанной на пропорциях человеческого тела, исходя из которых, например, идеальной высотой потолка было 2, 26 м , чтобы взрослый человек мог дотронуться до него, подняв руку. Марсельские жильцы получили потрясающую возможность трогать потолок, а вместе с ней: вытянутые квартиры-пеналы, в которых было душно и темно; километраж пробега по бытовым нуждам за день из конца в конец пенала. В наиболее узких местах квартиры создавались пробки из членов семьи, а высокие потолки были в менее чем 1/5 площади квартиры.
Так как мы имеем пример наиболее удачной планировки в более тяжелых финансовых условиях у нас в 30-е годы (на постройку «Жилой единицы» были потрачены внушительные суммы), здесь причины такого неудобного решения должны быть иные. Дом был построен для «неблагополучных» общественных элементов, всяческих нищебродов. Любые переделки в сторону большего комфорта, изменение встроенной мебели, попытки присоединить балконы к жилой площади - художественным диктатом Корбюзье не предполагались.
Развитые общественные инфраструктуры уже существовали тогда в европейских городах - открытые для всех. Но Ле Корбюзье размещает детский сад, аптеку, магазины, прачечную на средних этажах дома, с 7-го по 8-ой, минимизируя возможность посещения этих служб «людьми со стороны», и попытки «неблагополучных общественных элементов» выйти в общее городское пространство.
Корбюзье полагал, что человеку необходима близость с природой - и поэтому планировал разделять дома огромными зелеными зонами. Поговорка «время - деньги» явно была ему незнакома - и потому он пытался разделить рабочую зону города и жилую. Конструктивисты настаивали на близости места работы и дома.
В «Плане Вуазен для Парижа» была предусмотрена градостроительная сегрегация - богатые живут в центре, в небоскребах, вокруг - средний класс в многоэтажных домах, а на окраине - рабочие. В проекте новой столицы для штата Пенджаб, Чандигархе, целом городе, заказанном Ле Корбюзье индийским премьер-министром Джавахарлалом Неру, правительственные здания отделены от жилых кварталов расстояниями, непреодолимыми без машины, которую не могут себе позволить индийские бедняки. Приоритет автомобилей , проектирование улиц без пешеходных зон и выходов из домов на магистраль, на которых настаивал Ле Корбюзье, также ведет к разобщению. Об уничтожении улиц как месте встреч, пересечении различных интересов, неожиданных комбинаций и стартовой точке развития писала теоретик городского планирования Джейн Джекобс в книге «Смерть и жизнь больших американских городов» (Новое издательство, 2011).
«Корни» для Ле Корбюзье не имели значения - планы уничтожения исторического наследия и построения стерильных и «идеальных» городов, подобные парижскому, он предлагал 44-м городам мира. Проекты были похожи в главном - для их осуществлении требовалось снести все старые постройки, игнорировались особенности климатические и природного рельефа. Это воплощение глобализации, но нет предвидения того, что люди будут сопротивляться этому процессу по разным причинам. В частности, унификация согласно стандартам современности противоречат развитию одной из самых актуальных ныне экономических отраслей - туризму. Скажите, зачем вам тратить деньги на посещение других городов и стран, если вы увидите там те же однотипные автомагистрали и башни небоскребов, а также причесанную и искусственную природу?
Думать, что «принуждение к добру» может изменить человека к лучшему - так же бесполезно , как рекомендовать морю, какие именно формы лучше шлифовать прибоем. Он хотел создать идеальное, упорядоченное общество - а получилось скорее «Общество по применению армированного бетона». Так называлась фирма, в которую молодой Ле Корбюзье устроился работать по приезде в Париж, этим же он и закончил - сделанное им скорее демонстрирует возможности бетона, чем дает новые возможности человеку."
«Поэзия есть человеческий акт: создание согласованных связей между воспринимаемыми образами. Поэзия природы - это образное воссоздание разумом наших чувств. Город - это мощный образ, действующий на сознание человека. Разве не может он быть для нас источником поэзии и сегодня?» - писал Ле Корбюзье
После Второй мировой войны наступило время воплощения в жизнь градостроительных мечтаний не только в залечивающей раны Европе, когда реконструировались Лондон и Хельсинки, Стокгольм и Копенгаген. В проекте Чандигарха - новой административной столицы северных индийских штатов Пенджаба и Харьяна - Ле Корбюзье впервые смог осуществить некоторые свои масштабные идеи и представления о идеальном городе. Форт Чанди (название отсылает на к храму Чанди Мандир, посвященного индуистской богине Чанди - «необузданной»), основанный в 1951 год по инициативе президента страны Джавахарлала Неру на пустынной территории севера Индии на расстоянии около 250 километров от Дели, обладает статусом «союзной территории», управляемой федеральным правительством из Нью-Дели. Неру мечтал, что город стане «освобожденным от традиции прошлого символом пути нации в светлое будущее». И в архитектуре Чандигарха нет ни одной ассоциации с колониальным прошлым недавно обретшей независимость Индии. Еще и еще раз вспоминаются слова : «Градостроение - это дело социальное, дело всего общества».
Индийские заказчики рекрутировали его после гибели Масея Новицки - первого главного архитектора будущего города. Он заявил: «Ваша столица может быть создана здесь, на рю де Севр, 35». Чандигарх расположен неподалеку от хребта Шивалик, в предгорье Гималайского массива. И зодчий учел это обстоятельство - величественный горный ландшафт региона -в своей «сценографии» пространства, воплощая мечту город с монументальными административными зданиями, в которых гибкие, упругие формы сочетались с геометрическими членениями прямых углов, широкими площадями.
Под руководством Ле Корбюзье над «наполнением 30 секторов (сегодня их почти вдвое больше) первой очереди застройки, рассчитанной на 500 000 человек работали вместе с его ближайшими сотрудниками П. Жаннере, М. Фраем и Дж. Дрю девять индийских: архитекторов во главе с М. Н. Шармой. Кроме генеральной планировки собственно Корбюзье принадлежат проекты и реализация общественных зданий в центре города, на так называемом Капитолии: секретариата, Дворца правосудия (Дворец юстиции, Высокий суд) и Ассамблей (парламента). Когда-то, рассма ривая ансамбль римского Капитолия, оформленной Микеланджело, Корбюзье писал: «Первое наше ощущение - куб; следующее ощущение - два крыла, центр композиции и лестница.
Оцените гармоничную связь между этими различными элементами. Гармония означает родство - единство. Вот почему Капитолий представляет собой шедевр». И в своем ансамбле Капитолия мастер добивался гармоничной связи его составляющих. Кроме того, Ле Корбюзье в Чандигархе были возведены музей и Художественная галерея. Во всех этих постройках он применил технику необработанного бетона (beton brut). Именно она стала отправной точкой для нового архитектурного направления родившегося в шестидесятых годах, - . Правда, глядя сегодня на постаревшие задания Чандигарха, хочется большей «опрятности». «Патина» времени на сером бетоне вряд ли учитывалась создателям»: новой эстетики. Основная инфраструктура Чандигарха создавалась с 1952 по 1960 год, но и в следующие десятилетия он расширялся. (Сегодня его территория составляет примерно 114 кв.км.) Однако совершенна очевидно, что «главный идеолог» с командой задумывали город как компактное поселение.
По генеральному плану застройки соседствовали с зеленой зоной шириной 16 километров, словно заключившей город в объятиях. Впрочем, зеленые полосы пересекали и весь Чандигарх, объединяя секторы. Инфраструктуру, сеть дорожных коммуникаций Ле Корбюзье сравнивал с сочетанием лимфатической, кровеносной и дыхательной систем биологических организмов. «Существующие в гармонии, они сами создают порядок», - отмечает он и стремится реализовать аналогию такого целесообразного устройства в городе. Крупные секторы по его генеральному плану разделяются главными магистралями крест-Накрест. В свою Очередь впомогательные магистрали делят общую площадь крупных секторов на 30 малых (800×1200 метров). Вдоль продольных зеленых «линий» устраивались пешеходные зоны со школами, спортивными заведениями, детскими площадками. В поперечном направлении располагалась торговая зона. По сути, здесь оказались воплощенными заповеди «Афинской хартии» - разграничение жилых, промышленных и общественных районов, пешеходных транспортных зон, гармония в совмещении искусственной и природной сред.
Тщательная продуманность планировки и инфраструктуры принесла свои плоды, и сегодня Чандигарх называют самым чистым и удобным городом Индии. Однако следует напомнить, что «контент» запланированного идеального города подвергся серьезной трансформации в соответствии с местными социальными реалиями. Так, более 90 % детей посещали школы вне своего сектора проживания, ведь в Индии учебные заведения выбирались в зависимости от социального, экономического статуса семьи, ее религиозной принадлежности. Торговые комплексы поначалу переделывались в площадки для продажи однородного товара, как это было в обычае. Не очень-то приживалась и зелень. Центральные постройки самого Ле Корбюзье и два сектора вилл для местного истеблишмента противостояли секторам с одно- и двухэтажными блоками для рабочего люда и служащих невысокого разряда.
Еще раз вспомним, что один из создателей и великий адепт «интернационального стиля» именно в это время сделался приверженцем индивидуальных для различных построек пластических решений. Мощные изгибы бетонных плит кровли здания парламента и расположение геометрических объемов корпусов, образующее резкую перебивку пространства, энергичную игру света и тени крупных фрагментов (которую подчеркивают ритмы меньших оконных проемов), создают удивительное сочетание барочной взволнованности и геометрически просчитанной упорядоченности. Еще в ранних своих текстах Ле Корбюзье постулировал определенное распределение форм, пластических масс как условие наиболее эмоциональной игры света. Здесь, в Чандигархе, ритмическое распределение света по фасадам здания становится доминантой художественной выразительности. Учитывая богатейшие местные культурные слои и природные условия, архитектор применил в оформлении оконных и дверных проемов «джали» - солнцезащитные решетки. Подобные были им уже использованы, например в е (Марсель - также солнечный город), так что для его практики это было вовсе не экспериментом. Бетонный козырек, выступающий над фасадом, также защищает здание от световой экспансии палящего солнца. Впрочем, эта простота и сложность одновременно присутствуют и в том завершающем уровне строения, которое обычно называют крышей. При обходе строения возникает иллюзия трансформации объемов. Так, с расположения в виду
одного из фасадов Дворца Ассамблей, помимо основной бетонной дуги (ладьи-ладони, перекликающейся по форме с памятником «Раскрытая рука» - 27-метровым монументом, видимым со всех точек в городе), здесь на кровле визуально «работают» и диагональный дугообразный скат, и высокая пирамида, и стела, и арочные раковины, и остроконечные чаши-ладьи, похожие на древнеегипетские. На самом деле вертикальная дуга оказывается абрисом мощных стен трубообразного помещения. Крыша «криволинейного профиля большого выноса, защищающая от солнца» (Ю. Ёдиге) венчает и Дворец юстиции. Чтобы здание не перегревалось между крышей и верхним этажом архитектор оставил свободное пространство. Особо следует отметить, что в оформлении фасадов Ле Корбюзье использовал яркие локальные цвета, мондриановскую палитру живописного неопластицизма, придавая визуальный оптимизм «содержанию» из серого бетона.
Воды в городе не было. Живительная влага была скрыта на глубине 80 метров. Однако благодаря плотине близ Капитолия появилось искусственное озеро.
Причем Корбюзье был категоричен: для создания ощущения тишины и покоя он запретил не только лодочное передвижение, но и проезд транспорта вокруг водоема, и . А потому в водной глади отражались облака и звезды. На одном из камней плотины можно было прочесть на четырех языках (хинди, пенджабском, урду и английском): «Создатели Чандигарха подарили это озеро и эту плотину гражданам нового города, чтобы избавить их от монотонности городской жизни, чтобы они наслаждались красотой природы в мире и тишине».
Идеологи архитектурного постмодерна видели в творчестве Ле Корбюзье поистине вражеские тенденции, утверждая, что в Чандигархе он пренебрег самобытными этническими и культурными особенностями Индии. Однако город, «заказанный» новыми политиками страны и воплощенный на пустырях в предгорье Гималаев, стал для современников революционного переустройства пространства поистине вызовом (или ответом?) новым запросам получившего независимость индийского общества.
